Крылья распахнуть! - Голотвина Ольга Владимировна

Гнев перехватил горло Рубина, и Алмаз воспользовался паузой:

– Да кто он-то, за кого ты даешь такие деньги?

– А я не сказал? – откликнулся Рубин немного тише. – Порви меня демоны в клочья! Мне-то казалось, что про этого гаденыша уже весь мир слышал… Шхуна, которая должна была стать моей, называется «Миранда». А наглого щенка, который должен сдохнуть, кличут Дик Бенц!.. Ты меня хорошо слышишь? Бенц!

IV. Обретение подсвечника

1

Какая же это была радость – после долгой и нудной отсидки в скалах избавиться от опасного груза без печатей и открыто заявиться в порт!

Команда успела подчистую подъесть свои скромные запасы, поэтому первое, что намеревался сделать молодой капитан, – это заново оснастить шхуну для дальнего перехода. Хмурый, неразговорчивый главарь контрабандистов, забирая товар, посулил через несколько дней груз до Виктии. Что за груз и какова плата за доставку – о том разговор пока не шел, но за ковры расчет был выдан честный, а значит, можно и провизию запасти, и корм для лескатов, а главное – выдать жалованье леташам.

Команда дружно ринулась тратить деньги. На борту остались Филин и юнга. Оба сами вызвались нести вахту: илв недолюбливал человечьи города, а мальчишка почему-то наотрез отказался сходить на берег. Ну, не хочет – и не надо…

То, что леташи «высадили десант» в Андерхилле, было вполне понятно. Гораздо удивительнее для капитана, чуть позже тоже сошедшего на берег и отправившегося побродить по городу, было встретить их перед книжной лавкой.

Леташи не заметили капитана, о чем-то увлеченно переговариваясь. Наконец они дружно вытащили кошельки.

«Собрались что-то покупать в складчину? – удивился капитан. – В книжной-то лавке?»

Лита скользнула за порог, не прикрыв дверь, а остальные трое глядели через широкую щель в лавку и явно волновались.

Капитан подошел, глянул через плечо Отца на Литу, тихо беседующую с продавцом.

Продавец учтиво поклонился и, шагнув в сторону, исчез из глаз. Тут же вернулся, держа в руках толстую книгу в коричневом переплете.

– Есть! – тихо и азартно выдохнул Хаанс, словно рыбак, подсекающий рыбину.

Погонщик, почувствовав за плечом человека, обернулся, почтительно наклонил голову в ответ на улыбку капитана и сказал:

– Это нас всех Лита приохотила. Она любит романы Неведомого Странника. Как-то Мара ее спросила: про что ты читаешь все время, когда не вяжешь? Лита прочла пару страничек вслух – и всё, экипаж погиб.

– А если там такой Бертран!.. – огрызнулась, словно защищаясь, Мара.

Это Бенц понял без объяснений. Сам, было дело, зачитывался романами, на обложке которых вместо имени писателя стояли два слова: «Неведомый Странник». И даже в солидном возрасте пятнадцати лет дрался с приятелями – кому в игре быть отчаянным Бертраном по прозвищу Острая Шпага.

– Демоны его знают, этого Бертрана, – смущенно пробасил боцман. – Уж до того занятно написано, как он красоток спасает да пиратов дырявит…

– В городе, понятное дело, экипажу будет не до книг, – снисходительно усмехнулся Отец. – А на стоянке, вечерком, у костра, самое чудесное дело – послушать… Наш юнга, бывало, так уши развесит, что хоть пожар начнись – не заметит…

– Когда мы в скалах сидели, – напомнила Мара, – тогда бы нам такую книжищу!

– На стоянке и я послушал бы, – кивнул Дик.

Из лавки вышла Лита. Учтиво кивнула капитану и подняла покупку на ладони:

– Вот! «Тайна Рокового ущелья»! Я выторговала четверть делера.

– Молодец, – кивнула Мара. – Очень уж они дорогие, эти книги.

– Они стоят своей цены, – уверенно ответила Лита.

