Матабар (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич Дрой
Помогали в самой интересной (только не стоит рассказывать остальным — чтобы не обидеть), новой части его жизни. Как и обещала — за семь снов до спуска в лесные разливы за ним приходила Атта’нха. Она брала его за руку и вместе они ступали по снегу, который всего за несколько минут приводил их с порога Хижины в дом волчицы на вершине Ледяного Клыка. Или, как правильно называлось это место — Гора Памяти.
Памяти, потому что те странные камни оказались наскальной жи-во-пи-сью — ужасно сложное слово. Их оставляли предки Арди, чтобы не забыть о путях и тропах Матабар. Волчица рассказывала Арди много интересного об истории и он всегда слушал с открытым ртом, но глубоко внутри ждал других уроков своего нового друга.
Иногда они приходили в её обитель — ледяной дом. Там она учила его читать и писать на языке Фае. Показывала свитки и к-н-и-г-и, а некоторые даже разрешала взять с собой в Хижину. Иногда содержимое книг вызывало у Арди головную боль — настолько оно было непонятным, но порой — открывало новые знания.
Атта’нха называла это «теорией».
Следом за которой всегда приходила «практика».
Вместе с волчицей они ходили по лесным разливам, где та рассказывала о корнях и цветах, деревьях и камнях, зверях и птицах, ручьях и озерах, насекомых и плодах. Какие-то знания требовала у Арди — потому что он должен был почерпнуть их из книг. Надо отдать должное охотнику, с последним он справлялся почти всегда. Ему очень нравилось подолгу сидеть на обрыве Лестниц, качать ногами над облаками и читать книги сидхе.
Так он узнал много нового о том, что раньше скрывалось от его взора. К примеру, как из корня жгучей ягоды и березового сока сделать лекарство, которое может снять жар. Или, что будет если смешать воду, собранную из ручья, текущего с изгибом на восток, третьего дня от начала лунного танца под светом красной звезды — не самое частое явление, но такая вода обладала особыми свойствами.
Так вот.
Если в ней растолочь жука древоруба, добавить к нему немного ножки самого обычного мухомора и настоять в листьях папоротника, то выпив такой отвар — можно видеть в ночи так же ясно, как Эргар с Шали. Арди попробовал пару раз приготовить отвар, но… в первый раз у него на голове выросли ослиные уши (Атта’нха долго смеялась, но превратила их в бабочек и те улетели), а во второй — ночью-то он видел, но днем оказался таким же близоруким, как старый крот.
Благо зелье действовало всего один путь Духа Ночи и половину пути Духа Дня.
Но даже эти знания не шли ни в какое сравнение с тем, чему еще учила его мудрая волчица. Порой они приходили в самую простую рощу, садились там спиной к спине и… слушали. Как скрипят деревья; как качаются кроны, перешептываясь на ветру; как сплетничает трава, наполненная звуками сверчков, кузнечиков и других её извечных обитателей. Бывало, ходили и под ливнями, погружаясь в мелодию трелей нитей дождя, сплетающих узор над отдыхающим от тяжелых дней лесом. А еще поднимались высоко в горы, где веселый ветер встречал их легендами и историями об удивительных землях, скрытых туманами призрачного горизонта.
Один раз они пришли к горному озеру, где вместо воды плескалось жидкое пламя — оно согрело Арди тихим, вкрадчивым рассказом о тех временах, когда горы еще не выросли из холмов, а долины не покинули соленые берега океанов.
Атта’нха хвалила Арди за то, что он, если сильно прислушается и вспомнит наставления Скасти, сможет услышать ту или иную историю, но просила больше. Она просила, чтобы в момент истории, Арди шагнул глубже. Погрузился всем своим «я» в услышанное и назвал имя рассказчика. Но не простое. А настоящее. Иногда у него даже получалось его услышать, но стоило рискнуть и ухватить ускользающее знание, как то мигом меняло очертания.
Волчица говорила, что имена не бывают постоянными. Они всегда меняются, пребывая в некоем подобие водоворота, в котором однажды едва не утонул Арди. И лишь Истинные Имена — постоянны. Но когда ты владеешь таким Истинным Именем, то оно оставляет на твоей душе отпечаток и редко когда бывает, чтобы Говорящий, вернее — Эан’хане (так назывались те Говорящие, кто владел Истинным Именем) знал больше одного Истинного Имени.
К примеру, Атта’нха знала всего два таких имени — Льда и Снега. Им она и учила Арди большую часть времени, тот прилежно старался, но цикл сменялся новым циклом — а у него никак не получалось.
