Константин Ветошко - Три грани рока

Следующее плетение, которое юноше пришлось создавать, было уже куда сложнее. Так называемая малая воздушная стена относилась к разряду пусть и не самых сильных, но полноценных боевых энергоформ. Но для Винстона сотворить его уже давно составляло труда.

Экзаменатор, довольно усмехаясь, попросил юношу продемонстрировать еще несколько плетений из числа сложнейших изучаемых на первом курсе. Когда Винстон с легкостью все выполнил, наставник обратился к нему:

— Достаточно, вижу, обязательная программа для вас не представляет никакой сложности и давно не таит загадок. Вы, безусловно, заслуживаете высшей оценки. Но позволю себе отнять еще немного вашего времени. Я знаю о вашем похвальном стремлении к новым знаниям и дополнительных занятиях. Не могли бы вы продемонстрировать какие-нибудь свои успехи? — в голосе пожилого наставника слышалось неподдельное любопытство.

Молча кивнув, Винстон начал стремительно создавать одно из изученных им совсем недавно плетений, которым он очень гордился. Какие-то несколько секунд — и между разведенных ладоней, сухо потрескивая, заискрился внушительный клубок молний. По залу пробежал ропот удивления. Самонаводящаяся шаровая молния такого размера относилась к разряду серьезных боевых плетений, и то, что им владеет студиоз, едва закончивший обучение на первом курсе, было действительно удивительным.

Тиберий недовольно поджал губы. Выполненное им на вступительных испытаниях заклинание обычной молнии и в подметки не годилось только что продемонстрированному плетению. А ведь за весь первый курс сам аристократ ничего более серьезного так и не разучил.

Насладившись произведенным эффектом, Винстон очень осторожно рассеял шаровую молнию и краем глаза заметил одобрительный взгляд наставника. Тот, похоже, больше всего оценил именно эту предусмотрительную неторопливость во впитывании убийственной энергии и отсутствие показной лихости, тогда как многие легкомысленные адепты пытались схлопнуть боевые плетения в один момент, рискуя не совладать с магией.

Юноша на секунду задумался, чем бы еще удивить присутствующих, но быстро вспомнил о своих экспериментах по созданию иллюзий. Изучать этот предмет начинали не раньше второго года обучения, но сам Винстон уже неплохо в нем поднаторел и ловко накинул на себя ложный облик. Из озорства он сотворил очень правдоподобную иллюзию одной из наставниц, которую «благодарные» ученики чаще всего именовали бледной поганкой. Известна она была абсолютной невозмутимостью, крайне скучным и убаюкивающим голосом, а также нудностью своего чисто теоретического предмета. Естественно, редкий студиоз хоть раз не усыпал на ее лекциях.

В зале раздались смешки, а когда рядом внезапно соткались несколько фигур, изображающих студиозов, то все просто застыли в предвкушении. И Винстон их не разочаровал. Развернувшаяся пантомима привела всех хоть раз бывавших на занятиях у этой наставницы в настоящий восторг. Всегда разговаривающая скучным и ничего не выражающим голосом, сохранявшая невозмутимость, даже когда в комнате раздавался особо громкий храп, иллюзией она предстала перед собравшимися в совершенно новом облике. С яростным выражением лица наставница возбужденно что-то доказывала, потрясая руками. Окружающие ее — иногда слегка прозрачные — студиозы внимали каждому ее слову и что-то напряженно записывали.

Сидевшие в зале начали азартно обсуждать, что же такое по замыслу автора композиции могло так разозлить столь невозмутимую особу. Наконец, окончательно распалившись, иллюзорная наставница большими светящимися буквами вывела прямо в воздухе: «Почему никто не спит на занятии? Я буду жаловаться!». Студиозы разразились хохотом и криками одобрения.

Винстон, шутливо поклонившись, порадовался, что ставшей предметом шутки наставницы в зале нет, и вопросительно посмотрел на экзаменатора. Опытный маг с улыбкой наблюдал за юношей. Он, в отличие от большинства собравшихся в зале, оценил не только шутливую пантомиму, но и саму хитрую энергоформу, заметно отличающуюся от стандартной. Судя по всему, этот студиоз не боялся экспериментировать, и ему уже вполне удавалось вносить свои удачные изменения в привычные плетения и заклинания.

— Очень неплохо, юноша. Вижу, у вас присутствует не только редкая тяга к знаниям, но и чувство юмора, что также немаловажно, — пожилой маг весело подмигнул Винстону и продолжил: — С удовольствием буду следить за вашими дальнейшими успехами, а пока поздравляю вас с блестяще сданным экзаменом.

Винстон не спеша доковылял до своего места, пожалуй, впервые не обращая внимания на то, что очень много людей видят его увечье. Юноше казалось, что он плывет в море заинтересованных, одобрительных, а иногда и восхищенных взглядов. Впрочем, когда захлестнувшая его волна эйфории чуть-чуть спала, он сообразил, что большинству студиозов продемонстрированное им мастерство абсолютно безразлично, а их восторг не более чем плод его воображения, но даже это не способно было испортить ему настроение.

Несмотря на уговоры, Гиллиан наотрез отказался идти «сдаваться» сразу, предпочтя продолжать пялиться на более решительных студиозов, выжидая непонятно чего. По мнению Винстона, это было глупо, ведь от сидения на месте ни знаний, ни умений не прибавится, поэтому лучше отмучиться поскорее.

Один студиоз сменялся другим. Кто-то уверено создавал требуемые плетения, кто-то со стыдом признавался, что это ему не по силам. Несколько раз магия выходила из-под контроля у совсем уж неумелых студиозов, но мощные защитные заклинания не давали потокам силы причинить хоть какой-то вред ни окружающим, ни самим недоучкам.

Винстона начала утомлять монотонность экзамена, но в этот момент появился выспавшийся и довольный Ингвар, и друзья оживились, пересказывая норду все, что он пропустил. Тот заинтересовано посмотрел на спокойно сидящих аристократов из Гирской империи и удивленно покачал головой.

Тем временем вперед вышел Тиберий. Винстон различил на лице надменного аристократа отчетливые следы волнения и даже откровенного страха и довольно ухмыльнулся. Его раздражал этот напыщенный индюк. Брал бы пример с вон тех двух аристократов, — подумал он. — Вот кто действительно достоин уважения! Никакой надменности и высокомерия, но в тоже время аристократичность и властность осязаемы и сквозят в каждом движении! Как еще кто-то мог подумать, что они родственники с этим мелким дворянчиком?

Между тем, Тиберий приступил к демонстрации своих умений по созданию плетений. Ничего особенного он не показал, так, вполне добротный средний уровень. Если на вступительном испытании аристократ сумел поразить всех, то сейчас стало понятно, что за минувший год он несильно расширил арсенал доступных ему плетений. Высокомерие и уверенность в собственной исключительности еще никому не пошли на пользу. Без упорного ежедневного труда прекрасные способности не раскрываются в полной мере, и талантливейший маг так и остается посредственным адептом, что успешно доказал Тиберий, лоботрясничавший весь год.