Сергей Ветров - Магия в крови

– И это ваше благодарность за то, что они спасли всех вас от нежити! – сказал святой отец, и его глаза начали разгораться огнем праведного гнева. Спорщики поняли, что у них появилась реальная перспектива узнать на своей шкуре силу благословения отца Танкиуса, и мигом присмирели. Между тем отец Танкиус продолжил: – Они под моей защитой! И если они случайно куда-то пропадут, я спрошу с вас! И вы не сможете скрыться от меня, даже в преисподней!

Хотя некоторые сомнения на этот счет у них были, связываться с человеком, способным ударом кулака проломить череп костяному дракону, желания у них не было. Поэтому они сделали вид, что ничего не произошло, и старались не смотреть в спину поднимающегося по лестнице святого отца.

В это время наверху происходило следующее.

Быстрее всех на мой громогласный подъем отреагировала служанка, оставленная присматривать за «больным» мной. «Да уж, больной, причем на всю голову», – подумал я, пытаясь вывести служанку из обморока, в который она упала, увидев меня голого, склонившегося над беззаботно спящей демонессой. Я только не понял, что ее больше испугало – отсутствие одежды или жертвенный нож в моей руке? Или, может, оплетшая мое предплечье и слегка потрескивающая плеть молний? Кстати, прекрасное заклинание ближнего боя, если, конечно, умеешь им пользоваться! Сделав из произошедшего правильный, как мне тогда показалось, вывод, я принял мужественное решение и напялил на себя найденную у кровати рубашку, несмотря на то что ее розовый цвет и длина вызвали у меня некоторые сомнения. И вот наконец-то мои труды были вознаграждены, служанка начала приходить в себя. Открыв глаза, она несколько секунд разглядывала висящий у себя над головой кувшинчик с водой, половина которой уже успела вылиться ей на лицо.

– Ну как? – заботливо поинтересовался я, склонившись пониже.

Она же это почему-то не оценила и, взвизгнув, вылетела из комнаты. Я уже хотел было последовать за ней, но меня остановил смешок из-за спины. Замерев, я медленно обернулся. С кровати на меня смотрела, давясь смехом, демонесса. Вцепившись зубами в подушку, она всеми силами пыталась его сдержать.

– И что здесь смешного? – холодно поинтересовался я, медленно, но верно начиная закипать.

– Твоя одежда – это… это женская ночнушка! – с трудом выдавила она и снова вцепилась зубами в подушку.

Спокойно выдохнув, я принялся ее с себя стягивать, но вовремя остановился, вспомнив, что под ней ничего нет. С сомнением посмотрев на замершую в ожидании демонессу, я парой слов сотворил плащ тьмы, в который и укутался, после чего бросил на нее победный взгляд. Ангелина в ответ лишь презрительно фыркнула из-под одеяла и подушек, в которые закопалась.

Из коридора раздались быстрые шаги, и в комнату вошел человеческий священник в потертой рясе.

Тут же произошло две вещи. Во-первых, растворился мой плащ тьмы, подавленный аурой священника, а во-вторых, Ангелина вновь захохотала и принялась кататься по постели, да так увлеклась, что рухнула с нее на пол. И надо же было такому случиться – там оказалась жестяная ванна с ледяной водой. Ее визг, наверное, выбил все окна на втором этаже и только чудом пощадил наши перепонки. Готовясь к чему-то подобному, я успел открыть рот и закрыть уши, чем и спасся, святой же отец лишь слегка поморщился. Через миг я понял, что зря себя выдал: передо мной стояла очень сухая – вся вода с нее мгновенно испарилась – и очень злая Ангелина. По ее глазам было видно, что мне осталось бренно существовать секунду или две, нет, все же две, – она так разозлилась, что потеряла концентрацию и ей потребовалась секунда на сотворение огнешара и еще секунда, чтобы его в меня метнуть, подлетное время не учитывается из-за мизерной дистанции.

От безвременной кончины меня спас хлопок ладоней, обычный такой хлопок ладоней, обычного такого святого отца, но от него по комнате прокатилась золотистая волна, мигом испарив летящий в меня огнешар и погасив ярость в глазах Ангелины. Я же, как всегда, остался в стороне, странные чары на меня тоже не подействовали. Впрочем, я-то в бой бросаться и не собирался и уже жалел про свою шутку. Сделав шаг вперед, я сказал:

– Ангелина, ты извини за все.

Наградой мне стала ее прелестная улыбка.

– Ты тоже извини за то, что я случайно спалила твою одежду, – сказала она, опустив глаза и зашаркав ножкой. – Но я все исправлю! – Она присела и принялась рисовать ногтем на полу какой-то узор.

– Кхм-кхм! Я рад, что вы помирились, дети мои. Позвольте теперь представиться, меня зовут отцом Танкиусом! – подал голос священник. – Вы, наверное, немного удивлены тем, что очнулись здесь, но это ничего. Спускайтесь к завтраку, за ним мы все вам расскажем! А теперь не буду вам мешать. – С этими словами он развернулся и вышел из комнаты.

– Он довольно корректный для святоши, ты так не считаешь? – спросила Ангелина, дорисовывая узор, который тут же полыхнул голубым пламенем, и всю комнату заволокло дымом.

– Вот уж эти театральные эффекты! – воскликнул я, когда дым рассеялся, и я увидел стопку одежды, лежащую на полу на месте узора. – Что это?

– Одежда, – ответила Ангелина, захлопав своими длиннющими ресницами, мне даже показалось, что по комнате начал гулять легкий сквознячок. – А что ты еще хотел от адской службы доставки?! – добавила она, видя, что я нахожусь в состоянии крайнего недоумения.

– А может, они не иномиряне? – с надеждой спросил барон у святого отца.

– Не знаю, скоро сами сможете у них узнать. Вот, кстати, и они!

По лестнице действительно начали спускаться двое, и все присутствующие в зале застыли в шоке, когда увидели их. Во-первых, на них были наряды, которые пошли бы к императорскому приему, никак не меньше, во-вторых, кавалер придерживал даму за руку, как и положено в уложении о поведении в высшем обществе, – об этом вспомнил когда-то изучавший эти правила барон да сидящая в уголке крестница святого отца. Другой рукой дама придерживала подол длинной юбки парадного платья, от одного вида которого знатные сеньоры имперской столицы умерли бы от зависти. Прозрачный, нежно-алый шелк юбки был покрыт рубинами, прикрепленными к ткани явно при помощи магии, они были выложены узором в виде языков пламени, обнимающими ее длинные стройные ноги. Выше талии платье переходило в тугой корсет, который, словно чешуя, покрывали более крупные рубины, они складывались в тот же огненный узор, а все остальное скрывали три водопада таких же алых, как пламя – или кровь? – волос. Открытыми оставались лишь плечи, демонстрирующие всем завидную белизну и нежность кожи. Тонкие атласные перчатки тоже алого цвета, поднимающиеся выше локтя, скрывали ее руки. Глаза всего мужского населения были прикованы к ней.