Юрий Валин - Дезертир флота

– Случай… А если нас сегодня… переделают?

– Не трясись. Тебя еще изучать будут. – Вор помолчал. – Знаешь, что еще поговаривают… У лорда Дагда супруга вроде того… вроде она ланон-ши…[29]

– Пропали мы… – пролепетал фуа.

– Не трясись, говорю. Не знаю, как ланон-ши относятся к лягушкам, но если ты попадешь в ее объятия, то умрешь совершенно счастливым. – Вор помолчал. – А вот я… Вряд ли моя рожа заинтересует прекрасную убийцу.

– Можно подумать, ты мечтаешь умереть в объятиях кровососки, – горестно прошептал фуа.

– Может быть, – вздохнул вор. – Они потрясающе красивые бабы. Но и я не лох простосердечный.

– Перед ланон-ши невозможно устоять. Мужчина сам приходит в ее объятия. Это все знают.

Квазимодо пренебрежительно фыркнул:

– Я тоже кое-что знаю. Если бы дама позвала меня сама, я бы рискнул. А в клетку зачем запирать? Так я не согласен. Нужно что-то придумать.

– Что здесь придумаешь?

– Если бы было понятно, что именно придумывать, то стал бы я тебя, перепончатого, спрашивать? Сиди и думай. И не смей воду эту ядовитую пить.

Кашу Квазимодо после некоторых колебаний все-таки съел. Жилка за щекой начала зудеть, но не очень сильно. Снадобье, очевидно, в еду попало вместе с водой и действовало слабо. Тем не менее вору здорово хотелось лечь, укрыться шикарным одеялом и вздремнуть. Тело наполняла мягкая истома, скорее приятная, чем пугающая. Нет, помрем – вот потом выспимся. Квазимодо прошелся по камере, подпрыгнул и повис на решетке. Крепкие брусья даже не скрипнули. Надсмотрщики давно ушли, обитатели камер сожрали ужин и впали в привычное забытье. Покачиваясь на решетке, Квазимодо обдумывал – какова все-таки природа этого снадобья? Магия или просто какой-то напиток из неведомых трав и еще какой-нибудь дряни? Говорят, помет дипса[30] похоже действует, если его в спиртное подмешивать. Как там Ныр? Небось не выдержал, наглотался воды. Известное дело, лягушка – ему пива не надо, воды подавай.

Квазимодо услышал шум, шаги, поспешно спрыгнул с решетки и кинулся на матрац. Застучали суетливые шаги, кто-то заполошенно командовал. Два надзирателя метались по коридору, зажигая светильники над клетками. «Ишь, бегают, даже балахоны раздуваются, – подумал парень. – Кажется, начальство идет». В животе начала скручиваться пружина нехорошего предчувствия.

В коридоре стало так светло, что вору пришлось щуриться. Зашуршали в своих клетках потревоженные узники. Квазимодо нервно потер щеку. Хрен его знает, как нужно правильно себя вести при здешнем начальстве?

Звонко ударил гонг. По подземелью еще летал чистый звук, когда у входа послышались голоса. «Баба!» – перепуганно подумал вор, различив нежный женский смех.

В клетке напротив непонятное существо прижалось к решетке. Длинные паучьи пальцы обхватили брусья преграды, огромные блеклые глаза болезненно мигали на яркий свет светильников.

«О боги! Кто же это такой?!»

Клетка слева от «паука» пустовала, зато справа к решетке прильнуло чудовищное создание. Вор видел ровные культи рук и ног, узкие щели глаз, нос, какой-то магией превращенный в подобие свиного рыла. Голову урода покрывала плотная черная щетина.

«Наверное, Кургузый, – ошеломленно подумал вор. – Как же с ним такое сделали?!»

Узники жадно смотрели в конец коридора. «Паук» пытался протиснуть голову между брусьями.

