Ось МираМедынское золото - Логинов Святослав Владимирович
– Ты говори толком, что предлагаешь, – напомнил Напас.
– Прежде всего – сунуться в долинку. Если поглядки всё–таки есть – потревожить их. Засидки вражьи – тоже потревожить. Пусть думают, что мы в долину заходим. Всяко дело, сразу по пятам за нами не пойдут, обождут, пока мы в западню с головой влезем. А мы тем временем скрытненько, скрытненько, куда–нибудь вбок отползём, хоть бы и к горным воротам, куда Наштынька зовёт.
– Скрытненько – это хорошо. А поглядки твои куда девать? Прямо по ним пойдёшь?
– А чего такого? Поглядки ходить не мешают, можно и по ним. Тут, главное, не переть напролом, а вежливенько пройти.
– Говори толком, – на этот раз пасечника оборвал Устон.
– Если толком, то поглядки бывают двух видов: на всякого идущего и на врага. На идущего такую прорву поглядок не поставишь, они на каждую косулю, или кто тут водится, звякать будут и очень быстро своего же хозяина с ума сведут. Значит, поглядки на врага. А тут свои закавыки начнутся. Хорь на мышь охотится – поглядка звенит. Лиса зайца давит – звенит, заливается. В общем, разведал я, что там есть. Поглядок что мухоморов на поляне, и все на того врага, что на лагерь хочет напасть. А нам такой глупости ни разу не нужно. Наложим на войско невидимость, внушим людям благостные мысли: мол, не сражаться хотим, а тихохонько уйти, никого не потревожив… Вот они и не зазвенят.
Выход был найден, и далее обсуждались подробности.
В тот же день сотня лучников под бунчуками Буруна и Напаса вошли в горловину долины, куда их и заманивал враг. Никаких поглядок на этом пути не оказалось, но с одного отдельно стоящего утёса взлетела пара голубей. Голубям позволили уйти, а дозорных сшибли с горы, захватив живьём. На всех троих оказались охранные заклятия, поэтому допросить их удалось, лишь убив.
– И не жаль им своих людей… – заметил по этому поводу Бурун.
Ничего нового от пленников узнать не удалось, и план продолжал разворачиваться прежним порядком. На месте последнего лагеря расставили множество поглядок и магических ловушек, обозначили следы, уводящие в долину, и вдоль этого фальшивого следа тоже щедро разбросали ловушки. Теперь враг хотя бы полдня будет уверен, что лесные увальни отправились в западню, приготовленную двумя опальными магами. А увальни тишком да молчком отправились на восток под самым носом последнего из подошедших отрядов.
Никогда ещё воинская сила не излучала столько дружелюбия по отношению к врагу. Только что колыбельной не напевали, бесшумно проходя мимо чужого лагеря. И телеги не скрипели, лишь волы порой вздыхали протяжно, и от этого мирного звука спокойствие снисходило на бессонных часовых. Этих никто усыпить не старался: ваш долг смотреть в ночную мглу, выискивая опасность, так и смотрите. Нет опасности, те люди, что проходят мимо под призрачным покровом невидимости, хотят лишь одного: не нарушить сон спящих и спокойствие сторожей. Завтра будет день, будут хлопоты, а покуда – пусть одни спят, а другие караулят. Баю–бай.
И когда завтра или послезавтра вы обнаружите, что злой враг не просто отступил с холма, но исчез неведомо куда, в рядах ваших от этого никто не погибнет и даже насморка не приобретёт.
Тихо–тихо. Баю–бай.
* * *
С обратной стороны наманская стена представлялась совсем иначе, нежели с севера. Дорога, круто идущая к перевалу, здание таможни, примыкающее к самым воротам, в которых округло чернело отверстие, прожжённое стрелой Инейко. Легенды и рассказы местных жителей не соврали: с обратной стороны крепости не было, лишь две башни, тоже глядящие на север, могли обороняться и с юга. А в остальном… каменные дома, к виду которых уже пригляделись лесные жители, выложенные плитняком насыпи для защитников стены, амбары – тоже каменные, выдолбленный в каменном массиве водоём для сбора дождевой и талой воды… С юга неприступная крепость и впрямь оказалась незащитна.
Хотя слово «незащитна» можно было произнести лишь с большой оглядкой. Солдат в лагере было столько, что и малая толика не вмещалась в казармах, а перед лучшими домами вздымались бунчуки имперских магов, ровным счётом четыре. Нападать на такую силищу с любой стороны – невелика сласть.
