Павел Шумил - Этот мир придуман не нами

Проскользнула в комнату хозяина, осмотрелась. Часы освещают комнату слабым зеленым светом. Хозяин спит лицом к стенке. Ныряю под одеяло, но к его телу не прикасаюсь. Я холодная, дотронусь — разбужу. Сначала надо согреться. Вот теперь — можно.

Ласкаю те места, которые указала мне Марта. У людей их меньше, чем у нас. И шерсти почти нет. Что по шерсти, что против — без разницы. И чувствительной зоны вокруг хвоста нет… Словно у художника половину красок отняли. Когда мы во Дворце тренировались, на нас надевали короткие штанишки из толстой прочной кожи, чтоб обезумевший от ласок раб наши кунки не порвал. Там я понимала, что делаю. А тут все не так! Нет, жезл хозяина поднялся и затвердел… Ой! Ой, мама…

— Что ж ты со мной делаешь, глупенькая? — спросил хозяин, когда все кончилось.

— Хозяину понравилось, рабыня довольна — я прижалась носом к его плечу.

— Еще раз назовешь себя рабыней, язык бантиком завяжу, — он взял мою голову в ладони и несколько раз прижался губами к моему носу. У людей это называется «поцелуй», Марта с Линдой меня много раз в нос чмокали. И Марта объясняла, если хозяин так сделает, значит, я своего добилась.

— Грех ты мой межзвездный, — хозяин расстегнул ошейник, сунул под кровать и начал исследовать мое тело губами и руками. Вот оно! Вот тот момент, ради которого все замышлялось. Я указывала его рукам, где и как ласкать. И принимала его ласки всем телом. А потом он снова взял меня. И хоть кунка горела огнем, оно того стоило! Пусть даже в первый раз он звал меня именем другой женщины, я-то знаю, она далеко-далеко. А я — тут, под боком.

А потом мы лежали рядом и беседовали. Он расспрашивал меня, а я рассказывала о своей жизни с самых ранних дней, которые помню. И незаметно уснула.

— Шеф, пора на ложе пыток, — ворвался в мой сон голос Марты. — Ой, кто это такой рыженький?

— Отвернись, мне одеться надо.

Я спряталась под одеяло с головой. Но хозяин сдвинул одеяло и чмокнул в нос.

— Спи, моя маленькая, еще рано.

А Марта подмигнула и показала кулак с поднятым большим пальцем. Потом у Линды спрошу, что это значит, но Марта не сердится. По-лу-чи-лось! Теперь я здесь своя! И хозяин ни-за-что не продаст меня ни-ко-му! Спасибо, папа. Ты сумел спасти мою непутевую шкурку.

К возвращению хозяина я успела осмотреть себя, умыться, причесаться и одеться. А хозяин поднял меня на руки и закружился по комнате.

— Надо научить тебя танцевать вальс. Кстати, ты с нами едешь?

— А можно?

— Нужно!

Я ощупала себя, выскользнула из его рук и нырнула под кровать. Вылезла с ошейником в руке, протерла от пыли и защелкнула на шее.

— Может, хотя бы дома не будешь его носить? — скривился хозяин.

— Не сердись пожалуйста. В нем прибамбасы. Когда вы непонятные слова говорите, он мне подсказывает.

— Ну, раз прибамбасы, тогда носи, — улыбнулся хозяин, быстро оделся и повлек меня за руку в столовую. Так мы туда и вошли — рука в руке. Тут все встали и заиграла незнакомая, но явно торжественная музыка. Совсем недолго. Потом все зааплодировали. Хозяин напрягся, а потом обнял меня за талию и прижал к себе.

— Марта, тебе ни один секрет доверить нельзя!

— Смотря, с какой стороны посмотреть, — хитро прищурилась госпожа. — «Горько» кричать будем?

