Время перемен. Том 2 (СИ) - Кураев Анвар

— Наш полк может идти быстрее даже по такой слякоти.

— Что толку? Ну, наберёшь ты ещё два таких полка изо всей армии, притопаем мы туда быстрее, а дальше? У фанатиков тоже разъезды конные имеются. Прознают, да разобьют нас, пока остальные не подошли.

— Смотря где встанем.

— Тут ты прав, но в такой авангард меня что-то не тянет.

— Отставить трёп, — оборвал их капитан, — Сегодня ночью идём ловить дезертиров всей ротой. Приказ маршала. Лейтенант де Сарвуазье, — обратился он к графу, — Вас это тоже касается. Почему опять без доспеха?

— Вы сами сказали иногда отдыхать от него, — возразил Жерар.

— Четверть часа на экипировку.

— Есть, — вяло ответил де Сарвуазье.

Ему вовсе не улыбалось опять навьючивать на себя всю эту кучу железа. Поначалу доспех казался не очень-то тяжёлым, но через час-другой под этим вечно моросящим дождём начинал стеснять, давить, натирать всё время в разных местах. Де Сарвуазье удивлялся, как остальные солдаты и офицеры проводят в них целый день.

Дядя ускакал, а Пероль махнул Жерару рукой:

— Не берите в голову. Доспех у вас что надо, ещё два-три дня и привыкнете. Уже бы привыкли, коли не погода эта.

Жерар ответил сдержанным кивком. Погода раздражала, что дальше некуда, медлительное войско тоже не внушало гордости от участия во всём этом военном балагане. Статус же его, Жерара, непонятный и в чём-то даже досадный, вообще сводил на нет весь смысл его тут нахождения. «Министерский куратор армии Его Величества». Кто это вообще? Несмотря на чин лейтенанта, полученный совсем недавно, Жерар приказом министра был обязателен на ежедневных штабных совещаниях, хотя обычно туда допускаются офицеры не ниже полковника. Видно, приказ был поперёк горла самому маршалу и, когда Жерар вместе с командиром третьего Гвардейского полка Лемэса прибывал в шатёр штаба, де Ветт неизменно выговаривал глумливым тоном: «Министерский куратор армии Его Величества с нами, значит, можем начинать, господа…»

Ох и дорого бы Жерар дал за то, чтобы запихать обратно в глотку раздающиеся после этого смешки среди полковников. Но вызывать их на дуэль — нет, он пока ещё был в своём уме. За убийство старшего по званию, даже на дуэли, даже при самозащите, на войне — трибунал и казнь на месте. Дядя сразу предостерёг его на этот счёт. Вот в таком незавидном положении Жерар и оказался на своей первой в жизни войне.

Он доскакал до обозной телеги, которой правил Род. Солдат, из которых Жерар мог бы назначить себе денщика, к нему прикрепить не успели, поэтому слуга был ему вдвойне необходим, тем более слуга этот в полку чувствовал себя как лягушка в собственном болоте, каковую и напоминал, согнувшись на козлах и блестя промокшим кожаным подшлемником, как жаба бурой чешуёй.

— Надеваем, — вяло приказал де Сарвуазье.

Род кивнул, кликнул солдата из отделения Жерара, сграбастал большой мешок с доспехом и, затёкший от долгого сидения, немного неуклюже спрыгнул с козел.

Граф двинулся к деревьям неподалёку. Там старый слуга наспех растянул покрывало над головой, чтобы не промочить всепроникающей влагой доспех и гамбезон, после чего Жерар сбросил мундир. Они тщательно прилаживали и поддоспешник, и каждую латную деталь. Рота успела отойти, наверное, на тысячу шагов, пока не были затянуты все ремешки. Но получилось всё же быстрее, чем в прошлый раз.

Сначала Жерар удивлялся, что из офицеров далеко не все носили полные латы, но потом, вспомнив, как бедны даже лейтенанты гвардейского полка, понял, что и остальные, вероятно, недалеко ушли, а полные латы может себе позволить разве что полковник или генерал. И осознание это ещё сильнее повергло его в печальные думы.

Доспех сидел плотно, и исподнее под ним неприятно прилегало к грязному телу, а до конца дня оставалось ещё ого-го. Молодой граф прогарцевал к лейтенанту де Вису, внимательно следящему за своим взводом с пригорка:

— Франческо, меня изрядно беспокоят разные вопросы. Например, если враг появится из-за этого холма, как мы успеем перестроиться в баталии?