«Мне тоже нужно как они». Квазимодо подполз к решетке, ухватился руками. Пальцы дрожали. Ужас смешивался с предчувствием чего-то жуткого и одновременно прекрасного. Тело возбужденно напряглось. «Будь проклята эта каша! – с отчаянием подумал вор. – Лучше бы я с голоду сдох. Заколдовали».

Было больно. Квазимодо понял, что чуть не отрывает себе ухо, вжимаясь в решетку и пытаясь разглядеть тех, кто разговаривает в конце коридора. Нет! Не «тех» – только «ту». Ее! Ее одну! Нежный мягкий голос юной женщины манил к себе непреодолимо.

«Да что же я? Она даже не ланон-ши. Голос совсем не похож. Что я позорюсь?!» – воспоминания мгновенно помогли. Квазимодо помотал головой – и сразу начал понимать, о чем говорят. Вернее – понимать отдельные слова.

– …Я не вижу жабр, – говорил мужчина – властный уверенный глуховатый голос. – И не вижу никаких аналогичных органов газообмена. Визуально – типичный гоминоид. Возможно, грудная клетка заужена. Кажется, слухи об этих фуа весьма гипертрофированы. Впрочем, как обычно. Testimonium paupertatis[31] гласа народного.

– Согласна, впечатления не производит. Аутопсия[32] покажет. – Женский голосок звучал колокольчиком. – Надеюсь, ты не слишком разочарован?

– Боюсь, ты будешь разочарованна не меньше. Хотя col—lectio[33] для тебя истинная страсть. – Мужчина усмехнулся. – Оставь материал для вскрытия. Едва ли в ближайшее время нам попадется подобный экземпляр.

– Непременно, дорогой. Мы могли бы совместить твои и мои развлечения.

– Не с этим экземпляром, Атра.[34] Развлекайся. Меня интересует исключительно строение его трахеи. Что у нас еще нового?

– В двенадцатом блоке. Пойман вместе с фуа.

Шаги приближались. Квазимодо на мгновение судорожно зажмурился. Нужно быть как все – зачарованным животным. Колдуны они, маги или просто свихнувшиеся лорды – все равно. Лучше не отличаться от соседей по камерам.

Она была прекрасна. Вор оглушенно смотрел. Единственный его глаз широко раскрылся. Из головы выскочили все мысли об опасности, о решетках и колдовском пойле. Чудо. Истинная ланон-ши.

Безупречный овал лица, окаймленный волнами буйных блестящих локонов. В этой черной густоте почти терялись отдельные темно-синие пряди, придававшие продуманно-естественной прическе совершенно неестественную прелесть. Невысокая, почти миниатюрная девушка благодаря этой дивной гриве и стройному сложению казалась гораздо выше ростом. Очень пухлые губки, по-детски гладкие щечки, оголенные плечики придавали юной леди Атре неприличное очарование вечно юного существа. Веки, блестящие, точь-в-точь как сияющая медь, потрясли вора. Таких глаз у живого существа просто не может быть.

Квазимодо вцепился в брусья решетки. Пусть возьмет! Пусть возьмет к себе!

Девушка, опершись руками в колени, склонилась к решетке, улыбнулась. В Глоре дочки состоятельных купцов с такой улыбкой выбирали себе мартышек, привезенных с Птичьего архипелага. Обезьянки прыгали, гримасничали и визжали в ящике, затянутом сеткой. Их хорошо покупали, правда, забавные твари обычно не переживали ветреной глорской зимы.

Квазимодо чувствовал, что и ему здешней зимы не дождаться. Но это было совсем не важно. Вор пожирал юную богиню взглядом. Тело напряглось в возбужденном счастливом предвкушении. Пусть возьмет. Не может быть, чтобы не взяла. Ну, пожалуйста!!! Хотелось заскулить, заскрести ногами по тростнику. Вор молчал лишь потому, что язык отказывался подобрать слова, достойные ушей прекрасной леди.