Анджей Сапковский - Меч Предназначения

— Я бы не стал подходить близко, — тихо проговорил Геральт. — Если б я был вами, милсдарь Ляшарель, я бы не подходил.

— Серьезно? — Ляшарель сжал узкие губы, холодно глянул на него.

— Если б я был вами, милсдарь Ляшарель, я прикинулся бы, будто ничего не видел.

— Это уж точно, — произнес Ляшарель. — Но ты не я.

Из-за палатки прибежал Даинти Бибервельт, запыхавшийся и вспотевший. Увидев Ляшареля, он, посвистывая и заложив руки за спину, остановился, сделав вид, будто рассматривает крышу амбара.

Ляшарель подошел к Геральту. Очень близко. Ведьмак не пошевелился, только прищурился. Несколько мгновений они глядели друг на друга, потом Ляшарель наклонился к свернутому ковру.

— Дуду, — сказал он, обращаясь к тисненным козловой кожей, странно деформированным башмакам Лютика, торчащим из свернутого ковра. — Копируй Бибервельта, живо.

— Почему? — крикнул Даинти, отводя глаза от амбара. — Зачем?

— Тихо, — сказал Ляшарель. — Ну, Дуду, как ты там?

— Готово, — глухо донеслось из ковра. — Готово… Сейчас…

Торчащие из ковра козловые башмаки разлились, размазались и превратились в покрытые шерстью босые ступни низушка.

— Вылезай, Дуду, — сказал Ляшарель. — А ты, Даинти, помалкивай. Для людей все низушки на одно лицо. Правда?

Даинти что-то невнятно пробормотал. Геральт, все еще щурясь, подозрительно глядел на Ляшареля. Наместник выпрямился и осмотрелся. К тому времени от зевак, которые еще удерживались поблизости, остался только утихающий вдали топот деревянных башмаков.

Даинти Бибервельт-2 выбрался из рулона, чихнул, сел, протер глаза и нос. Лютик, присев на валяющийся рядом ящик, тренькал на лютне с выражением умеренного любопытства на лице.

— Кто это, как ты думаешь, Даинти? — мягко спросил Ляшарель. — Он здорово похож на тебя, тебе не кажется?

— Это мой троюродный брат со стороны отца, — выпалил низушек и осклабился. — Близкий родственник. Дуду Бибервельт из Почечуева Лога, крупный спец по торговым операциям. Я как раз решил…

— Да, Даинти?

— Я решил назначить его своим представителем в Новиграде. Как ты на это смотришь, братец?

— Ах, благодарю, братец, — широко улыбнулся близкий родственник по отцовской линии, гордость клана Бибервельтов, крупный спец в торговле. Ляшарель тоже улыбнулся.

— Ну как, исполнилась мечта? — буркнул Геральт. — О жизни в городе? И что только вы находите в этих городах, Дуду… и ты, Ляшарель?

— Пожил бы в вересковых зарослях, — ответил Ляшарель, — поел бы корешков, вымок бы и перемерз, так знал бы. Нам тоже кое-что полагается от жизни, Геральт. Мы не хуже вас.

— Нет, — кивнул Геральт. — Не хуже. Бывает даже, лучше. А что с настоящим Ляшарелем?

— Удар его хватил, — шепнул Ляшарель-2. — Уж месяца два как. Апоплексический удар. Да будет земля ему пухом, да светит ему Вечный Огонь. Я как раз был поблизости… Никто не заметил… Геральт? Надеюсь, ты не станешь…

— Чего никто не заметил? — спросил ведьмак с каменной физиономией.

— Благодарю, — шепнул Ляшарель.

— И много вас тут?

— А это важно?

— Нет, — согласился ведьмак. — Не важно.

Из-за фургонов и палаток вылетела трусцой невысокая, локтя в два, фигурка в зеленой шапочке и кроличьей шубейке.

— Господин Бибервельт, — засопел гном и замолчал, водя взглядом от одного низушка к другому.

— Я думаю, малыш, — сказал Даинти, указывая на троюродного брата со стороны отца, — у тебя дело к моему кузену, Дуду Бибервельту. Говори. Вот он.

— Щаверий сообщает, что пошло все, — сказал гном и широко улыбнулся, показав остренькие зубки. — По четыре кроны за штуку.

— Похоже, я знаю, о чем речь, — сказал Даинти. — Жаль, нет здесь Вивальди, тот бы мигом подсчитал доход.

— Позволь, братишка, — проговорил Тельико Луннгревинк Леторт, сокращенно Пенсток, для друзей Дуду, а для всего Новиграда — член многочисленной родни Бибервельтов. — Позволь, я подсчитаю. У меня идеальная память на цифры. Как и на многое другое.

— Изволь, — поклонился Даинти. — Изволь, братишка.

— Расходы, — наморщил лоб допплер, — были небольшие. Восемнадцать за масло, восемь пятьдесят за рыбий жир, хммм… Все вместе, включая шнурок, сорок пять крон. Выручка: шестьсот по четыре кроны, то есть две тысячи четыреста. Комиссионных никаких, потому как без посредников…

— Будь добр, не забудь о налоге, — напомнил Ляшарель-2. — И учти: перед вами представитель городских властей и церкви, который серьезно и честно относится к своим обязанностям.

— От налогов освобождено, — сообщил Дуду Бибервельт. — Потому что это продажа на святые цели.

— То есть?

— Смешанные в соответствующих пропорциях рыбий жир, воск, масло, подкрашенные каплей кошенили, — пояснил допплер, — достаточно налить в глиняные миски и в каждую сунуть кусочек шнурка. Зажженный шнурок дает отличное красное пламя, которое держится долго и почти не пахнет. Вечный Огонь. Богослужителям нужны были лампы для Вечного Огня. Теперь уже не нужны.

— Черт возьми, — буркнул Ляшарель. — Верно… Не лампы, лампады были нужны… Дуду, ты гений.

— В мать пошел, — скромно проговорил Тельико.

— А как же, вылитая мать, — подтвердил Даинти. — Вы только взгляните на его умные глаза. Истинная Бегония Бибервельт, моя любимая двоюродная тетя.

— Геральт, — простонал Лютик. — Он за три дня заработал больше, чем я пением за всю свою жизнь!

— На твоем месте, — серьезно проговорил ведьмак, — я бы забросил пение и занялся торговлей. Попроси, может, возьмет тебя в ученики.

— Ведьмак, — Тельико потянул его за рукав. — Скажи, чем можно тебя… отблагодарить…

— Двадцать две кроны.

— Что?

— За новую куртку. Смотри, что осталось от моей.

— Знаете что? — вдруг крикнул Лютик. — Пошли вместе в бордель! В «Пассифлору»! Бибервельты платят!

— А низушков туда пускают? — забеспокоился Даинти.

— Пусть попробуют не пустить. — Ляшарель состроил грозную мину. — Пусть только попробуют, и я обвиню весь их бордель в ереси.

— Ну! — воскликнул Лютик. — Тогда все в порядке. Геральт? Идем?

— А знаешь, Лютик, — тихо рассмеялся ведьмак, — с удовольствием.

Немного жертвенности

Сирена вынырнула из воды до половины тела и бурно, резко захлопала ладонями по поверхности. Геральт отметил, что у нее красивая, прямо-таки идеальная грудь. Эффект портил лишь цвет — темно-зеленые соски, а ореолы вокруг них лишь чуточку светлее. Ловко подстраиваясь к набегающей волне, русалка изящно выгнулась, встряхнула мокрыми бледно-зелеными волосами и мелодично запела.