Хьюарт Барри - Восемь Умелых Мужчин

— Као, ты можешь их остановить? Скажи им, что я не виноват, я вовсе не хотел бесчестить их, — просипел Рука Дьявола.

— Ну конечно, — сказал Мастер Ли. — Но ты забыл, что к королям надо обращаться письменно; только равные по рангу могут разговаривать с принцами. Бык, вспомни хорошие манеры и попроси разрешения прочитать просьбу. Тогда, я уверен, мечи простят нашего друга.

Он написал что-то на бумаге, и протянул ее мне. Я поднялся по винтовой лестнице в маленькую комнату, где на колышках висели великие мечи и развернул письмо, где было написано:

— Закрой проклятое окно.

Сверкающие мечи слегка звенели, как если бы терлись о камень за моей спиной. Я пожал плечами, посмотрел на темнеющие внизу плахи и закрыл окно, которое было немного приоткрыто — и укоротил веревки. Мечи сразу перестали жаловаться.

— Ну как, Рука Дьявола прощен? — спросил Мастер Ли, когда я вернулся назад.

— Да, господин. Они говорят, что теперь понимают экстраординарные обстоятельства его промаха и больше не будут протестовать, — почтительно ответил я.

— Слава Будде! — выдохнул палач. Он допил то, что оставалось в кувшине и тут же открыл новый. — Хоть один демон убрался со спины. Но остались другие, — мрачно добавил он.

— Да. Вроде той маленькой девочки-служанки. Это же был приказ на Медленный Разрез, верно? — спросил Мастер Ли.

— Что за мир, Као, что за мир, — пробормотал Рука Дьявола. — С Медленным Разрезом не шутят, и, что хуже всего, эти три твари были свидетелями. Ублюдки хихикали и шутили, как если бы они были на базаре, но я все равно облапошил их. Уже через несколько секунд бедная девочка ничего не чувствовала, а они так и не поняли разницу.

До этого Янь Ши молча и неподвижно сидел за столом, но тут быстро взглянул на палача. — Мочевой пузырь? — спросил он.

— Дьявольски точно, приятель, — ответил палач.

— Ты хороший человек, — сказал ему Мастер Ли. — Объясни Быку, потому что у него не глаза, а вопросительные знаки.

— Я сделаю кое-что получше. — Рука Дьявола, шатаясь, встал на ноги, подошел к шкафу и вытащил из него что-то похожее на свиной мочевой пузырь со странными узлами, и надел его на левую руку. Потом махнул правой, и в ней, как по волшебству, появился узкий длинный клинок. Еще раз махнул, и меч исчез. — Палач отвлекает внимание зрителей на два удара сердца, и жертва больше не страдает, — запинающимся языком продолжал он свою мрачную лекцию. — А зрители ничего не знают, потому что у палача есть Пищалка, и когда он делает медленный разрез…

Даже Мастер Ли и кукольник подпрыгнули на чи в воздух, хотя и знали, что последует. А я едва не ударился головой о потолок, когда ужасный крик ударил мне по барабанным перепонкам, а потом и еще один.

— Быстрые и короткие для мужчины, медленные и длинные для женщины, — сказал Рука Дьявола. — А теперь открою вам тайну. Уже больше десяти лет я использую Пищалку для всякого Медленного Разреза, и плевать я хотел, платит мне семья жертвы или нет.

— Ты замечательно работаешь что с мечом, что с пузырем, что с ними обоими, — льстиво сказал Мастер Ли. — Я не хочу тебя обижать, но я хотел бы посмотреть на полученный тобой приказ, если ты не против.

— Против? Почему я должен быть против? Я же тебе говорил, Као, что мир сошел с ума. Все вокруг сумасшедшие, а этот приказ доказывает это еще раз.

Он порылся в другом ящике и протянул Мастеру Ли официальный документ. Мудрец взял его в руку и одно длинное мгновение держал возле света. Потом скатал и отдал плачу.

— Мой друг, пожалуй я присоединяюсь к твоему мнению, — сказал Мастер Ли. — Я хочу поговорить с этим выдающимся господином, и, кстати, я даже позаботился о том, чтобы он дал мне документ, подписанный им самим… Ты можешь добавить его в свою коллекцию безумств.

Он вынул из одежды какую-то бумагу и передал ее палачу, который уставился на нее так, как если бы увидел кобру.

— Као, ты же шутишь!

— Я совершенно серьезен.

— Као, лучше бы ты пригласил на чай Черную Чуму. Или прыгнул в кипящее масло! Я убийца, Као. Это моя работа, и я хорошо ее выполняю, но я стал бледным и слабым, когда эта тварь—.

— Что ты имеешь в виду? — прервал его Мастер Ли, добавив официальности в свой голос.

Рука Дьявола повернулся, бросился к двери и, громко крича, "Сумасшествие! Весь мир сошел с ума!" скатился по лестнице вниз. Мастер Ли повернулся к кукольнику. — Янь Ши, я думаю, что вы должны разыскать свою дочь и остаться с ней, — спокойно сказал он. — Я не знаю, что они замышляют, но в одном уверен: дело приняло весьма скверный оборот.

Кукольник поднял бровь.

— Приказ о казни для этой маленькой служанки требует Медленный Разрез, — сказал Мастер Ли. — Я хорошо знаю подпись, и она настоящая. Приказ подписан Небесным Мастером.

Я уставился на него, потрясенный и сбитый с толку, а Янь Ши застыл на месте, как замороженный. Потом глубоко вздохнул и широко развел руки. — Палач прав. Весь мир действительно сошел с ума, — сказал он, повернулся, быстро вышел из двери и спустился вниз. Как только эхо его шагов затихло, я услышал, как его мягкий баритон поет освободившемуся от песка небу:

Голубой енот уснул, обливаясь кровью,

Холод лисам протянул лапы к изголовью.

А столетняя сова дико засмеялась,

Смерть по лесу побрела, и в село забралась.

Пес залаял на луну, побелев от страха,

Гуси с утками легли, стали горстью праха.

Люди плачут и вопят — косит их холера.

Серый призрак песнь поет — песню Кавалера.

Я подошел к столу, схватил один из кувшинов и глотнул чистый спирт, который Рука Дьявола и Мастер Ли называли вином, и только тогда, когда перестал кашлять, почувствовал себя немного лучше. Палач возвращался, и, судя по звуку, волок за собой пленника в цепях.

— Ты в десять раз безумнее, чем весь остальной мир, Као! — воскликнул Рука Дьявола.

— Почему? За то, что искал компанию замечательного парня, который так же тонок, как маленькая ножка и вдвое мягче? — ласково спросил Мастер Ли.

Палач и пленник ввалились в дверь, и у меня закружилась голова. Мягкое приземистое тело, осанка как у жабы, слюна, падавшая с отвислых губ…

— Втрое мягче, — сказал Трактирщик Шестого Ранга Ту.

万

ВОСЕМНАДЦАТАЯ ГЛАВА

Каждый историк, хоть изредка, сталкивается материалом, которой он не может победить. Если он напишет правду, то заставит своих читателей кричать по ночам от ужаса, а если не напишет, то какой же он историк? Например ученые, которые сражаются с Войной Трех Царств, сжимают зубы и пишут комментарии к Семи Святотатствам Цао Цао, вот и я обязан записать слова ужасного трактирщика. Тот, кто впервые слышал его речь, немедленно решал, что это еще одно оружие в его богатом арсенале, но нет, это была его вторая страсть. Первая — убийства.