Анна Дашевская - Лицо под маской (СИ)

Еще через полчаса все было закончено. Спящего Карло увезли в комнату, где ему предстояло провести ближайшие семьдесят два часа под воздухопроницаемым абсолютным щитом. Слой пеллиса был нанесен по точно рассчитанной схеме, в соответствии со снимком, скреплен в должных точках соответствующими заклинаниями и уже начал свою работу. Всего трое суток, и, если никакие катаклизмы не разрушат этот дом, молодой человек придет в себя и будет жить нормальной человеческой жизнью.

Я проконтролировала, как Карло был устроен, сказала пару слов сиделке, поблагодарила доктора Тедеска за отличную работу, и пошла мыть руки и переодеваться. Ди Майо посмотрел на часы, отказался от предложения перекусить, сказав, что хочет успеть на поезд 15.10.

— Так давайте, я открою вам портал в Медиоланум, — предложила Лавиния, о чем-то тихо разговаривавшая с Беатриче.

— Увы, — Родерико махнул рукой. — К сожалению, я абсолютно не переношу порталов, сразу же давление подскакивает до критических значений…

Проводив его до катера, я вернулась к хозяину дома и, пока мы уничтожали sarde in saor, задала вопрос, давно вертевшийся у меня на языке:

— Пьетро, удалось ли найти, по кому ударил откат от проклятия? Что принесли ваши “ветерки”?

— Очень странные вести, — ответил он, откладывая вилку. — Единственный реальный ущерб — это Ка”Дамиани…

— Та самая трещина, о которой говорят даже рыбы в водах лагуны, — продолжила Лавиния.

— Вы думаете, это не может быть вызвано тем самым другим концом лопнувшей струны? — спросил Пьетро.

— Мне кажется, нет. В немногих предыдущих случаях, когда удавалось снять сильное проклятие, особенно посмертное, оно касалось не дома или имущества, а всегда самого мага, который его разрабатывал и…

— Или… — педантично добавила я.

— Или накладывал, — кивнула Лавиния. — То есть, трещина, фигурально выражаясь, должна была не в фасаде дома случиться, а переломать кости умельцу.

— Слушайте, — меня осенила идея, — а не может ли быть, что автора формулы накрыло в момент ее использования? Мы ведь выяснили, что Гвидо Каталани был не слишком умелым магом. Мог что-то не так произнести…

— Ну, в принципе… — медленно проговорил Пьетро и переглянулся с госпожой Редфилд.

— Особенно в момент смерти… — добавила она.

Хозяин дома вскочил и вышел из столовой.

Вернулся он минут через пятнадцать, когда мы уже доедали risotto nero, а белое вино в бутылке достигло критически низкого уровня. Сев за стол, Пьетро залпом выпил то, что оставалось в его бокале, и сообщил:

— В тот же день, когда Карло получил свое проклятие, паралич разбил Франко Малипьеро.

— И что же здесь необычного? — я пожала плечами. — Резкий скачок давления, кровоизлияние в мозг…

— Франко — один из шести братьев Малипьеро. Они известны в городе своим необузданным нравом и несокрушимым здоровьем. Ему нет еще сорока, и незадолго до интересующей нас даты Франко проходил полное медицинское обследование. Никаких… даже тени, намека на проблемы не нашли.

— А зачем ему понадобилось полное медицинское обследование? — спросила вдруг Лавиния. — Ну, вот мои коллеги по Службе магбезопасности проходят его обязательно дважды в год, но это понятно. А, к примеру, кое-кого из преподавателей Академии можно к целителю или врачу загнать только угрозами.

— Я этого не знаю, — Пьетро покачал головой, — но выясню.

От десерта все отказались.

— Пожалуй, я попрощаюсь, — госпожа Редфилд встала из-за стола. — Завтра рано утром у меня практические занятия с седьмым курсом, а у этих студентов иной раз проявляется довольно злокозненное чувство юмора. Нора, вечером во вторник, если ничего не поменяется, я буду у тебя.

Она исчезла в голубом овале открывшегося портала, а я повернулась к Пьетро и сказала:

— Мне понадобится кто-то вроде охранника на пару дней, в среду и четверг на следующей неделе. У вас найдется?

— Маг, стрелок или просто квалифицированный охранник?

— Думаю, охранника будет вполне достаточно, — улыбнулась я. — Завтра утром я загляну, чтобы посмотреть, как наш пациент.

Вернувшись домой, я нашла на письменном столе в кабинете большой конверт с красными сургучными печатями донельзя официального вида. Внутри оказалось свидетельство о собственности на Ка”Виченте, заверенное Советом двенадцати, нотариальный контракт и выписка из Реестра собственности. Все на мое имя. Ну что же, Пьетро Контарини щедро расплатился за выполненную операцию. Даже если я не получу гражданства Серениссимы, этот дом принадлежит теперь мне. Странное ощущение: до сих пор я жила, оказывается, будто на круизном корабле — все отлично, но завтра судно придет в порт, пассажиры сойдут на берег и отправятся кто куда. А сейчас я поняла вдруг, что вот это кожаное кресло, уголь в камине, зеркала в гардеробной, мебель в чехлах на чердаке и гондола вместе с красными бархатными подушками, все это принадлежит мне. Почему-то дом в Бостоне не казался мне настолько… личным. Впрочем, тот особняк выбирала и обставляла мама, пока я вместе с Фрэнком занималась организацией работы клиники, оперировала и преподавала. Что говорить, там даже сад оказался копией сада миссис Ван Дер Валлен…

Так, нужно отослать копии всех документов господину Хюльтениусу…

Пока я сканировала бумаги и писала сопроводительное письмо, прошло довольно много времени. Нажав кнопку “отправить”, я просмотрела все то, что насыпалось за сегодняшний день в электронную почту, с удовольствием ответила согласием на приглашение осенью прочесть курс лекций в Университете Христиании и распечатала еще десяток рецептов, присланных моей матушкой. Пожалуй, уже можно устраивать небольшой прием с изюминкой в виде кухни Нового света. Заодно и отпраздную вступление в ряды местных домовладельцев.

Я начала набрасывать список гостей, но в дверь кабинета постучали. На пороге стояла Альма.

— Нора, здравствуй, — сказала она и замолчала. — У тебя есть минута?

— Да, конечно, — я махнула рукой, предлагая ей сесть.

— Я завтра уезжаю… — она не смотрела на меня, крутя на пальце кольцо.

— Да, я помню.

— Ты… как прошла операция?

— Пока не знаю, все будет понятно через трое суток. Ты же помнишь, pellis должен сформировать все покровы.

— Мне очень жаль, что так получилось, — Альма, наконец, подняла взгляд. — Но в этом городе я жить не могу. Да и, честно говоря, секретарь тебе здесь без надобности…

— Наверное, ты права, — я вздохнула. — Во сколько у тебя завтра дирижабль отправляется?

— Посадка до восьми утра, отправление в девять. К пяти часам уже буду в Лютеции…