Андрей Астахов - Ядерный Ангел

– Пошли, – велел Ермолай.

Мы шли за архистратигом, охранницы держались позади. Будто конвоировали нас. Не знаю почему, но предчувствия у меня были нехорошие. Мне не понравилось выражение лица Ермолая. Сто пудов, случилось что-то очень скверное. Неужели американцы привели в действие свой план удара возмездия, и теперь мир за пределами этого бункера – раз и навсегда сожженная атомная пустыня?

Мы сели в лифт и оказались на жилом уровне, а оттуда попали в личные апартаменты Ахозии. В огромном атриуме нас встретили построенные в две шеренги клоны-боевики – одинаковые, застывшие как статуи, с непроницаемыми лицами, даже их автоматы были опущены к полу под одним и тем же углом. Мы проходили вдоль шеренг, и херувимы Ахозии провожали нас взглядами. Это походило на встречу почетного караула.

Ермолай подвел нас к двери, нажал на выключатель, и мы вошли в покои Димона. И тут я понял, что случилось.

Обстановка личной спальни живого Бога апокалитов была самой простой. Пластиковые панели на стенах, кулер в углу, металлический письменный стол с ноутбуком и разбросанными бумагами и дисками, картотечный шкаф и пара стульев. Димон лежал вытянувшись на железной кровати: его руки были сложены крестом на груди, челюсть подвязана. У кровати стояли немолодой человек в белом халате – личный врач Бога, – и невысокий бородатый крепыш в камуфлированной форме.

– Свершилось! – торжественно сказал крепыш, обращаясь к нам. – Сегодня, в два часа двадцать четыре минуты ночи Создатель покинул наш мир и вернулся в сияющее Царствие Свое.

– Как покинул? – Я оглядел присутствующих, потом подошел к кровати. Димон был мертв, в этом не было никаких сомнений. Я даже коснулся его руки – она была холодной.

– Острая сердечная недостаточность, – сказал врач. – Слабая плоть человеческая стала тяготить божественный Дух, и Он ее покинул.

– Так, – меня будто горячим ветром обдало, – и что теперь?

– Брат Малахия, – обратился Ермолай к бородачу в камуфле, – огласи предсмертную волю Создателя.

– Слушаюсь, архистратиг, – крепыш достал из кармана портативный диктофон и включил запись.

– Привет, мужики, – голос Димона звучал хоть и слабо, но удивительно спокойно, – приходится обращаться к вам таким манером, потому что по-другому не получится. Меня обрадовало ваше появление. Слишком сильно обрадовало, такие бурные эмоции были мне явно противопоказаны. Чувствую, что мои дела плохи. Уж не знаю, сколько мне осталось, но очень скоро мое заключение кончится. Я знаю свою вину, знаю, что натворил. Честное слово, я не хотел. Я даже не представлял себе, чем могут обернуться мои фантазии. Не хочу уходить вот так, не попытавшись исправить то, что натворил. – Димон замолчал, стало слышно только его хриплое болезненное дыхание. – Вот, опять хватает… Короче, слушайте, времени мало. Пустое самобичевание и всю лирику опущу, только по делу. Леха, оставляю свой крест тебе. Теперь ты Ахозия. У тебя нет права ошибиться. Найди эту машину и сделай так, как я сказал. Если хочешь, это мое завещание. Диск с «Альтер Эго» – в дисководе моего ноута. Твой друг башковитый чувак, разберется, что к чему. Исправьте мою глупость, прошу. Может, у вас что-нибудь получится. Не дайте… Ох!

Мы ждали, слушали, но Димон больше не сказал ни слова. Малахия выключил диктофон. Я оглядел присутствующих – все они смотрели на меня.

– Ну, и что? – не выдержал я.

– Все ясно, – Ермолай сделал ко мне шаг, склонил голову. – Воля Ахозии священна. Теперь ты принимаешь свою паству.

– Что? Хочешь сказать, что теперь я – ваш живой Бог?

