Брэнт Йенсен - Вендия 1. Город у священной реки

На самом же деле киммериец боялся, что действие репилента может закончиться и тень объявится вновь. После визита к Аямалу Конан перестал замечать ее присутствие, но насколько он себе представлял природу этой твари, тень по-прежнему находилась неподалеку и ожидала того момента, когда сила эликсира иссякнет.

Ближе к третьему послеполуночному колоколу сотник начал задумываться и об Амьене. Зря он отнесся к его встрече с фансигарами с такой прохладцей. Что если у него уже не появится шанса поговорить с новоявленным десятником?!

Окончательно испортили настроение кости, которые сегодня принципиально не желали ложиться нужным образом. Когда киммериец понял, что успел спустить половину месячного жалования, то, послав по проклятью всем известным ему вендийским богам, отправился спать. Со злости даже отказался от идеи поставить дежурить у своих дверей парочку солдат.

Уснул он не сразу: слишком много эмоций накопилось. Но потом усталость взяла свое.

Сейчас-то все вчерашние страхи казались киммерийцу смешными, но ночью они были вполне осязаемыми.

Конан быстро привел себя в порядок, надел чистый наряд и отправился завтракать.

О серьезных вещах он с солдатами специально не заговаривал. Нечего себе и им настроение портить. Болтали за столом все больше о местных красотках, что щедро одаривали туранцев любовью.

За этим разговором киммериец вспомнил, что уже довольно давно не был у Рамини. Вендийка могла на него за это обидеться.

Взвесив все «за» и «против», Конан решил ненадолго отложить визит к Тхану. Первым делом сегодня стоило посетить храм Иштар. Киммериец представил, как Рамини будет рада его видеть. Можно будет позвать к ней в покои и других жриц и на три-четыре колокола отрешиться от всех проблем.

Чем больше северянин думал о такой возможности, тем сильнее ему хотелось поскорее очутиться на мягкой постели верховной жрицы Иштар.

— Сотник, — обратился к замечтавшемуся киммерийцу Хасан. – Знаете, а ведь Амьен так и не вернулся. Не случилось бы с ним чего. Вдруг кто-то нам за браминов, убитых Хамаром, решил отомстить.

— Я поищу его, — пообещал Конан, поднимаясь из-за стола.

Ну, уж нет! Никаких убийств! Никаких браминов!

Сначала продолжительные женские ласки, прохладное вино и ощущение блаженства. Только после этого киммериец был согласен вернуться в этот бренный мир.

Киммериец спешно покинул казармы и быстрым шагом устремился к храму Иштар, где ждала его Рамини.

Впервые за долгое время он не обращал внимания на толпы вендийцев на улицах и безо всякого стеснения отталкивал прохожих в сторону. Сколько раз он уступал им дорогу, теперь пришла и их очередь.

Находясь под воздействием захлестнувшей его идеи, Конан не сразу заметил, что кто-то его окликает по имени.

Он обернулся и увидел, что к нему спешит Залиль.

Внучке Телиды киммериец всегда был рад, но сейчас она выбрала очень неподходящее место для встречи. Почти перед самым храмом Иштар. Если Рамини увидит ее, беседующей с Конаном, не миновать страшнейшего скандала.

— Конан! — Залиль остановилась в шаге от киммерийца. — Я зову, зову тебя, а ты не слышишь…

— Прости, пожалуйста, — северянин обнял девушку и начал гладить по волосам.

Но Залиль от него отстранилась.

— Я к тебе не за этим, — заявила она. — Меня Телида послала.

— Что-то случилось? — обеспокоено поинтересовался Конан.

— Они просила передать, что твоего знакомого по имени Сатти сегодня утром убили.