— Не появится. Они так же неповоротливы, как и мы. Разъезды заметят их задолго до приближения, успеем как-нибудь выстроиться. Разве что из леса незаметно выскочат, но там тоже большим войском не затаиться, а мелкий отряд уж отобьём как-нибудь.

— Сколько раз вам случалось бывать в походах?

— Пять. Война с Мешмуллой, и так, волнения на границах.

— Может, дадите совет тому, кто здесь впервые?

— Армия — огромный механизм, и нельзя недооценивать каждую часть этого механизма. Обеспечение, движение, здоровье людей — тут важно всё. Чем быстрее в нём разберётесь, тем лучше. Видите, вон тот солдат, четвёртый от головы взвода, прихрамывает? Отчего? А следующий за ним вяловат. Болеет, или недоедает? Может, у интенданта нет провизии и выдаёт он меньше, чем обычно? Всё это нужно проверить, не то проблемы могут начаться и у остальных солдат. Понимаю, вы ожидали другого, но солдаты не разберутся с этими вещами самостоятельно. Их просто не станут слушать. То ли дело офицер…

— Спасибо, постараюсь мотать на ус.

— Вы ходите в штабной шатёр. Там говорили что-то интересное?

— Пока смотрят за состоянием войска и ждут передовые разъезды. Маршал говорит, для принятия решения мало сведений.

— Тут он прав. Но приблизимся, и пойдёт повеселее, вот увидите. От дождя и простуды все точно не сдохнем. Не успеем.

— Знаю, что из сорока больных позади оставили восьмерых — не способны идти, такая лихорадка. Скажите, всегда так?

— Разумеется. Невозможно дойти до места в полном составе в таком походе. Но восемь — это мелочь. Будут и ещё, помяните моё слово.

И лейтенант оказался прав. Вечером, в штабном шатре, после стандартного «Министерский куратор Его Величества почтил нас своим присутствием. К делу, господа», маршал промолвил:

— Как известно, после ночи мы не досчитались ещё семерых. Дезертиры. Пятерых повесили, двоих разъезды не нашли. Их будет больше, поэтому пора ловить и по ночам тоже. Приказываю отрядить на это восьмую роту третьего полка Лемэса в полном составе, с доблестным капитаном де Куберте во главе. Господин министерский куратор, вам также предлагаю прокурировать данное мероприятие. Возможно, у вас появятся какие-либо замечания. Остальное в прежнем режиме. Дальние разъезды ожидаются через десять дней, тогда и будем думать, как бить врага. Все свободны, господа.

Два генерала, двадцать четыре полковника и семь штабных офицеров молча покивали и стали расходиться. Жерар вышел из палатки и быстро зашагал к своей роте. Хотел было вытереть рукой лицо от воды, что так неудачно попала в лицо, когда он откинул полог, но латная перчатка не дала вытереть ровным счётом ничего. Проклятье.

Дядя как раз снимал доспехи, когда Жерар поспешил обрадовать его:

— Ночью идём ловить дезертиров всей ротой.

Капитан пожал плечами и поднял с пола своей палатки железный нагрудник, который только что туда положил, затем взглянул на Жерара. Конечно, негодование не удалось скрыть от старого вояки:

— Племянник, вам нужно спокойнее относиться к таким вещам. На войне приказы не обсуждаются.

— Почему маршал издевается надо мной?

— А чего ты ожидал? Само твоё присутствие — как пощёчина для него. Так тебя ещё и к моей роте прикрепили, а от упоминания моей фамилии у него тоже несварение желудка. Кстати, по поводу желудка — раз мы заступаем в ночь, бессмысленно ставить палатки. Сержант! — из-за полога пролезла голова пестуйца Марио, — Лейтенантам готовить солдат к приёму пищи, палатки не раскладывать, после ужина построение на тракте.

Марио убежал.

— Иди поешь. Нам нужно определить места ночного бдения, пока не стало совсем темно.

Род уже разложил его палатку и разогрел какое-то варево в котелке, а рядом с костром поджаривал на углях куриное бедро. Как ему удаётся разводить огонь в эдакой сырости за пару минут, когда у большинства денщиков на это уходит не меньше получаса, граф только диву давался.

— Всё, Лис, собирай палатку. Сейчас поедим и в кусты. Дежурим ночью.