— Когда у нас на свадьбе кричат «горько», надо целоваться, — шепнул на ухо хозяин. Я чуть на пол не села. В животе холодно стало. Сами посудите: Я — рыжая рабыня. Только что была на вершине счастья, что из рабыни поднялась до наложницы. И вдруг — свадьба. Я, рыжая, стану госпожой? Так не бывает! А раз не бывает, значит, плохо кончится. Очень плохо. Моя мама на мечи бросилась. Я не хочу умирать молодой.

— Не надо свадьбы. Можно, я наложницей останусь? — пискнула я.

— Почему? — кажется, спросили все сразу.

— Страшно…

Линда зафыркала, Петр крякнул, Марта спряталась за Мухтара и прижалась лицом к его спине. Только плечи затряслись. Рука хозяина на моей талии вновь напряглась.

— Это аргумент, — задумчиво произнес, наконец, хозяин. — Когда передумаешь, скажи.

Нас усадили на почетные места. Я все порывалась вскочить и помочь накрыть на стол, но меня усаживали обратно. Это плохо кончится…

— Миу, ты чего ушки прижала? — заинтересовалась Линда.

— Это неправильно. Это я должна за хозяином ухаживать.

— Не сегодня! Успокойся.

— Шеф, сегодня я лечу с вами. Медицину в машине уже развернула.

— А ты помнишь, что тебя не хотят видеть во Дворце?

— Подежурю в машине вместе с Петром.

— Добро. Опять манная каша? Марта, ну хоть ложечку картофельного пюре?

— Вы там на пиру всякой гадости наедитесь, а у тебя только пятнадцать процентов стенок желудка от пластика очистилось. Так что терпи.

Я с опаской поглядывала на Линду, ждала, когда они с Мартой начнут свое хулиганство. Пусть они подруги, но брошусь, прикрою хозяина своим телом…

До конца завтрака так ничего и не произошло. А как только мы сгрузили грязную посуду в мойку, Петр позвал меня в ангар. Прямой приказ, не смею ослушаться. Бросила хозяина в опасную минуту…

— Видишь эту машину? — указал на синий байк, которого вчера здесь не было. — Ты за нее отвечаешь. Можешь на ней ездить, только не вздумай никому дарить. Она не твоя, она казенная. Свою ты уже подарила.

Я бухнулась на колени и поцеловала пол у его ног. А когда вскочила, врезалась затылком Петру в подбородок. Он успел наклониться, чтоб поднять меня. Сильно врезалась. Обхватила макушку руками, села на пол — и слезы из глаз. А Петр опять произнес слова, которые повторять нельзя. Звездочки ранние, да что же со мной творится?

— Ну ты, подруга, сильна! — сказал, наконец, Петр, ощупав нижнюю челюсть. — Больше так не делай!

Развернулся и ушел. А я осталась сидеть на полу и хлопать глазами. Ну почему все так нескладно? Может, на самом деле, все зло от рыжих?

Ночью Миу учудила. Не скажу, что пробуждение было неприятным… Но, черт возьми, наш, человеческий менталитет говорит, что самец выбирает и самку, и время. И вообще, я, как бы, опекун и наставник. И втрое старше. Оттаскать бы себя за уши, как мальчишку.

Но Миу знала, на что шла. Отдавалась горячо, с удовольствием и со знанием дела.

А утром узнал от Марты, что Миу готовилась к этой ночи с первого дня. Девушки знали — и молчали. Миу оказалась в моей постели не по минутному порыву. Короче, рано или поздно, это бы случилось. По принципу: «Чего хочет женщина, того хочет бог». Хорошо хоть команда отнеслась с пониманием. Устроили нам экспресс-свадьбу. Пришлось делать вид, что все нормально.

Хотя, какое там «нормально»? Видимо, пока меня не было, Миу получила жесткий нагоняй от Линды. На мордочке испуг, ушки прижаты, с беспокойством ждет какой-то пакости от девушек, и подготовлена программа на моторику. То ли под стол нырнуть, то ли в угол забиться. Была бы человеком, считал бы без проблем. С котами еще путаюсь.