Владимир Ильин - Напряжение

— Хм, а знаешь, а ведь это действительно поможет. — Улыбнулся кончиками губ отец и осторожно погладил дочь по волосам. — Не сразу, врать не буду, но через месяц…

— А если я помогу по другим дядям?

'Время перелета — двенадцать часов, — шепнул взбудораженный голос'

— Тогда мама прилетит через неделю, — не стал спешить господин.

— Здорово!

— Дядя Амир занесет список злых дядь.

'Сегодня вечером!'

— Завтра, после тренировки. Только не перенапрягайся, устанешь — отдыхай, — с теплотой разглядывал князь свое сокровище. — Пойду я, делать свои плохие дела ради хороших людей.

— А эти бумажки? — Кивнула повеселевшая дочка на подборку по союзному договору.

— Да там все решено, — равнодушно пожал плечами отец. — Но если не сложно, посмотри. Пусть старик успокоится.

Никто не требовал, чтобы юная леди вникала в сложные юридические термины и проверяла финансовые прогнозы будущего союза. Папки можно было и не просматривать вовсе — куда важнее был сам факт, что бумаги долгое время держали первые лица двух кланов, думали о будущем и прошлом, предполагали и обсуждали со своими подчиненными самые важные пункты будущего союза, утаивая, по давней традиции, свою главную выгоду. Дару требовалось за что‑то зацепиться, чтобы пройти в будущее человека и отыскать нужные фрагменты, завязанные именно на договор. Разумеется, можно было просматривать все подряд, но скорость 'прозрения' слабо отличалась от обычного течения жизни, а значит такой способ требовал слишком много времени. Куда проще смотреть 'кусочками'.

При должной мотивации и развитом таланте, такие 'костыли' могли и не требоваться, но пока что юной Видящей проще было опереться на фотографии и личные вещи, как например, расческа с парой застрявших волосков, 'забытая' высокими гостями, витиеватая подпись на странице 'протокола о намерениях', капля вина, нечаянно капнутая на многостраничные приложения…

Легкая медитация, позаимствованная на тренировках, и детская ладошка ложится поверх отпечатка гербового перстня Тенишевых. Глаза провидицы закрыты, дыхание размерено и неслышно. Еле — еле бьется жилка возле ключицы, выдавая состояние транса.

Князь с тревогой смотрел на отрешенное лицо маленькой девочки, вынужденной выискивать зло и предательство в чужих замыслах. Каково это — видеть смерть и горе, мерзость и обман, боль и несправедливость еще до того, как минует светлое время беззаботного детства, до прихода настоящей дружбы и первой влюбленности?

Совсем не такого желал он дочери, трактуя слова пророчества жены, как обещание будущего гениального ученого или воина, художника или архитектора… Да и найдется ли на свете отец, который не гордился бы своим ребенком? Разумеется, пророческий дар стал настоящим счастьем для лидера клана. Но для простого человека, дремавшего где‑то там, под чешуей политика, убийцы и военачальника, он стал горем, забравшим сына и любимую женщину.

— Пап, — сонно выдохнула Ксюша, открывая глаза. — Зачем закачивать в землю нефть?

— Нет, родная, ее оттуда достают. В землю закачивают воду для поддержания пластового давления и…, — осекся князь, заметив, что дочь отрицательно мотает головой.

— Тот, кто подписывал эту страничку, стоит в поле пожухлой травы. Он в каске, как еще трое рядом, на плечах оранжевые куртки. Перед ними шесть грузовиков с круглыми бочками на спине. Из них сливают шлангами черную жидкость в землю. Тот, кто ставил подпись, спрашивает, сколько еще нужно нефти. Ему отвечают, что будет еще два рейса.

— Так, значит… Р — руский Кувейт они мне обещают, — сквозь зубы прошипел князь, с гневом посмотрев на ни в чем неповинные документы.

'- Принято, — с заминкой, слегка ошарашенно прошептали в наушник.'

— Спасибо, родная, — мягко улыбнулся он дочурке, до поры пряча гнев поглубже, неуклюже протягивая медвежонка.

— Ух ты, — все еще словно после долгого сна, слегка щурясь, протянула дочь, принимая презент, заключила его в объятия… а затем что‑то пошло совсем не так.

— Холод, сырость, низкие потолки, — заметалась в лихорадочном бреду Ксюша, вцепившись в игрушку руками. — Много людей, страх, сделать еще двадцать или боль. Стрекот машинок, крик злого мужчины. Пять медведей вода, семь медведей хлеб…!

Князь, пытаясь освободить дочь от кошмара, буквально разорвал медведя на кусочки, и только потом поток слов стих, сменившись тихим рыданием пережитого горя — чужого, бесконечно далекого.

— Где? — Тяжело выдохнул отец, мягко обнимая свое сокровище, желая защитить от любой опасности.

— Тайбэй, пригороды, рядом большая вода, справа дымят заводы, подвал трехэтажного дома с красной табличкой, — между всхлипами ответила дочь.

— Все будет хорошо, — неловко чмокнул он ее в макушку, аккуратно перенес на кроватку и вышел, тихо прикрыв створку за собой.

— Красная тревога, координаты у вас есть.

' — Территория сопредельного государства. Геотаргетинг осуществлен. Ханство клана Тога. Прогноз — война 86 %'

Стоило выйти с женской половины, рядом зашагал брат, спокойно облачаясь в костюм под легкий МПД — его наголовная часть с тактическим шлемом уже была надета, а значит о прогнозе он услышал одновременно с другом.

— Подтверждаю.

' — Господин, не проще выкупить рабыню у ван Тога?'

— Долго.

' — Господин, Тога очень ревностно относятся к своей территории! Там будет резня с очень низким шансом на выживание неодаренных! Желаете, чтобы ваша дочь это увидела?'

— Значит, я лечу сам.

'- Корректировка прогноза — война 0 %, — проскрипел старческий голос на фоне белого шума, означавшего, что все остальные сейчас заглушены и имеют право только слушать. — Когда волк заходит во двор, умная шавка лезет в будку и дрожит от страха, мечтая дожить до утра'

Белый шум пропал, но никто не торопился нарушать созданную тишину.

— Императив номер один — по Тенишевым продолжаем работу. Будем макать мордой в нефть. Императив номер два — обеспечить собственное производство детских игрушек. С счастливыми швеями, поняли?! Чтобы зарплата до неба, дворник здоровался и муж души не чаял!

— И пух чтобы из счастливого барашка, — поддакнул Амир в общий канал.

— Да!! Тьфу, да заткнись ты, итак тошно…

Не спеша — словно на прогулке, дошли две мужские фигуры до вертолета, уже готового нести 'виртуоза' и 'мастера' за горизонт.

— Я хочу, чтобы она знала, что папа может быть хорошим, — прокричал князь сквозь рев вертолета, обращаясь к товарищу, зацепил скобу рукой и ловко запрыгнул внутрь.

Амир задержался, пытаясь представить, каково это — быть готовым развязать войну ради слезинки своего ребенка? В итоге пришел к решению, что это дело надо срочно проверить, организовав первенца.