Смута (СИ) - Городчиков Илья
Гвардейский воевода не подвёл. Понеся не столь значительные потери, гвардия разделилась примерно на две части и принялась отступать. Наиболее многочисленный отряд стал отходить в сторону холма, отстреливаясь на наседающих сзади врагов. Увидев это, я приказал готовиться к залпу.
Гвардейцы максимально близко приблизились к холму, заставляя врага думать о том, что они двинутся прямо на вершину холма, тогда как у конников Гривы была хитрая задумка в том, чтобы начать «обтекать» холм в сторону юга, подставляя бок вражеского войска под обстрел. Их манёвр был выполнен с поразительной уверенностью и аккуратностью.
- Огонь!
Сейчас под моим управлением было уже целых десять орудий и каждое из них сотрясло холм, выплёвывая из себя смертоносные снаряды. Они, со свистом рассекая тяжёлый из-за пролитой крови воздух, врезались в тела преследующих смутьянов, разрывая их переданной им силой. Сотни свинцовых шаров пробивали доспехи и коней. Даже те, кто рухнули со своих коней, но остались живы, позже затаптывались скачущими позади них войсками. Смерть это была страшной, и я бы выбрал пулю.
Залп, не смотря на рассыпной строй смутьянов, срезал несколько десятков человек и остудил их пыл. Часть заколебалась и сбросила скорость, думая над дальнейшими действиями. Эта заминка сыграла нам на руку и в бой вступил Вирт, ответственный за командование страдиотами. Под его рукой было всего семь десятков и наступление на несколько тысячный отряд противника выглядит изощрённым видом самоубийства, но именно его неожиданный удар заставил вздрогнуть смутьянов и дать время для перегруппировки Гриве. Гвардейский командующий быстро сориентировался в ситуации и развернул свои полки обратно, бросаясь в контратаку.
До подножья холма было метров триста и именно там сейчас столкнулось обе армии, обмениваясь жестокими ударами. На этом боевом участке бойцов у Гривы было значительно меньше, но это с лихвой компенсировалась выучкой гвардейских рот. Хотя, даже так нельзя было оставлять ситуацию на самотёк и нужно было что-то предпринять.
- Сезар, давай в атаку!
Бородач, «прикомандированный» к моему войску, задачу понял прекрасно и сразу же собрал вокруг себя кулак из тяжёлой полулатной пехоте, численностью в три сотни алебард. Сформированный отряд мгновенно оказался за стенами гуляй-города и стали спускаться с холма, сохраняя при этом боевой строй и целя прямиком во фланг. Видя это, Вирт стал отводить значительно поредевших страдиотов под прикрытием продолжавших стрелять пушек.
Наперерез отряду Сезара, выдвинулось несколько сотен кавалеристов, бывших, судя по их богатому снаряжению, из элитных отрядов смутьянов. Минуя стадию обстрела, он сразу же врезались в ряды алебардистов. Завязалась тяжёлая битва, втянувшая в себя резервы врага и позволившая отступить героическому подразделению Вирта отступить под защиту стен.
К моему удивлению, отряд пехоты Сезара завяз в бою, а ситуация на подножье холма не менялась. Гвардия хоть и уступала противнику в числе, но вместе с тем они умудрялись держаться без особых проблем. Нужно было выбивать элитных ратников смутяьнов, а потому я решил рискнуть, практически оставляя пустым весь гуляй-город.
Взяв под собой половину стрельцов, я вывел их из укрепления и приблизился к вражеской кавалерии, застрявшей в бою. Развернувшись в два ряда, стрельцы дали залп, стараясь не цеплять алебардистов. Смутьяны, не имя возможности выделить резервы, оставили свой фланг открытым и подставили его стрельцам, уничтожавшими смутьянов. Поняв, что битва проиграна, конники стали отступать, оставив множество своих товарищей мёртвыми и позволив сезарской пехоте ударить во фланг оставшимся мятежникам, окончательно склоняя чашу весом на сторону лояльных Владиславу сил.
