Ирина Сербжинская - Игры невидимок

Румита шла, спотыкаясь, глядя перед собой невидящими глазами, слезы, срываясь с подбородка, капали на грудь.

— Уймись, — процедил Сульг сквозь зубы. В холодном голосе проскользнуло что-то такое, от чего девушка тут же принялась поспешно вытирать лицо полой плаща.

Норлок шел скорым шагом, сосредоточенно сдвинув брови. Мысленно он представлял себе путь, который предстояло проделать: дорога не самая быстрая и безопасная, зато неожиданная для тех, кто попытается его отыскать.

Румита изо всех сил боролась со слезами, опасаясь рассердить спутника.

— Ты меня убьешь? Убьешь, потому что я знаю, что ты — норлок, которого ищут?

— Быстро соображаешь, — пробормотал Сульг. Он обдумывал разные варианты развития событий и не обращал внимания на гадалку.

Румита хотела добавить еще что-то, но слезы снова заволокли глаза, и она всхлипнула.

Сзади застучали колеса, норлок встревоженно обернулся. Путников нагоняла повозка, запряженная упитанной рыжей лошадью — несколько человек, поочередно отхлебывая из фляжки, громко обсуждали последние события в Брере. Доехав до поворота, повозка свернула на узкую, поросшую травой дорогу к дому, что стоял возле крошечного, затянутого ряской пруда.

Румита проводила повозку тоскливым взглядом.

— Если ты отпустишь меня, — проговорила она умоляюще, прижав руки к груди, — я никому, никому не скажу, что видела тебя! Я клянусь, что никогда не расскажу… Я…

Сульг покосился на девушку. Люди, готовые вот-вот попрощаться с жизнью, говорят слишком много, слова из них гак и льются. Эту попытку зацепиться за жизнь норлок знал слишком хорошо.

— Заткнись. Конечно, не расскажешь. Мертвые вообще неразговорчивы.

Девушка испуганно замолчала.

Брер давно остался за поворотом, за густыми деревьями скрылись лачуги пригорода. Но всадникам потребуется совсем немного времени, чтобы преодолеть это расстояние и настигнуть путников! Мысль об этом заставляла норлока ускорять шаг и безжалостно подгонять Румиту.

По крайней мере один день патрули потратят на то, чтобы еще раз тщательно обыскать город, прочесать улицы, рома, расспросить людей. Рано или поздно кто-нибудь вспомнит, что видел норлока на окраине Брера, возле Озерных ворот. Патрули поймут, что он ускользнул от них, и сосредоточат все внимание на дорогах, ведущих в Доршату… но, возможно, догадаются проверить дороги во всех направлениях, в том числе ведущие в противоположную сторону? В поисках одинокого путника ищейки Ордена прочешут вce тропки… Привлечет ли их внимание семейная пара, возвращающаяся с осеннего праздника в Брере? Осенью на дорогах всегда бывает полно народа: фермеры ездят продавать урожай, сезонные рабочие устремляются в города, пытаясь найти работу на зиму, бродяги, паломники…

Норлок прищурил глаза, оглядывая дорогу, что тянулась меж холмов, делала поворот, оставляя в стороне поселки и большие деревни, и бежала дальше, теряясь в пустынной и дикой местности. В тех краях лишь возле караванных путей попадались маленькие поселения, да изредка встречались пастухи-кочевники, перегоняющие огромные стада коз и овец. Заброшенной дорогой пользовались редко, но если патруль вздумает прочесать все дороги до Шармиша, о ней, конечно, вспомнят.

Румита брела рядом, спотыкаясь на каждом шагу. Сульг мельком глянул в ее сторону: гадалка, похоже, уже попрощалась с жизнью. Он огляделся кругом, потом снова представил карту. За двумя пологими холмами, поросшими редким орешником, должна быть развилка.

— Сворачивай к ферме. — Норлок кивнул на низкий дом под красной черепичной крышей, окруженный старыми развесистыми яблонями. — Надо купить что-нибудь из еды. Держи рот закрытым, ясно? Если начнешь кричать, звать на помощь, придется убить не только тебя, но и людей в доме. Их смерть будет на твоей совести. Спросят, куда идем — скажешь, идем из Брера с осеннего праздника, а живем… ну… в Дайру. Поняла?

Девушка торопливо кивнула.

Хозяин, пожилой крепкий человек с густой рыжеватой бородой, поблескивая загорелой лысиной, колол во дворе дрова. Он не удивился гостям: ферма стояла неподалеку от дороги, и путники, едущие в Шармиш, частенько покупали у него еду — хозяин собщил об этом с гордостью. Воткнув топор в чурбан, он поинтересовался, что хотят купить, кивнул и скрылся в доме. Румита, незаметно смахивая слезы, разглядывала двор. По траве бродили куры, роясь в мусоре, похрюкивала в сарае свинья, а неподалеку в небольшом загончике резвились упитанные бурые кролики.

Норлок вытряхнул в ладонь нож, бросил быстрый взгляд в сторону: хозяин возился на веранде, собирая при-пасы, — вынул из корзины буханку хлеба, пошарил на полках в поисках коробки с солью, затем принялся переливать мед из большого кувшина в горшочек.

Сульг бесшумно приблизился к загону, чуть помедлил, разглядывая кроликов, коротко свистнул нож и пришпилил зверька к земле. Румита растерянно заморгала глазами. Она покосилась на ничего не подозревающего хозяина, потом перевела взгляд на норлока. Сульг хладнокровно вывернул лезвие, убрал нож на место, взял кролика за задние лапы и забросил в тележку. Вскоре хозяин вынес припасы: тяжелую буханку еще теплого хлеба, несколько лепешек, завернутых в лист лопуха, горшочек с медом и несколько вареных яиц в крошечной корзиночке. Румита, чувствуя на себе пристальный взгляд норлока, молча расплатилась, положила еду в тележку и прикрыла полой своего коричневого плаща: единственной чистой вещью из всей груды заплесневелого тряпья. Хозяин пересчитал деньги, кивнул и скрылся за калиткой. Девушка поглядела ему вслед, готовая расплакаться от собственной беспомощности.

— Быстрей, гадалка, — нетерпеливо скомандовал Сульг, когда они снова оказались на дороге. Румита торопливо взялась за ручку тележки.

К полудню они были уже далеко от Брера, но Сульг по-прежнему торопился, и Румита еле успевала за ним. Норлок не особенно приглядывал за девушкой: на пустынной дороге бежать ей было некуда. Хлеб, купленный на ферме, Румите пришлось съесть на ходу. Впрочем, норлок тоже ел, не замедляя шага. После того как с едой было покончено, Сульг принялся разглядывать местность: совсем скоро должен показаться поворот. Норлок оглянулся, обшаривая взглядом бурые холмы, купы деревьев, дорогу, и Румита внезапно увидела, как глаза его медленно сузились. Она проследила за его взглядом: позади, нагоняя их, во весь опор неслись два всадника. Девушка быстро опустила глаза, но Сульг уже заметил тень мелькнувшей надежды. Взгляд его сразу же стал колючим.

— Не делай глупостей, гадалка, — процедил он. — Хуже будет. Мне придется тебя прирезать и идти дальше в одиночестве. А я только-только начал привыкать к твоему обществу.