Михаил Бабкин - Хитник

– Молодец, – одобрил услышанное Хитник. – Разумное решение. Меня только одно удручает – то, что наш раздолбай Федул не предусмотрел отходных вариантов из Ничейных Земель… Впрочем, если бы он их предусмотрел, это был бы уже не Федул, – мастер-хак саркастически рассмеялся. – В общем, нам не остаётся ничего иного, как влезть в Музейную Тюрьму и действовать дальше по обстоятельствам. Главное, как говорил Наполеон, ввязаться в бой, а там видно будет!

– То ж Наполеон, – закручинился Глеб. – И вспомни, чем его бои в конце концов закончились…

Мотоцикл ехал, часто постреливая глушителем; бабай, занятый управлением, смотрел только на ближний участок дороги, под переднее колесо – не приведи случай на крупный камень налететь, всмятку разобьются! Тем более без защитных шлемов, тут одними синяками и шишками не отделаться.

Гном вертел головой по сторонам, разглядывая то море и редких чаек над ним, то холм с кустарниками – вслух размышляя о том, какая растительность преобладает в этих местах и растут ли в Ничейных Землях ячмень с хмелем? И варят ли местные аборигены пиво? Вопрос этот для Федула был не праздный, можно сказать наиглавнейший и животрепещущий: перед поездкой Модест выдул всё оставшееся пиво, а похмеляться вермутом у гнома душа не лежала.

Потому заставу – с островерхой зелёной будкой возле холма и перекрывшим дорогу чёрно-белым шлагбаумом – первым заметил Глеб. Застава, вынырнув из молочного тумана, быстро приближалась: ещё немного, и мотоцикл протаранил бы полосатый шлагбаум со всеми последующими аварийными неприятностями.

– Модест, тпру! – испуганно заорал Глеб, – дави тормоз! – Бабай от неожиданности и надавил, со всей дури… Что-что, а тормоза у мотоцикла работали исправно. Даже чересчур исправно: двухколесную машину повело юзом, она налетела на холм, выкинув седоков в упругие кусты, упала на бок и, вращаясь, унеслась на песчаный пляж – далеко, почти к самой воде. Следом за покалеченным мотоциклом протянулся длинный мокрый след, в воздухе резко запахло бензином; чуть погодя мотоцикл загорелся. А ещё секунд через десять гулко бабахнул взорвавшийся бензобак.

– Кажется, откатались, – вставая и отряхивая от листьев грязную куртку, мрачно заметил Глеб. – Все живы-здоровы? Раненых, убитых нету? – он нашёл свою поцарапанную в падении кожаную кепку, поднял и натянул её чуть ли не на нос – отчего немедленно стал похож на побитого бдительными гражданами шпиона.

– Вроде нету, – гном, покряхтывая, выбрался из кустов на дорогу, обтёр пятернёй бородку от мусора, охлопал от пыли чёрный свитер, джинсы, после огляделся, и вдруг, вспомнив важное, запаниковал:

– Сумка! Где сумка с вином? Ежели бутылки расколотились, то сейчас будут и раненые, и убитые! Я за себя не ручаюсь.

– Здесь сумарь, рядом лежит, – подал голос бабай, выныривая из зарослей и поднимаясь в полный рост. – Целёхонький! Честное слово, вот так, поневоле, поверишь в чудеса, – Модест продемонстрировал сумку в поднятой руке. – Стакан только разбился, да хрен с ним, – бабай, топча лаптями зелёные насаждения и побрякивая спасёнными бутылками, вышел на бетонную полосу.

– Хм. А разве магия и чудеса не одно и тоже? – потирая ушибленное плечо, удивился Глеб. – Как можно не верить в то, с чем сталкиваешься каждый день?

– Э, нет, – учительским тоном изрёк Хитник. – Магия, любознательный ты наш, это то, что творится сознательно, направленно. А чудеса – то, что происходит само по себе, ни от кого не зависяще! Причём бывают чудеса как полезные, так и вредные. Скажем, нынешнее – чрезвычайно полезное… для Федула, – уточнил мастер-хак.

– Тогда, получается, твоё освобождение из лепреконовской тюрьмы тоже можно назвать чудом? – поразмыслив, спросил Глеб.

– Наверное, – неуверенно ответил Хитник. – А что?

– Да уж больно вредное оно оказалось. Для меня, – ехидно сказал парень; мастер-хак насмешливо хмыкнул. И сказал:

– Кстати о чудесах: глянь-ка, какое чудо-юдо торчит за шлагбаумом! Вот уж действительно удивительное рядом…

Только сейчас Глеб обратил внимание на то, что нынче они не одни – за полосатым брусом, на фоне перекрывшего дорогу белого тумана, уперев железные руки в железные бока стоял и смотрел на помятую троицу то ли рыцарь, то ли робот, поди разберись кто именно. Потому что ростом наблюдатель был выше немаленького бабая почти на голову; начищенные шлем с опущенным забралом, панцирь, рукава и перчатки посверкивали в рассеянном небесном свете холодным льдистым сиянием. На поясе железного наблюдателя висел меч в потёртых ножнах, а ниже пояса, там где заканчивалась броня, красовалась металлическая «юбочка» из подвижных пластин. Из-под «юбочки» виднелись добротные кожаные штаны с упрятанными в голенища мягких сапог штанинами.

– Нет, не робот, – облегчённо сказал сам себе Глеб. – Роботы в штанах и сапогах не ходят, не их стиль. Эгей, товарищ начальник, вы кто, пограничник? – парень бесстрашно подошёл к шлагбауму, однако не настолько близко, чтобы в случае чего получить по голове твёрдым кулаком. Как подсказывал Глебу жизненный опыт, от здоровяков размером со шкаф-купе, тем более одетых в железное, благоразумнее держаться несколько на расстоянии. И быть готовым в любой момент задать стрекача.

– Граничник, – согласно покачнулся шлем; низкий голос «товарища начальника» напоминал пароходный гудок, работающий на малой, экономной мощности – что могло случиться, рявкни железный здоровяк во всю глотку, Глеб и думать не хотел. Оглохнуть, верно, не оглохнешь, но небольшую контузию наверняка получишь.

– Меня зовут Глеб, – представился парень, – а это Федул и Модест, – он указал на подошедших к нему друзей. – Эльф, так сказать, и бабай. Мы – мирные путешественники.

– Именно путешественники! – задрав голову пронзительно завопил гном, словно граничник находился на десятом этаже высотной многоэтажки или страдал хроническим тугоухием, – именно мирные, не подумайте чего другого!

Граничник поднял забрало – у здоровяка оказалось добродушное, почти квадратное лицо; короткая шкиперская бородка, зелёные глаза – сказал ответно:

– Калбасик. Сэр Калбасик. – Подумал чуток и представился по полной форме: – Старший граничник восточного прохода девяносто седьмого Перекрёстка, сэр Калбасик, потомственный дворянин и наследный охранник Призрачного Замка. Ваши документы, господа! Дорожные, сопроводительные… И предъявите, пожалуйста, на досмотр сумку. Если, конечно, вы собираетесь пересечь границу морского сектора и выйти на Перекрёсток.

Федул глядел на Калбасика снизу вверх с немым восхищением. Наверное, точно так же, как смотрел бы какой-нибудь пигмей на заезжего гиганта-миссионера – белокожего, кучерявого, голубоглазого – прежде чем завалить его из духового ружья. На предмет пополнения любимой коллекции сушёных голов.