– Не только наш, – Ермолай опустился передо мной на колено, Малахия и врач сделали то же самое. – Единственный живой Бог человечества, Тот, Кому предначертано вести избранный народ в Твое Царство.

– Ермолай… Господа, послушайте, – я чувствовал, что начинаю терять чувство реальности. – Это невозможно! Я не Бог, понимаете? Это богохульство. Я верующий человек. Бог один, и Он на небе. Мало ли что там записано на кассете? Нет-нет, я не могу!

– Я жду слов Создателя, – ответил Ермолай. Он будто не слышал того, что я говорил.

– Мне нечего сказать, – я понял, что все решено. Теперь мне стало понятно, почему Димон так ждал нашего появления. О мертвых не говорят плохо, но я чувствовал, что люто ненавижу покойного программера. Вот подставил, так подставил! Теперь на мне вся ответственность за то, что случится. И если я не справлюсь…

– Леха, вот он! – Тога держал в руках DVD-R диск, который извлек из ноутбука Димона. – Теперь бы разобраться с ней…

– Ой, чувак, мне бы твои проблемы! – шепнул я, косясь на ожидающих в смиренной позе апокалитов. – Что делать-то будем?

– Принимать хозяйство. Деваться все равно некуда.

– Ермолай, – робко сказал я, – что мне делать?

– Высказать свою волю. Мы ждем.

– Мне надо подумать.

– Как угодно Создателю.

Мы вышли в атриум, и ряды клонов тут же замерли по стойке «смирно». Уже не помню, как мы добрались до своей берлоги. Меня трясла мелкая дрожь, в башке был полный сумбур. Я смолил одну сигарету за другой и пытался разобраться в собственных ощущениях и мыслях. И у меня ничего не получалось.

– Тога, я не знаю, как быть! – простонал я.

– А у меня есть идея.

– Пошел ты… знаешь куда со своими идеями!

– Пока не знаю, будет толк от этого диска, или нет. Но новый поворот событий налицо.

– О чем это ты?

– Димон умер. Свою игру он до конца не довел, так? Завещал тебе сыграть за него.

– Нам завещал. Ты тоже в деле, если забыл.

– Хорошо, нам, – согласился Тога. – Любопытное кино. Появляется альтернативный вариант финала, Леха. Ты можешь сделать так, как планировал Димон, а можешь найти свое окончание истории.

– Свое окончание? – Я с открытым ртом уставился на Тогу.

– Именно. Вариант Димона: диверсионный рейд с последующим уничтожением цайт-машины в прошлом, до 4 декабря 1944 года. Так поступил бы Димон, и для этого ему была нужна Кис. Если мы найдем другой способ обезвредить нацистскую машину времени, это и будет другой финал. Смерть Димона развязала нам руки. Теперь Демиург – ты. Вот и давай думать, как быть.

– Я Демиург? – У меня вырвался истерический смешок. – А ты теперь кто?

– А я сисадмин Демиурга. Давай поковыряем эту программу. Кто его знает, может она подскажет нам новую сюжетную линию.

Глава четырнадцатая.

Выбор человеческий

Получены очки за комбинацию

Именно так я и представлял себе настоящий готический интерьер.

Огромный полутемный зал, отделанный темным дубом. За тяжелыми гардинами из пурпурного шелка – стрельчатые витражные окна от пола до потолка, но за ними тьма. Громадный камин, в котором бушует пламя. Пол в черно-белых шахматных квадратах. Внушительная коллекция холодного оружия на стенах и в резных пирамидах. Старинные рыцарские доспехи по углам. Резной стол величиной с футбольное поле, и вокруг него – кресла с высокими спинками, на спинках вырезаны замысловатые гербы. Я сижу в одном из них, в торце стола, а напротив меня – он. Его черная одежда сливается с полумраком зала, и я могу видеть только лицо. Освещенное горящими в шандалах на столе свечами, синевато-бледное, неподвижное, обрамленное спадающими на грудь белоснежными волосами. Он смотрит на меня, и его сизые губы кривятся в снисходительной улыбке.