Скор лежал, забившись в низенькие колючие кустики, которыми сплошь заросли скалы по сторонам дороги. От кустов тянуло дурманящим ароматом, не таким душным, как от болиголова, но при долгом лежании и этот запах мог смутить голову. А нужно было разом и не думать ни о чём, чтобы не привлечь опасной мыслью внимание чужих чародеев, и быть готовым во всякое мгновение исполнить приказ.
Вместе с ещё несколькими стрелками Скор безо всякого волшебства забрался на скалу, с которой и наблюдал за жизнью вражеского гарнизона. А колдуны, укрывшись в сторонке, смотрели глазами разведчиков и решали, как поступать дальше. Ризорх, напутствуя пластунов, сказал, что сторонние мысли не особо опасны, ибо в лагере довольно всякого народа, и по ту сторону стены стоят степные отряды, изрядно подрастерявшие воинский пыл, но покуда не снявшие осады. В этой каше выявить мысль соглядатая почти невозможно, хотя беречься всё равно нелишне.
Глядя вниз, Скор думал, что ущелье похоже на удар меча, развалившего горы надвое. Возможно, и впрямь, как рассказывают, древний колдун пробил сквозь горную цепь удобный проход, и уж потом злые люди перегородили его твердокаменной стеной. Хотя скорей всего было всё ровно наоборот. Всегда было узкое ущелье, перевал, по которому ползли купеческие караваны, крались шайки грабителей и тяжело ступали армии номеев и их недругов. А потом, закрепившись в этих местах, номеи, ещё не знающие императорской власти, пригнали толпы рабов, расчистили путь, превратив дикое ущелье в дорогу, сложили на самой седловине могучую стену и поставили ворота, через которые пропускали лишь угодных им. Больше хочется верить во всесильного колдуна, а значит, скорей всего дорога и стена – дело рук людских.
Сзади послышался шорох осыпающегося щебня, приглушённое проклятие, затем на вершине появились Анк, Напас и Устон.
Скор не шевельнулся, даже в лице его ничто не изменилось, но с этой секунды он, как и его товарищи, поднявшиеся на гору прежде колдунов, были готовы защищать чародеев, ежели подвалит какая беда. Лучников в роду много, волшебников, после гибели Инейко, осталось одиннадцать человек. Из них девять были здесь, в далёком чужом краю. И каждый воин, пошедший пытать счастья в наманские земли, знал, что без этих девятерых не будет не только добычи, но и своей жизни сберечь не удастся.
Колдуны выползли на самую вершину, затаились неподалёку от Скора.
«Милона бы сюда, – подумал Скор. – Наложил бы невидимость, и сидели бы себе, как в родителевом доме…»
– Готовы!.. – свистящим шёпотом пропел Напас. – Ну, Наштынька, не подведи!
Людям издавна известно: если соберутся колдуны для совместного волхования, то лучше всего соберёт мужскую силу в единый кулак женщина. Другие народы, у которых среди чародеев несогласие, этой магии не знают, а свои знали испокон веку и использовали, даже когда не было в народе настоящей чаровницы. Собрать силу воедино может любая знахарка, а уж когда за дело берётся боевой маг, если, конечно, он – женщина… Вряд ли кто в эту минуту мог бы сравниться силой с улыбчивой девушкой Наштой. Потом, конечно, будет ей худовато, так что подобное колдовство свершается редко. Даже во время дуэли с владельцем звезды чары накладывались на стрелу, а не на девушку. А сейчас, по всему видать, готовится нечто небывалое.
Скор ожидал, что совместный удар обрушится на один из домов, перед которым красуется бунчук, и не уловил того мгновения, когда дальний склон пришёл в движение. Каменная осыпь, нависавшая над дорогой и державшаяся лишь силой волшебства, поползла вниз, хотя никто в этот миг не собирался штурмовать ворота. А затем в ужасающем треске медленно покачнулся один из утёсов–Стражей. Целое мгновение Скор мог видеть угловатую трещину, прошитую золотыми тяжами, затем скала, разваливаясь в воздухе на циклопические глыбы, рухнула на стену, левую башню и близлежащие дома, разом скрыв их за тучей пыли. Но и без того было ясно, что неприступной крепости больше нет. Если бы упали оба Стража враз, ущелье оказалось бы надёжно завалено, и пройти здесь было бы труднее, чем в иных местах, но вершина второй зачарованной скалы продолжала возвышаться над всеобщим разгромом, и, значит, у её подножия сохранилась хотя бы отчасти и мощёная дорога.
