Екатерина Хайрулина - Игры в вечность

Атт представительно располагался в кожаном кресле, за большим, черным, полированным столом. Живое воплощение власти, ибо он и есть та небесная твердь, плоть от плоти, это он прикрывает собой крошечный мир, не давая мраку пробиться сквозь хрупкую скорлупу. Великий хранитель мира…

Нет, не так. Просто уставший, растерянный, пожилой человек. Не таким привык видеть его Эмеш.

– Ты садись, садись, чего встал, – буркнул Атт, едва шевеля блеклыми тонкими губами. Он все еще глядел в окно, туда, где среди лохматых облаков носились быстрые ласточки.

– Ну, – сказал он, – говори.

Говори… Легко сказать… Эмеш хотел начать, у него была заготовлена целая речь – все что было, и что должно было быть, он хотел объяснить. Как пришел царь, сам пришел, никто его не тянул… как ходил потом в Илар менять царя на Лару, и оказалось – жизнь есть жизнь, да, жизнь какого-то игрушечного царя действительно достойна жизни… (впрочем, все сходится!) достойна жизни игрушечного божества. Они оба не настоящие. Это была игра.

Он хотел рассказать, как надеялся помочь этому миру, и ведь он правда, почти сам верил в это – помочь! Но вместо помощи пришлось убивать рыбаков, правда не ему, он не смог, он ничего не смог сам. Глупые, никчемные слова, червяки, которых только давить… Все не так.

– Там бабочки, – просто сказал он.

– Я знаю – согласилось небо. Атт по-прежнему смотрел на ласточек в облаках.

– И что будем делать? – спросил у него.

– Сражаться.

Пожал плечами – чего ж тут непонятного. Они давно искали демонов, ждали, и вот нашли, демоны пришли к ним сами. Они собирались сражаться, и вот время пришло. Пора действовать. Пора вытащить из ножен заржавевший клинок, вскинуть над головой, под истошный боевой клич… или не клинок? что там у него? Может быть автомат как у царя? Да хоть кухонный нож! Сойдет и нож. Но лучше, конечно, достать из закромов грозовые перуны и со всей божественной силы, со всей божественной дури их! В демонов! Чтобы знали! Эх, знать бы самим…

– Как ты собираешься с ними сражаться, Мариш?

– Не с ними, – тихо сказал Атт.

Потом он долго молчал, думая о чем-то нереально далеком, том, что было не здесь и не сейчас. Облака медленно плыли в вышине, клубились, лениво перетекая из одного края небес в другой. Небеса не привыкли спешить, и со всей дури не привыкли.

– Не с ними, – собственным эхом отозвались небеса, – не с бабочками нам надо сражаться, а с собой.

– С собой? Я не понимаю…

Атт наконец повернулся к нему, окинул изучающим взглядом, словно видел в первый раз. Впрочем, может так и есть, как сейчас – в первый.

– Это уже не наш мир, Сар, – Атт говорил медленно, его слова текли словно облака, из края в край, от начала к концу, – мы разучились… а скорее и не умели никогда по-настоящему держать мир в руках. Мир не подвластен нам до конца. У нашей силы слишком ограниченные рамки. Ты же всегда знал, что это игра. Игра, у которой есть правила. Ты знал, как по этим правилам играть, и внутри этой игры ты был всемогущ. Ты был бог. Был, Сар. Загвоздка в том, что правил больше нет, люди делают, что хотят, мир меняется и мы ничего не можем с этим поделать. Мы не всемогущи, мы сами это видим. Мы уже не вполне боги. Пришла пора решать, разобраться кто мы и перестать метаться туда-сюда. Решать? Что тут решать?

– Мы все-таки боги, – ответил, почти уверенно. – Ведь это же мы создали этот мир, создали людей, создали все это. Неужели мы не сможем справиться с какими-то бабочками?

Хотел сказать еще – кто как не мы, других богов тут все равно нет, а значит придется нам, Мариш, к чему метаться?

Атт усмехнулся, и словно расслышав мысли, но не слова, устремил на Эмеша испытывающий пристальный взгляд.

– Попробуй, – сказал он, – может у тебя получится. Италь, вон, уверяет, что ты умеешь. Эмеш растерялся.

– Я? Умею что?

– Умеешь быть богом по настоящему. Атт смотрел на него в упор, внимательно прищурившись, глаза в глаза.

– Сар, ты видел человеческих магов? – вдруг спросил он.

– Кого?

– Магов. Бормочут заклинания и творят чудеса. Не слишком пока чудесные чудеса, но ведь творят. И заметь, без всякой нашей помощи.

– Глупости, – не поверил Эмеш.

Как могут люди, не обладая силой? Или силой их тоже кто-то наделил, обойдя второй запрет? Если так – он даже ничуть не удивится.

– Нет у них никакой силы, Сар. Просто люди. Я проверял.

– Но тогда как? Есть какие-то универсальные волшебные слова? Может и нам тоже попробовать?

Слова? а было бы не плохо. Эмеш сейчас готов был поверить во что угодно, в любую магию, лишь бы найти верное средство. Если нужно – он целый здоровенный том волшебных слов готов выучить, уже представлял черный такой, пыльный фолиант, в переплете из кожи девственниц. Готов даже сам этих девственниц наловить на переплет… впрочем нет, к этому он как раз не готов, книжный червь он, не способный ловить и сдирать кожу живьем. Зато готов увешаться с ног до головы лягушачьими лапками и мышиными крылышками… или чем там положено? Готов варить зелья, скакать всю ночь вокруг костра и бить в бубен. Бить в бубен он сможет! Громко! Чтоб содрогались небеса! Был бы толк.

– Не знаю, – сказал Атт, – думаю нет никаких волшебных слов, дело в чем-то другом… Сила не в мышиных крылышках.

Не в крылышках, покорно согласился Эмеш. Крылышки так, шелуха, для отвода глаз, они нужны, чтобы проще было поверить, нужны лишь для деревенских шарлатанов, надеющихся своими плясками впечатлить доверчивую толпу и натрясти полную мошну медяков. Нет, почему-то казалось – настоящий маг может без крылышек, одним взглядом. Настоящий бог… Настоящий бог тоже может, и еще как! Значит надо научиться. Не так как сейчас, не набором балаганных фокусов… им надо стать истинно всемогущими, всевидящими и всезнающими. Кто-то должен.

– Настоящему миру нужны настоящие боги, – подтвердили небеса, – кто-то из нас должен стать настоящим, иначе не справиться.

Почему-то становилось страшно. Почему-то устах небес это звучало как приговор, захотелось крикнуть – «нет! только не я».

Наверно потому, что это означало перестать быть человеком, ибо нельзя приобрести не теряя. Пробовать не хотелось. Слишком страшно.

– Может просто уйдем, а? Мариш? Может ну его? Ты же давно хотел уйти. Надежда робко скребется внутри.

– Хотел, – сказал Атт, – но разве от них уйдешь? А ты, Сар, сможешь их бросить? Зная, что погибнут, ведь мир еще не готов остаться без нас. Рухнет небо. Ты сможешь? Ты уже научился убивать этих людей?

Эмеш на секунду зажмурил глаза. Не научился, так и не смог, это слишком трудно…

Не бог он, нет, не у него выходит взирать свысока, когда сталкиваешься лицом к лицу. Не умеет одного ради тысячи. Это только на словах легко, да когда издалека. А когда своими руками – не выходит, руки трясутся. Плохие у него руки, слабые.