Евгения Барбуца - Сказка для волка

Начнем с самого начала. Встреча. Мероприятие было откровенным сумасшествием с моей стороны, но прошло на удивление спокойно. Я бы сказала, удачно. Убивать меня не собирались изначально, что можно было понять и по вежливому приглашению, и по тому, как протекала сама беседа. Самое интересное, что Дмитрий не казался удивленным, когда прибыл Александр. Другими словами, он не исключал возможность того, что за мной придут. Более того, он действовал с расчетом на подобный исход, иначе выбрал бы другое место встречи. Причины подобной гуманности интересовали меня в первую очередь.

Следующим пунктом можно обозначить результаты занимательного разговора. Не думала я, что ко всему прочему здесь будет замешан дядя Боря. Воистину, наш пострел везде поспел.

А не началось ли это все с дяди? Случайно ли Артемка выбрал нас с Маней в качестве реквизита для охоты? Лишь задавшись этим вопросом, понимаю, что ответ на него знать не хочу. И пусть я поступаю трусливо, пряча голову в песок, но спрашивать все равно не у кого.

Кстати о дяде. Ему придется многое мне рассказать. Знает ли он правду об оборотнях? Знает ли он, что Александр Назаров является Хортом Стаи? Вот это уже вряд ли, иначе его и близко ко мне не подпустили. И как же тогда связан дядя Боря с искомой дамочкой? Кстати, что же за дамочка такая? Зачем она Дмитрию? Предположим она оборотень. Не думаю, что Дмитрий станет распинаться для человеческой женщины. Невольно вспомнилась консьержка. Ее звали Раиса Петровна.

Первая слеза скатилась по щеке.

Тогда каким образом дядя Боря мог пересечься с волчицей? Особенно в начале девяностых. Он тогда еще на своем посту был, кажется, воевал на очередной никому не известной войне. Ему генерала как раз в девяносто втором дали, после чего он тут же покинул службу. Сама-то я понятное дело подобного помнить не могла, поскольку в то время училась ходить, но семейную хронику знала хорошо.

Впрочем, расспрошу самого виновника «торжества». Вот только ответит ли он? Очень сомневаюсь, что дядя изволит рассказать мне правду. Он ничего не сказал, даже тогда, когда нашу компанию попытался поглотить один обнаглевший холдинг. Хорошо я вовремя взломала его личный компьютер, и вовремя предотвратила катастрофу. Труднее всего было убедить дядю в том, что это именно он нашел крысу сливающую информацию конкурентам. Ну не пытать же мне его в самом-то деле!

Ладно, с дядей по ходу дела разберемся. Следующий вопрос на повестке дня.

— Саша, где маячок?

А как еще он мог проследить за нами? Погони точно не было, иначе Артемка бы нервничал, и петлял намного дольше. Вдобавок, появился Александр со значительным таким опозданием, мы с Дмитрием поговорить успели. Прибыл Саша на машине, а не на своих четырех, значит, самую бредовую идею о следе из запаха отметаем сразу. Остается маячок.

— Правый кроссовок, в языке порез, — отозвался он. И опять же до странного довольным голосом.

Потом достану.

— Что тебя так веселит? — зло спрашиваю я.

— Радует, что думать ты умеешь. Жаль редко.

Хам.

Естественно после подобных заявлений разговаривать с ним мне не хотелось.

Следующим, над чем стоило поразмыслить это упорный интерес к моей персоне со стороны Дмитрия. Его последние слова по поводу обезьян представлялись мне откровенным бредом.

Кстати о бреде.

— Саша, поясни подробнее по поводу равенства, — приходится отбросить твердое намерение игнорировать наглого индивида.

— А ты не понимаешь? — казалось бы искренне удивляется он.

Отворачиваюсь, наблюдая сквозь стекло на мелькающий пейзаж. Очень скоро мы прибудем на территорию поселка.

— Нет. Я вообще ничего не понимаю.

Вру. Вру сама себе. Есть у меня догадки, но они настолько невероятны, что верить в них просто нет смысла. Проще считать, будто мир сошел с ума. Но насчет равенства действительно ничего не понятно.

— Быть равной со мной, Ру, означает быть ответственной в той же степени, — его голос тих, но от того не менее мрачен. — В Стае действует строгая иерархия. И я нахожусь на вершине. Не подчиняться мне, значит заявить о себе как о равной. А равенство должно быть во всем.

Его абстрактные пояснения ясности в мои разрозненные мысли не внесли. Понятно лишь одно, за каждый свой проступок, я буду нести ответственность.

— Знаешь, я передумала, эмансипацией не страдаю, согласна и на твое командование, — трусливо попыталась откреститься от непонятной мне роли.

— Поздно, маленькая. Я уже решил, что ты моя равная, — на полном серьезе заявил он, так и не оторвав своего сосредоточенного взора от дороги.

Кстати он так и не накинул на себя никакой одежды помимо той, что уже была на нем, продолжая сверкать обнаженным торсом.

— Но я не одна из твоей Стаи, — бурчу себе под нос. — Ваша власть на меня не распространяется.

Вот сейчас он разозлится и выкинет меня из своей машины.

— Это одно из многих твоих заблуждений, — не согласился он.

— Хорошо, — не выдержала я. — Но ты уже наказал меня. Чувствовать себя использованной не так уж и приятно, знаешь ли!

Меня давно уже перестало трясти, и даже страх испарился, перерос в обыкновенное нервное напряжение, которое грозило вот-вот вырваться наружу.

— Позже поймешь, — он был непреклонен.

И тут мы подъехали к дому, на этот раз вытаскивать из машины меня не пришлось, сама шустро выскочила, опережая Александра. И в дом ринулась сама, благо Саша его не запирал никогда. Еще одна странная привычка оборотней.

Сашу видеть абсолютно не хотелось, поэтому я гордо прошествовала сразу в комнату, выделенную мне щедрым хозяином.

И стоило открыть дверь, ведущую в спальню, как тут же ее захлопнула. Подумав сначала, что я ошиблась комнатой, постояла у закрытой двери еще минут пять. После чего осторожно приоткрыла дверь, и просто пыталась дышать ровно. Нервы не выдержали и сдали окончательно. Я заревела в полный голос. Ноги подкосились, и рухнув в дверях на пол, продолжила реветь раненной белугой, размазывая слезы и сопли по лицу, во все глаза осматривала погром учиненный в моем временном пристанище.

Комната выглядела так, будто в ней как минимум стадо слонов бесилось. Распотрошённая кровать, пух усыпавший все возможные горизонтальные поверхности, сломанные в щепки тумбочки. Сорванные жалюзи и изодранный в клочья ковер. А на стене, прямо над кроватью надпись красной помадой, которой у меня отродясь не водилось, большими такими буквами «Сука».

Это было до безобразия обидно. Не слово, что испортило миленькие обои. Не сорванные жалюзи. И даже не изодранный ковер. Обидным было то, что в этот сумасшедший день, неприятности сговорились, и решили прийти ко мне разом. Не успела я разминуться с нешуточной угрозой, как нарвалась на мелкую пакость.