Райдо Витич - Знак Бесконечности

–– Не-а, –– лукаво прищурился мальчик и впился резцами в яблоко, прожевал и заяви: –– Когда я вырасту, стану бардом и буду сочинять не менее прекрасные сказки и воспою вас, госпожа герцогиня.

–– Меня-то за что?

–– За красоту и милосердие, за доброе сердце и.. –– и смолк, смутившись собственной смелости, схожей с дерзостью.

–– Чтоб стать бардом, нужно очень много учиться: учиться считать, писать и много, много читать.

–– А я уже умею писать…немного, –– похвасталась Дезидерия. –– Меня отец Северен учит.

–– А меня никто не учит, –– совсем расстроился Ульриф.

–– Не огорчайся. Как выздоровеешь, приходи. Я научу тебя и писать, и читать, и считать. Станешь ученым и превзойдешь всех менестрелей.

Ребенок посмотрел в зеленые глаза и отчего-то сразу поверил: так оно и будет. И гордо вскинул подбородок:

–– Я стану Ульрифом..

–– Как зовут твоего отца?

–– Звали…Берштам.

–– Значит, будешь Ульрифом фон Берштамм! –– провозгласила Саша. Мальчик заулыбался, смакуя новее имя:

–– Ульрифом фон Берштам, Ульрифом фон…

–– Ой, не могу –– сэр Ульриф, –– засмеялась над ним Дезидерия. Саша же увидев Айларика, придерживающего коней, обратилась за помощью к Вордану, прерывая озорство детей.

–– Надеюсь, вы не собираетесь сопровождать их? –– спросил мужчина у герцогини, передавая ребенка брату, уже вскочившему в седло.

–– Именно, –– кивнула та и легко вспрыгнула на коня. –– Не стоит беспокоиться, я удостоверюсь, что ребенок устроен и имеет должный уход, и вернусь.

–– А я?! –– возмутилась Дезидерия.

–– А ты остаешься за хозяйку. Присматривай за замком. А завтра наведаемся к твоему другу вместе…

–– Завтра? Вы что и завтра собрались навещать оборвыша? –– не поверил Вордан.

–– Да, милорд. Возможно послезавтра. Если понадобится, каждый день, до тех пор, пока ребенок не поправится. До встречи, –– пустила коня в путь.

Они жили в той деревне, что лежала на холме и была хорошо видна из сада. Удручающая нищета и запустение царили в ней: низкие домики с соломенными крышами, напряженные лица жителей, их грязная, потрепанная одежда.

Братья жили на самом ее краю, в низком маленьком доме с земляным полом. Испуганная женщина с блеклым лицом брякнулась на колени при виде герцогини и не смела подняться. Две худые девочки, лет пяти, шести, в грязных рубашках, смотрели на красивую богато одетую женщину с детской непосредственностью: беззастенчиво и пытливо. В доме из мебели: узкая кровать, лохань, стол, две табуретки да старый сундук.

Саша хмуро оглядела единственную комнату и, поставив корзину со снедью на стол, проследила, чтоб Ульрифа положили, не повредив ноги:

–– Не вставать даже по нужде, иначе останешься хромым! –– наказала ему строго. –– Ногой не шевелить, на нее не ступать! Завтра приеду, проверю.

И посмотрела на женщину, которая, обнимая дочерей, робко косилась на госпожу, не смея и рта открыть, и шаг к сыну сделать.

–– Как вас зовут?

–– Майла, –– прошептала, пряча лицо в макушке дочери.

–– Меня –– Бритгитта. Следите за сыном. Завтра я наведаюсь к вам, чтоб проверить, как идут его дела. В корзине провизия: творог давать ему обязательно, каждый день. Корзины будут привозить. Я прослежу. Заодно кормите девочек и ешьте сами. Айларика я сейчас заберу, но через час он вернется –– поможет ухаживать за братом. У вас чудесные сыновья и дочери, –– Саша улыбнулась девочкам и вышла из хижины, мрачнея с каждым шагом. Вскочила на лошадь и, пустив ее галопом, поспешила выехать за пределы деревни. Только тогда и остановилась, поджидая мужчину. Айларик отставал ненамного и через минуту уже останавливал лошадь рядом с госпожой.

–– Давно отец умер? –– спросила тихо.

–– Пять лет как.

–– Семья на тебе?

–– Мама болеет…Был еще брат, Гьюго, –– и вскинул пытливый взгляд. –– Помните?

–– Гьюго? –– Саша растерялась : тяжело вспомнить, когда не знаешь.

–– Я ведь вас убить замышлял. За него, –– поведал мужчина, разглядывая траву перед собой.

‘Вот еще один труп предъявлен покойнице’, –– вздохнула девушка: ’Знатная стерва, видать, эта Бритгитта была’.

–– Что ж.. я перед тобой.

–– Нет. Теперь я ваш должник, по другому проводу. Чтобы ни случилось –– вы можете на меня рассчитывать. Всегда. Пока жив.

‘Ну, и время’, –– качнула головой Саша: ’За яблоко –– детей вешают, за незначительную помощь –– в вечной верности клянутся’.

–– Не стоит разбрасываться такими словами. Ничего ты мне не должен –– забудь. Люди должны помогать друг другу –– это не долг и не обязанность, это –– назначение. Естественное, как желание есть и пить. Дышать.

–– На все воля Божья, мы рабы его…

–– Мы не рабы, а дети его! –– грубо оборвала его возмущенная Саша. Мужчина удивленно посмотрел на нее:

–– Вы госпожа, вам виднее, но святая церковь учит обратному.

–– Она учит вас страху и клевещет на творца, который никогда и не мыслил быть тираном! А ведь именно этот статус дает ему ваша церковь, называя детей его рабами!

–– Госпожа, умоляю, ни кому больше не говорите подобного. Вас и так считают…

–– Дьяволицей, –– подсказала Саша. Мужчина кивнул, отводя взгляд. Он не знал, что будет делать, сейчас если вновь услышит из чьих-нибудь уст подобное высказывание: вернет ли его обратно словом или кулаком? Наверняка. Но вот сможет ли опровергнуть сложившееся об этой женщине мнение? Вряд ли. И вдруг подумал: что, если есть действительно Бог, то не сотворил ли он чудо, забрав ту герцогиню Мороган и прислав светлую голубку с душой ангела?

–– Вы уверены, что Бог есть?

–– Да. И он наш отец. Запомни –– отец, а не деспот.

Она сказала это тихо и спокойно, словно речь шла о чем-то обыденном, таком же простом и непреложном, как замок на горе, деревня за спиной. И было в этом спокойствии столько уверенности, сколько он не встречал и в проповедях отца Северена. И вдруг поверилось и, словно озарение, пришло понимание –– она действительно знает, что говорит! Да и кому, как не ей знать о том, к кому она ближе всех смертных! Пусть он не ведает, зачем Бог послал ее в эти земли, и не надо ему того знать –– главное в том, что его удостоили прикоснуться к чуду и открыли глаза, как слепому, бредущему во мраке, указали маяк, дали поводыря.

–– Я буду служить вам, пока бьется мое сердце! –– заявил Айларик, бледнея от благоговения и святой тайны, открывшейся ему.

Саша поморщилась, уловив в тоне мужчины нечто фанатичное –– второго Винсента ей не выдержать. И кинула:

–– Поехали: у меня есть лишние перины –– заберешь для девочек матери и брата. Завтра появишься опять –– для тебя приготовят корзину на кухне, заберешь и зайдешь ко мне. Вместе Ульрифа проведаем. Присмотришь за ним пока, а с остальным –– сообразим.