Наугад открыла она книгу, скользнула глазами по странице и выразительно прочла:

– «Пальцы разжались, и Бертран спрыгнул с ветви дуба на крышу бешено летящей кареты. Кучер, привстав на козлах, обернулся. От резкого движения шляпа с широкими полями, дотоле закрывавшая его лицо, полетела под колеса, и Бертран увидел, что каретой, увозящей прелестную эрлету Диану, правит его давний недруг эдон Алонзо. Злодей изрыгнул проклятие и выхватил пистолет, но Бертран с криком: “За короля и мою любовь!” – ударом ноги вышиб оружие…»

Лита лукаво глянула на загоревшиеся, жадные глаза леташей – и захлопнула книгу.

– Ишь ты! – уважительно сказал Хаанс. – Вот это я понимаю. Где ни откроешь – везде Бертран вытворяет что-нибудь этакое…

Оставив команду обсуждать новое приобретение, капитан отправился на поиски лавок, где можно было бы закупить провизию для команды и корм для Лапушки и Простака. Погонщик вызвался составить ему компанию: еще во время службы на «Облачном коне» он ходил по здешним лавкам с капитаном Джанстеном и помнил, где можно взять товар подешевле.

По пути разговорились о городских достопримечательностях.

– Я-то знаю, куда вечером подамся, – по-мальчишески блестел глазами Дик. – Мне еще в Академии рассказали парни – мол, за Южными воротами Андерхилла огорожен парк. Называется – Стрекозиные пруды. Там можно здорово повеселиться! Там два театра, и маленькие уютные харчевни, и павильоны для танцев, и уединенные беседки, и пруды с маленькими лодочками… и музыка, везде музыка… А женщины – в масках, все-все, и нельзя угадать, кто это – шлюха на промысле или жена губернатора забежала развлечься… Нет уж, я до утра не вернусь на шхуну!

2

Музыка наполняла парк, плыла над ним, возникая ниоткуда и растворяясь в темных кронах вязов, струясь меж стройных берез, омывая заплетенные зеленью беседки, откуда слышался смех, взвизгивание, громкие, но неразборчивые голоса. Музыка изменялась, становясь то задумчивой, то страстной, то веселой, плясовой.

Высокая стройная женщина в жемчужно-сером платье и такой же полумаске терпеть не могла ничего загадочного, непонятного, поэтому, идя по аллее, искала глазами музыкантов.

Вон там, под навесом из опущенных до земли ветвей ивы, – трое. За беседкой – двое, тень на траве их выдает. В развилке ветвей дуба, на крохотном «насесте» – одинокий флейтист. И все понятно, и никакой «музыки ниоткуда»…

Сказка расползалась, как старое кружево, и это устраивало женщину в сером, которая не любила сказок.

Двое мужчин, идущих справа и слева от женщины, были без масок. Их глаза настороженно, цепко обшаривали аллею и беседки вокруг нее. Мужчины были при шпагах: вход в парк с оружием не воспрещался. Более того: Стрекозиные пруды считались удобным местом для дуэлей, и в укромных уголках, вдали от главной аллеи, часто слышался звон стали.

– Энния, деточка, – сказал старший из мужчин, – к театру Безанса ведет вон та тропинка, налево…

Улыбка тронула тонкие губы женщины.

– Откуда ты знаешь, старый барсук? Так часто здесь бывал?

– Нет, – серьезно ответил «старый барсук». – Но когда я понял, что ты не шутишь насчет этой безумной прогулки, я отправился сюда и прошел весь путь от ворот до театра.

– Ты предусмотрителен, Роберт, хвалю!

– Не хвали. Был бы я предусмотрителен – запер бы тебя в твоей комнате, маленькая паршивка, и дверь бы шкафом загородил!

Девушка хихикнула при слове «маленькая», пропустив мимо ушей «паршивку». Только два человека во всем мире могли говорить в таком тоне с альбинской принцессой: король Аргент Второй – и старый телохранитель, который растил Эннию. Когда-то принц Аргент тягался за престол с братом-близнецом, а своих детей, спасая от убийц, скрытно разослал по семьям верных людей. Маленькая Энния долго считала Роберта своим дядей. Но и позже, когда Аргент воссел на трон и вернул детей в столицу, воспитатель и защитник Эннии был призван ко двору и возглавил личную охрану принцессы.