Елена Ковалевская - Клирик

На последнем аккорде лютня немилосердно бзденькнула, отчего у меня зазвенело в ушах, а квартероны и вовсе сморщились, получив звуковой удар по чувствительному слуху. Однако сидящие в зале не обратили внимания на этот пассаж и продолжали разговаривать. Морвид глянул на горе-певицу, которая собиралась затянуть следующий, явно столь же немелодичный куплет, что-то прошептал и легонько стукнул посохом в пол. Лютня смолкла, а удивленная исполнительница еще какое-то время продолжала беззвучно, словно рыба, открывать рот.

– Это тебе за труды, – сжалился над ней Лорил и, проходя мимо, швырнул серебряный. – И за молчание.

Девушка проворно схватила покатившуюся по столу монету и, стуча каблуками, поспешила к выходу.

Мы расположились за столом у стены. Пока ожидали хозяина, я принялась внимательно разглядывать зал. Что ж, он соответствовал чаяниям большинства авторов, которые когда-либо описывали придорожный трактир. Простые тесаные стены, небольшие окна, через немытое стекло которых лился тусклый свет; деревянные столы и лавки, большой очаг, по теплому времени незатопленный, стойка напротив двери и люстра в виде тележного колеса с незажженными свечами.

Из неприметной дверцы выскочил хозяин в длинном фартуке, заляпанном жирными пятнами, и поспешил к нам. Когда он почтительно замер у стола, принимая заказ Бриана, я во все глаза уставилась на него. Ну и внешность! У мужчины было острое лицо, поросшее редкой рыжеватой бородой по самые глаза. Да что там по глаза, у него и уши-то оказались заросшими этой самой растительностью, отчего он больше походил на облезшего зверя, нежели на человека. Глаза темные, раскосые; густая шевелюра такого же рыжеватого цвета, стянутая в хвост. А руки?! Бр-р-р! От рукавов рубахи и по самые ногти они были покрыты редкой, но длинной шерстью.

Заметив мой пристальный взгляд, он растянул желтоватые губы в улыбке и продемонстрировал излишне длинные клыки.

– Айфер из рода Вольфасов к вашим услугам, – отрекомендовался он. – Уже третье поколение моих предков содержит этот трактир.

Я смутилась и отвела взгляд. Так вот как в человеческой ипостаси выглядят подлинные – разумные оборотни!

А Бриан, словно не заметив моего любопытства, продолжал:

– …Запас овса в дорогу на четыре дня и одну комнату на пятерых.

Хозяин развернул ухо в сторону барона и, любуясь моим потрясенным видом, еще раз оскалился. Потом заверил, что все будет исполнено, и поспешил на кухню.

Едва он ушел, Морвид наклонился и сдавленно прошептал:

– Ольна, невежливо так было пялиться на перевертыша. Он мог обидеться. Не веди себя так, словно никогда в жизни живого оборотня не видела.

– Такого не видела, – постаралась отделаться я от жреца, присматриваясь к вышедшей из кухни толстенькой подавальщице. Мне было интересно, как выглядят перевертыши женского пола. Неужели такие же мохнатые?

От моих слов Морвид слегка оторопел:

– Ты из какой глуши к нам приехала? Волчьи перевертыши везде живут.

– Издалека, – рассеяно ответила я, увидев, что подавальщица больше похожа на не очень красивую восточную женщину.

Жрец лишь покачал головой и предупредил:

– В следующий раз веди себя сдержаннее, а то кому-нибудь это не понравится и огребешь неприятностей по самую макушку. Здешний хозяин попался незлобивый, а другой может не стерпеть. Будешь потом зубы в платочек собирать да обратно приращивать.

– Учту, – кивнула в ответ.

– Тогда перестань пялиться на эту полуорчанку. Иначе она тебе первая в этом поможет.

Я решила послушаться совета. Любопытство любопытством, но иногда и меру надо знать.

А подавальщица принялась выставлять на широкий стол заказанное. Тут был и свежий хлеб, и мясо с прожаренной хрустящей корочкой, разваренный картофель, вернее, овощ, на него очень похожий, и свежая зелень. А светлое пиво оказалось удивительно вкусным и совершенно непьяным. Как же за эти дни я соскучилась по нормальной еде! На некоторое время я отключилась от всего мира, полностью отдавшись во власть чревоугодия.

Однако к концу ужина меня стало одолевать беспокойство. И чем дальше я сидела, тем тревожнее становилось. Пребывание в этом мире научило меня прислушиваться к предчувствиям. Прикрыв глаза, я принялась прощупывать окружающее пространство, как научил жрец. Не мудрствуя, решила кинуть общее поисковое заклятие. Оно хоть и отнимало некоторые силы, но обнаруживало неприятность наверняка. «Всевидящее око» раскинулось в радиусе полусотни метров, и я внутренним зрением увидела серые, слегка размытые контуры окружающих предметов, приглушенные цветные пятна людей и животных, находившихся за пределами трактира. Голова с непривычки закружилась, мир качнулся. Но тут же картинка выровнялась, и уже детально можно было разглядеть все, что попало в пределы поискового круга.

Больше всего притягивала взгляд яркая аура Морвида, подсвеченная рыжим нестерпимо ярким сиянием. На него откуда-то сверху падал широкий столб оранжевого пламени, обрываясь над головой. От него отделился тонкий жгутик и соединялся со жрецом. Так вот как выглядит сила, что дают нам боги?! Захватывающее зрелище! Еще поняла, что мои действия не остались незамеченными, теперь и жрец начал мажить. Наверное, тоже что-то почувствовал.

А беспокойство все нарастало, превращаясь в свербящее чувство тревоги.

Я оторвалась от созерцания Морвида и перевела взгляд. Серебристо-зеленоватые пятна квартеронов, желтовато-белое – Бриана, розоватые – крестьян, подавальщицы; сине-розовые с неожиданными переливами рыже-желтого – хозяина трактира… Дальше, дальше… Сине-желтые абрисы коней… Серый забор, строение… Ой! Куры в курятнике… Еще домашняя живность. На самом краю круга вспыхивают черно-бордовые размытые фигуры. Они движутся довольно быстро, можно сказать, даже чересчур быстро, при приближении выцветая и сливаясь с окружающим серым фоном.

Когда они практически подобрались к забору, я потеряла их, а чувство тревоги переросло в набат.

– Там во дворе бордовые тени! Но они выцвели приближаясь! – выпалила я, обратившись к жрецу.

– Под стол! – тут же скомандовал тот и опрокинул его на бок. Зазвенела падающая посуда.

Лиас рухнул под защиту. Бриан и Лорил, сидевшие напротив, рыбками перемахнули через столешницу. Жрец, согнувшись, тянул посох к себе. Я же, замешкавшись, успела увидеть, как входная дверь разлетелась в крупные щепы, которые мгновения спустя врезались в стол, пробивая его. С нашей стороны высунулись острые обломки.

Ничего себе! Юные Чингачгуки! Метатели! Да нас чуть не продырявило насквозь!!!

Я потерла локоть, ушибленный при неловком падении, и рискнула выглянуть. В дверях в пелене стелющегося по полу тумана стояли три фигуры в черных балахонах с надвинутыми на лица капюшонами. Один из них сжимал в руке посох. В трактир пожаловали черные клирики – последователи учения Сейворуса.