Последним издыханием вражеского войска было наступление, произведённое в наш тыл. Из-за другого склона холма вырвалось полторы сотни кавалеристов-мятежников, направленных, похоже, на удар в тыл полкам Гривы, но столкнувшиеся с нашим укреплением, которое не допустило бы удачного завершения этого флангового манёвра. Наше подразделение, вышедшее в поле, спасла оставшаяся группа стрельцов за стенами гуляй-города и очередной удар от конницы Вирта, уже истощённой прошлым боем. Их ловкий удар, позволил нам быстро перестроиться и взяться за полупики. Вирт, понимая бесполезность долгого противостояния и как только нам удалось перегруппироваться, то сразу же стала отступать в гуляй-город. Часть смутьянов погналась за ними, но были отогнаны огнём стрельцов, выбывших несколько всадников. Остальная же группа ударила в мою лёгкую пехоту, прекрасно понимая, что тяжёлый натиск нам не удержать.
Собравшись в этакую «коробочку», мы приняли тяжёлый удар бронированной конницы. Натиск оказался страшным, и я сразу увидел несколько стрельцов, которые мгновенно погибли под тяжёлым копейным ударом, проткнутые длинными копьями. Без нормальной брони, мы представляли из себя лёгкую мишень, разбить которую было легко и только стальная дисциплина, насаженная моими офицерами, позволяла упереться на вершине холма. Бронированная кавалерия смутьянов медленно, но, верно, давила нас, рубя и сеча моих стрельцов, и только огонь оставшихся в укреплении стрельцов давал нам надежды на победу.
Неожиданно, но из гуляй-города вышли оставшиеся там защитники, оставив лишь немногочисленных пушкарей, да два десятка пехотинцев, тем самым уполовинив поддержку гвардейцам Гривы. Неизвестно кто возглавил атаку, но полторы сотни аркебуз, ударившие во фланг кавалерии мятежников, значительно улучшили наше положение.
- За Владислава!
Крик раздался со стороны гуляй-города и я успел заметить, как вышедшая из-за укрепления стрелецкая пехота, вооружившись полупиками, пошла в наступление. Удар, пусть и лёгкой, но многочисленной пехоты, начавшийся столь неожиданно, опрокинул бьющуюся с нами конницу, втаптывая в грязь их жалкие надежду на переворачивание хода битвы. Подмога смогла обойти врага с тыла и тем самым мы взяли врага в кольцо, поймав не успевших отступить смутьянов. Они отбивались сколько могли и даже попытались прорваться наружу, тратя последние силы, но их попытки оказались тщетны. Каждого, кто не догадался бросить своего оружия, ждала смерть от множества ран.
Командиры смутьянов, до сих пор рубящиеся с гвардейцами у подножья холма, крася в красный все окрестные земли, заметили крах всего манёвра и скомандовали отступление. Однако же, гвардейцы своего шанса упускать не собирались, а потому яростная кровь суров только усиливала их натиск. Догоняя бегущего противника, гвардейцы рубили противника в кровавый салат и нашпиговывали их сотнями стрел, да так эффективно, что ежи бы им позавидовали.
- Победили?! - с криком подбежал ко мне Рубен.
На парня было страшно смотреть: мало того, что он был покрыт кровью с головы до пят, так ещё и доспехи были измяты, а из царапин на панцире можно было образовать целый узор. По шлему он точно получил чем-то навроде палицы и лежать бы ему сейчас на сырой земле, если бы не крепкая ларингийская сталь. Тем не менее, он был рад и прыгал бы сейчас от адреналина в крови, если бы не тяжесть доспеха.
Мне тоже пару раз прилетело по голове, и картинка слега двоилась, но я по-дружески крепко обнял адъютанта, - Победили, брат! Победили!
Глава 21. Финальный бросок
- Ну, Вадим! Ну рубака! – пьяно прорычал Грива, салютуя мне глиняной бутылкой, с плескавшейся в ней красной жидкостью, - Как в Ратиборск вернёмся, я лично перед царём буду просить, чтобы ты воеводой стал! Таких умельцев упускать нельзя!
Грива обнял меня так, что кости натурально затрещали, а воздух со свистом вылетел из лёгких. Благо, проявления богатырской дружественности было недолгим, и он отпустил меня, вливая в своё нутро половину бутылку и очень громко при этом глотая. Вот только, один сур мгновенно сменился другим и на этот раз из-за стола меня вытянул Сезар. Этот бородач, похоже, очень серьёзно соскучился по массовым боям, а потому, руководствуясь избытком чувств, начал меня качать, заставляя почувствовать себя не успевшим заматереть наёмником, а просто ростовой детской куклой.
