Анатолий Агарков - Семь дней Создателя

Ну-ка, что там с солнышком? Я перевернулся в воде лицом вверх, забыв, что за этим бывает. А ничего и не было — вода не хлынула в оставленные воздухом ноздри. А может, и хлынула, только я этого не почувствовал. Никакого дискомфорта не почувствовал. Ай да, оптимизатор!

Плыл лицом вверх. Видел поверхность воды, слепящий диск солнца, белоснежные облака в бесконечно голубом небе. Чайки крыльями гоняли волны по заливу. Баклан спикировал на мой браслет с высоты полёта. Нашёл игрушку! Но напугал — я инстинктивно прянул в сторону и вынырнул. Погрозил кулаком — ещё раз, и клюв на бок.

С берега донеслись крики. Чернокожая детвора скакала на линии прибоя, вопила, махала руками. Мимо, толкая носом белый бурун, пронёсся ловец жемчуга, работая руками, будто ветряная мельница крыльями.

— Что с ними, Билли?

— Акула. Рыба-молот.

— О, ё… — я кинулся вдогонку за ловцом.

— Куда ты? Лучше познакомься и погладь её по животику.

— Изнутри?

Вечерами на деревенской площади разжигали костёр. Дочерна загорелые, сытые аборигены затевали художественную самодеятельность. Звучал тамтам, дудки какие-то самодельные (может, свирели?), кто стучал палкой о палку — полный симфонический оркестр без главного дирижёра. Все остальные пели и плясали. Песни — какофония гортанных звуков с плеском ладош. Пляски — ужимки, скачки, прыжки — что ещё? — подёргивания, потрясывания, подрыгивания. Короче, кто во что горазд. Раз музыка без ритма, то и пляски без такта.

Зрители…. Сначала были мы с Дашей. Но аборигены потребовали нашего участия в деревенском веселье. Дашу затянули в круг, меня…. Я подергался немного, потом думаю: господи, каким же идиотом выгляжу со стороны. Ну, ладно, эти обезьянки, а я-то куда? Чтобы отбиться от хороводников, стал являться на кострище с гитарой. Бренчал по струнам, покачивая головой — отстали. А у жены прекрасно получалось с мелодией и ритмами африканского кантри. На неё заглядывался не я один. Ну а что — красота она и в Африке красота.

— Тебе не тяжело? — спросил Дашу.

— Нет. Забавно, — отвечает моя белая аборигенка.

Как-то приуныл, склонившись над гитарой. Ночной праздник в разгаре. Оптимизатор на запястье.

— Билли, — спрашиваю, — о чём думают наши хозяева: полны души благодарности или не чают, когда свалим?

— Хочешь заглянуть?

— Если возможно технически и удобно этически.

— Тебе будет не интересно.

— Так говоришь, чтоб разжечь его?

— Ты неправильно поймёшь их примитивное мышление: оно на уровне инстинктов.

— Не достанет интеллекта?

— Боюсь, что и выдержки.

— Валяй, уговорил.

— Кто?

— Вон тот, гориллообразный, что топчется перед Дашей. Заглянем ему под черепушку?

Будто сам собой возник в голове чей-то незнакомый голос. Эге — да это его мысли, как слова. Но что он говорит, Бог мой!?

…. Какая красивая белая женщина! Как нежна у неё шея! Как упруго колышутся её груди! Как туга её задница! Вот бы раздвинуть ей ягодицы….

Меня пружиной подбросило.

Ах ты, обезьяна черномордая! Гитара дубиной в руках, я — в круг.

Билли во мне полицейской сиреной:

— Стоять-ть…!

Замер на месте, совладав с порывом. Даша заметила моё движение, поспешила навстречу.

— Что с тобой? Дурно?

— Да, что-то с головой.

Даша нащупала оптимизатор на моей руке:

— Идём домой.

Отвела в палатку, измерила пульс, давление, температуру. Уложила в гамак. Мне приятны её хлопоты.

— Полежи со мной, — привлёк жену к себе. Стянул с неё блузку, шорты. — Семью создавать будем?

Даша прильнула ко мне с поцелуем:

— Да рано ещё: Сашик не обозначится.

— Я его почувствую.

Мы притиснулись голыми животами. Немножко ещё поцеловались и уснули.

Билли подстрекал познакомиться с акулами Индийского океана. Жутковато. А-а, была, ни была. Заплыл подальше от берега, распластался в воде на метровой глубине — пусть жрут, зови!

— Не дрейфь, Создатель, нас так просто на кусок не намажешь.

Вода освежала тело, солнышко пригревало — я прикемарил, нежась. Кто-то ткнулся в бок. О, Господи! Она — акула Каракула. Зубов — мама дорогая! — во всю пасть. Глазёнки глупые, недобрые, близорукие (хотя откуда у белобрюхого чудовища руки?). Совсем не хотят мне подмигивать. Разве что на предмет: одному из нас не мешало бы пообедать.

— Билли…!

— Спокойнее, Создатель, спокойнее. В ней не чувствуется агрессии. А впрочем…. Прикоснись оптимизатором.

— Не оттяпает руку?

— Другую пришьём.

— Виртуальную?

Осторожно прикоснулся к серому боку океанского хищника запястьем с браслетом.

Возник контакт. Я это почувствовал. Будто на экране тёмном возник светлый овал, у которого появлялись гибкие конечности, потом исчезали.

— Что это?

— Акулий мозг. Она тебя сканирует.

— Ну и как я ей?

Овал менялся в цвете, сучил гибкими конечностями.

— Криптограмма какая-то. Можешь перевести, Билли?

— Она тебя классифицирует по принципу: пища, нейтрал, враг.

— И что вырисовывается? Билли, не томи. Может, ещё успею дёрнуть?

Акула дёрнулась сама и отшвырнула меня хвостом.

— Скорее друг — она не нашла в тебе агрессии. Можешь погладить её по белобрюшью. А хочешь — покатайся. Смелей, Создатель, оседлай, пришпорь, укроти её.

— Разве на друзьях катаются?

— Ломай свой страх. Акула — тьфу: глубины океана таких тварей скрывают, что при одном упоминании негры бледнеют.

Погладил хищнице скользкий бок, но оседлать не решился, взялся за плавниковый гребень на спине. Будто по команде она легко скользнула вперёд, ну, и я с нею. Прикольно. Билли, не отставай!

Вечером на деревенских танцульках.

— Билли, вскрой мне черепушку того парня, что на Дашу пялится.

— А ты хорошо себя будешь вести?

— Лучше, чем вчера.

— Знаешь, сутки слишком коротки, чтоб изменить человеку мировоззрение. Мысли его те же, что привели тебя в неистовство. Стоит ли озвучивать?

— Тогда хочу с ним перемолвиться — будешь переводить?

— Только держи себя в руках.

Я вошёл в круг к гориллообразному:

— Слышь, друг, базар есть — отойдём.

Нарочно употреблял жаргонные словечки — пусть Билли помучается с переводом. Негритос обнажил в улыбке два ряда огромных зубов, закивал головой, положил руку на моё плечо:

— Друг! Друг! Чака понял.

Мы отошли в полумрак деревни.

— Послушай, Чака, Даша моя жена. Понимаешь, жена? Моя женщина, и мне неприятно….

Произнесённое имя вдохновило моего собеседника:

— О-о, Дашья! Дашья! Красивый женщина. Чака её хотеть….