Кейт Форсит - Бездонные пещеры

— Нет, миледи. Позвольте мне раздуть огонь и приготовить вам чай. У вас замерзший вид.

— Я действительно замерзла, — удивленно отозвалась она.

Корриган принялся раздувать красновато поблескивающие в темноте угли, подкармливая их сухими листьями и прутиками. Потом набрал в старый закопченный котелок снега и повесил его над огнем, заметив:

— Единственное, что в снеге хорошо, это то, что не приходится далеко отходить в поисках воды.

Изолт ничего не ответила, глядя, как ее оруженосец бросил в растаявший снег пригоршню душистых листьев и вытащил ее кружку. В предрассветных сумерках он еще больше походил на огромный валун, со своими грубоватыми чертами, заросшими серебристым лишайником, и единственным глазом, похожим на трещину в камне.

Он поднес ей дымящуюся чашку, и пока она пила, занялся приготовлением каши и сбором хвороста. Когда она поела и снова согрелась, сон почти изгладился у нее из памяти. Остальной лагерь уже начал потихоньку просыпаться, и Изолт встала и стряхнула с себя свое дурное предчувствие, как волк стряхивает со шкуры снег.

— Похоже, опять будет буран, — заметил Хан'гарад, опираясь на свой посох и глядя на облака, переползающие через край горной гряды. Ветер раскачивал сучья сосен и взметал снег, закручивая его маленькими белыми смерчами. Солдаты, накинув капюшоны, яростно боролись с ветром, мешавшим им сниматься с лагеря. Серебристая заря померкла, сменившись сумерками, почти такими же непроницаемыми, как и тьма ночи.

— Надеюсь, что нет, — отозвалась Изолт. — Мы уже и так отстали от плана. Мы не можем еще задерживаться, пережидая метель.

— Это лучше, чем быть застигнутыми бураном в горах, — ответил он.

— Да я понимаю, — сказала она. — Но может быть, нам удастся оставить его внизу? Тучи висят очень низко.

— Можно попытаться, — кивнул ее отец. — Жаль, что у нас нет сокола твоего мужа. Он мог бы подняться над облаками и посмотреть, ясно ли над ними.

При упоминании о Лахлане по лицу Изолт снова промелькнула тень. Хан'гарад ничего не заметил, собирая свой рюкзак.

Изолт мучительно чувствовала, как утекает время. Наступил и давно прошел Ламмас, и зеленые месяцы уже почти кончились. Скоро дни начнут становиться короче, и Изолт лучше чем кто-либо другой знала, как стремительно в горах наступала зима. Она хотела миновать перевалы и спуститься на другую сторону до того, как снег станет слишком густым.

— Я могу полететь и посмотреть, — сказала она.

Хан'гарад бросил на нее быстрый взгляд.

— Это слишком опасно.

— Будет куда опаснее, если все мы окажемся в ловушке с этой стороны перевала, — возразила она. — Обещаю, я не буду залетать слишком высоко. Я знаю, что я не кречет!

Он кивнул, и она, сняв шубу и бросив ее на землю, слегка подпрыгнула на пальцах. Способность Изолт летать была не настолько сильной, как у ее матери, которая летала столь же быстро и легко, как снежный гусь. Изолт же могла летать лишь короткими рывками. Она не могла ни парить в воздухе больше нескольких мгновений, ни подниматься так же высоко, как орел. Свой Талант она использовала главным образом для того, чтобы быстро подняться по лестнице или перепрыгнуть через высокую стену. Все остальное требовало у нее огромного напряжения сил.

Она согнула колени и взмыла в воздух, и ветер подхватил ее. Ей пришлось сражаться с ним, чтобы не дать ему бросить себя обратно на землю. Сотни ледяных игл вонзились в голую кожу ее лица. На какой-то миг все стало серым, смутным и леденяще холодным, так что она не могла ничего различить. Потом она прорвалась сквозь толстую пелену туч.

Под ней клубились белые облака, простиравшиеся насколько хватало взгляда, ослепительные на солнце, обрушивавшемся на них сверху. Повсюду возвышались горы, неприступные, серые и безлюдные, с увенчанными ледяными шапками вершинами. Над каждой горой кружила белая снежная взвесь, как будто горы выдыхали теплый воздух прямо в сияющее голубое небо.

Изолт застыла в воздухе, с удовольствием оглядываясь вокруг, потом почувствовала, что притяжение земли тянет ее обратно вниз. Она скользнула обратно в облака, и ее тут же исхлестало градом и снегом с дождем, а ветер набросился на нее с удвоенной силой. Она слетела вниз быстрее, чем ей хотелось, и громко охнула, с размаху врезавшись в землю и взметнув вокруг себя фонтаны снега.

— Миледи! — вскрикнул Каррик, склонившись над ней и протянув свою огромную неуклюжую руку. — Вы целы?

— Да, я в полном порядке, — ответила она, хватая ртом воздух, и позволила ему поднять себя на ноги. — Над облаками ясно; думаю, мы сможем выбраться из этой бури. Давайте двигаться в путь!

Все утро они брели сквозь метель, натянув капюшоны на лица. Очень скоро снегу намело столько, что они увязали в нем по колено. Изолт приказала солдатам привязаться друг к другу, поскольку не видно было ничего, кроме белого летящего снега и время от времени одиноко стоящего черного дерева, бешено раскачивающегося на ветру. Склон круто пошел вверх. Люди падали и беспомощно соскальзывали, но их снова поднимали на ноги. Повсюду вокруг вздымались скалистые стены, а в длинных обледенелых ущельях свистел ветер. Им приходилось вырубать ступени топорами и вбивать в них клинья, чтобы привязать к ним веревки. Они поднимались все выше и выше, и ульцы с натугой тащили тяжелые сани, каким-то непостижимым образом находя на скользком льду опору для своих широких плоских копыт.

Внезапно Хан'гарад, возглавлявший шествие, крикнул идущим за ним:

— Я над вьюгой! Ты была права, Изолт, я вижу голубое небо.

Воспрянув духом, солдаты принялись карабкаться по крутой тропке, один за другим выбираясь на выступ горы. Под ними волновалось бескрайнее море белых облаков. Повсюду вокруг торчали зазубренные пики, точно выгравированные на кристально чистом небе. Девственно чистая снежная гладь, не запятнанная ни единым следом, ниспадала к их ногам величественными складками, утопавшими в густой индиговой тени. Изолт вздохнула полной грудью, чувствуя, как последний призрак ее сна отступил перед лицом этой суровой красоты.

Мак-Синн восхищенно ахнул. Изолт показала на гору, возвышавшуюся прямо перед ними, с обеих сторон которой виднелись отвесные снежные утесы.

— Это последняя гора, — сказала она. — Когда вы перейдете ту вершину, милорд, то очутитесь в Карриге. Видите вон ту тропу? Мы, Хан'кобаны, зовем ее Мостом В Неизвестное. Он служит границей земли Белых Богов.

Услышав ее слова, измотанные солдаты разразились хриплыми криками радости. Хан'гарад в ярости накинулся на них.

— Тише! Вы что, не видите, как снег нависает над нами? Лавину вызвать хотите?

Они мгновенно помрачнели, глядя на отвесные белые утесы с благоговейным трепетом.