Волчица не расстраивалась и старалась, чтобы и Арди держал нос по ветру, а когда тот совсем унывал, то показывала ему чудеса. Однажды она позвала по имени горный ручей и взяв с его поверхности лоскут мерцающей влаги, сплела из имен облаков белоснежные нити, позвала ветер и тот пришел к ней на поклон, делясь воспоминаниями и знаниями — Атта’нха смешала из них краски. А когда все приготовления были завершены, то она потянулась к ночному небу и стряхнула с него крупицу черного порошка, а затем зачерпнула снег с самых далеких и высоких пиков Алькады.
Что-то прошептав, волчица взяла ткань из горного ручья, подшила её нитками зимних облаков, сделала оборку из белоснежного снега, а затем из красок и порошка ночи, оставила узор таинственный и прекрасный. И синяя лента заструилась под ее пальцами-когтями.
Она укрыла ею правое запястье Арди и та обернулась браслетом. Слишком легким, чтобы Арди мог вообще заметить, что на руке что-то появилось.
— Береги его, — Атта’нха легонько щелкнула охотника по носу. — это мой тебе прощальный подарок.
— Прощальный? — тут же встрепенулся Арди. — Но ведь впереди еще целых два цикла и один день!
Волчица улыбнулась. Так, как она всегда улыбалась. Раньше Арди видел в этой улыбке только тепло и доброту, но теперь замечал и загадочность.
— Время для нас с тобой, маленький Говорящий, бежит с разной скоростью.
И время действительно бежало. Цикл сменялся циклом. Лунные танцы слились в плеяду игр среди лесных разливов, охоты на горных тропах и путешествий в компании волчицы. Пока однажды на горы Алькады не явилась очередная осень, а за ней — седая зима, обозначая собой подходящий к концу шестой цикл того, как Арди ходил тропами барсов.
Глава 13
Арди выдохнул и прислушался к снегу, шелестящему под широкими взмахами ветра. Тот собирал со сверкающего покрова кристаллики льда и кружил их в танце, заставляя петь едва слышимой трелью мягкого перезвона. Легче пения молодого снегиря, но звонче весенней капели. Ветер, наслаждаясь звуками, разносил их по округе, а Арди слушал и внимал. В какой-то момент, среди хрустящего снега, шумящего ветра и ледяной песни он услышал имя.
Оно сорвалось морозным дыханием с уст охотника и на его ладони появилась снежинка. Арди прикусил губу, стараясь не упустить услышанное имя и не потерять его сути. Он шептал, а снежинка слушала. Она изменяла форму, вытягивалась, уплотнялась и вот уже Арди смотрел в глаза котенку барса, обвившего его мизинец длинным хвостом, укрытым ледяным пухом и…
Что-то врезалось в затылок охотника. Волшебство зимы исчезло — лишь ветер, гонящий легкий снежный саван, а вместе с волшебством пропало и имя; барс, зевнув, разлетелся белоснежной пылью.
— Атта’нха! — выкрикнул Арди, поднимаясь на ноги и поворачиваясь к волчице. — Но у меня только-только получилось!
Та сидела на камне, перешептывалась с птицами и деревьями и смотрела на своего маленького то ли друга, то ли ученика с привычной теплотой и маленькой, не обидной насмешкой. В лапах-руках волчица держала посох, который и поздоровался с головой Арди.
Тот все еще никак не мог поверить в то, что Атта’нха так поступила. Впервые за шесть циклов он смог не только услышать имя льда, но и произнести его!
— Мало сказать, маленький Говорящий, — улыбнулась волчица и отпустила птиц обратно по тропам облаков и ветров. — нужно уметь его удержать. В будущем, каждый раз, как будешь пытаться говорить, положи иголку между пальцев.
— Зачем?
— Чтобы уметь отвлекаться от окружающего мира, — пояснила Атта’нха. — Когда сможешь говорить и не обращать внимания на уколы — погрузи стопы в кипяток. Если и тогда сможешь говорить, то последним испытанием станет — коготь, — волчица протянула ладонь, что-то произнесла и на сером меху закружился снежный вихрь, оставивший после себя коготь из синего льда. — вонзи его между ребер и попробуй говорить. Если справишься, то… Только после этого твои разум и сердце будут достаточно крепки, чтобы попытаться узнать Истинное имя. И лишь тот, кто владеет Истинным именем может называться Эан’хане.
