Высокое Искусство (СИ) - Николаев Игорь Игоревич
Не сказав больше ни слова, Елена достала из сундука со снаряжением две перчатки, похожие скорее на многослойные варежки с набивными валиками. Сунула их за пояс. Нашла в указанном месте меч в простых ножнах из дерева, обмотанных проклееным шнуром. Делать все при свете единственной свечи было неудобно.
— Чертежник, чтоб ты сдох, — прошептала Елена и, поправив на плече сумку, отодвинула скрежещущий засов.
Глава 14
Кригмессер
Лентяй встает с первыми лучами солнца, а честный горожанин хотя бы за четверть малой стражи до рассвета. Елена как добропорядочная горожанка проснулась рано, еще до прохода фонарщиков и будильников с трещотками. Немного полежала под одеялом, наслаждаясь теплом. Деревянная кровать, представляющая собой длинный сундук в рост человека, стояла рядом с кирпичной трубой в стене. Накануне печь на первом этаже хорошо протопили, так что было тепло и уютно. Вставать не хотелось, однако долг звал. Женщина вздохнула и откинула тонкое одеяло.
В домах обычно ходили, не снимая уличную обувь или просто босиком, но Елена устроила в комнате привычные для себя порядки, поэтому пол всегда был чисто выметен, ботинки стояли в отдельном углу, а по дому женщина ходила в тапочках.
Утро выдалось солнечным, поэтому слюдяное окно пропускало достаточно света, зажигать огнивом специальную «ночную» свечку не понадобилось. Жаль, раму не открыть, уже не лето… Умывание и одевание много времени не заняли. Жуя смоляной комок для очистки зубов, Елена посмотрела на миску с водой, которая заодно выполняла функции зеркала. Решила, что тренировку взгляда отложит на потом, тем более, что вода холодная. Расчесалась деревянным гребнем, думая, что пора краситься заново, а заодно и стричься. Обрезать волосы можно было самой, ножницами Баалы, а можно и у цирюльника. Второе красивее, но за денежку.
Еще какое-то время заняла утренняя гимнастика, растяжка и обязательный самомассаж с обстукиванием тела специальными палочками, похожими на эстафетные. Общую программу Елена придумала сама, скомбинировав уроки Чертежника с личным опытом пилатеса. До понимания насущной необходимости физкультуры Ойкумена уже доросла, а Елену подстегивало еще и то, что прежний уровень медицины она, скорее всего, больше никогда не увидит. Поэтому тщательный уход за здоровьем — лучшее вложение в долгую жизнь.
Женщина натянула льняные портки, похожие на семейные трусы с веревочными завязками — еще один предмет одежды, который ей сделали «по индивидуальному заказу». Носить местное белье из куска ткани на манер японских набедренных повязок она так и не привыкла. Хотя примерно раз в месяц все же приходилось, сугубо вынужденно. Надевая штаны и рубашку, Елена наметанным взглядом оценивала, что нужно зашивать, а что подождет.
Теперь предстояло заняться тем, что по совести следовало сделать еще накануне — оценить меч.
Елена вытащила из ножен клинок. То, что Фигуэредо назвал «мечом» относилось скорее к военным ножам, «кригмессерам»[28]. Переходное звено между настоящими мечами и тесаками, оружие, больше смахивающее на нож-переросток. Вместо традиционного хвостовика здесь была цельная пластина, продолжение клинка с деревянными накладками на двух-трех заклепках. Несмотря на кажущуюся простоту и надежность такая конструкция считалась хуже обычной, а оружие, соответственно, стоило дешевле, Елена так и не поняла, отчего[29].
— Жадоба, — прошептала женщина. — Меч пожалел…
Впрочем, нож был действительно неплохой. Клинок с едва заметным изгибом, одинаково пригодный к уколам ы и рубке. Качество металла и ковка пристойные, хотя, разумеется, бесконечно далеко от стального проката родного мира. Рукоять под одну руку, но достаточно длинная, чтобы нашлось место и второй ладони, для усиления удара. Крестовая гарда и традиционный крюк справа для защиты внешней стороны ладони. Простая, утилитарная вещь, пригодная, тем не менее, к достаточно изощренному фехтованию. И что немаловажно, свободная от ограничений и запретов на оружие для простолюдинов.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})Елена примерила большой нож к руке, сделала несколько пробных взмахов, которые сами собой перешли сначала в парад и учебную связку, а затем и в бой с тенью. Мессер был далек от пафосных клинков, которыми щеголяли наемные фехтовальщики, но с каждым взмахом оружие нравилось временной хозяйке все больше и больше. В середине очередной связки, обходя красивым пируэтом табуретку, женщина вспомнила, что вообще-то сегодня ее попробуют убить или, по меньшей мере, ранить. Отрезвляющая мысль сбила движение, Елена ударилась бедром о мебель, и весь запал растворился.
Тяжело вздохнув, она сунула мессер в ножны. Что ж, дуэль дуэлью, однако день только начался. Времени для завтрака уже не оставалось, но с вечера на столе ждала краюшка хлеба, завернутая в чистую тряпицу.
Собираясь, Елена сделала неприятное открытие — лямка медицинской сумы перетерлась. Старая рогожа свое отслужила и поползла такими лохмами, что сшивать бесполезно. За окном уже ходил от дома к дому трещеточник, возвещая, что уж середина рассветной стражи, кто на работу не успел, тот, считай, опоздал. Елена чертыхнулась, мешая два языка, и вытащила из-под стола «вьетнамский сундучок» с лямками. Она старалась не светить приметы старой жизни, но тут выбора не оставалось. Тащить под мышкой увесистый тючок со склянками не хотелось, мысли были заняты другими заботами. Она поколебалась: оставить меч на поясе, завернуть в тряпку или оставить дома до вечера? Решила — пусть висит. Когда-то пора начинать вести себя как фехтовальщик с каким-никаким, но все же опытом.
День выдался хорошим, не по-осеннему солнечным и теплым, почти как летом. Все это приятно контрастировало с прошлой осенью, которая наоборот, удивила даже бывалых горожан сыростью и промозглым холодом. Через тоннель под рекой Елена уже почти бежала. Часов как таковых здесь почти не было, в то же время определенный режим дня соблюдался строго, и боже упаси прийти на службу позже палачей.
На ее счастье сегодня работы почти не было, допросы перенесли на пару дней, чтобы провести какие-то следственные действия по вновь открывшимся на пытках обстоятельствам. Опоздания никто не заметил, специальных больных не оказалось. Прошел слух, что неведомо куда пропали двое тюремщиков с нижних уровней, не оставив ни единого следа, будто взяли да испарились. По тюрьме шныряли лазутчики из ночной стражи, еще какие-то личности с церами и даже стопками настоящего папируса, дороже него для письма был только пергамент, его специальным ассизом запретили для использования простолюдинами, включая купцов.
Динд все порывался что-то сказать, особенно когда заметил кригмессер на поясе у Люнны. Однако и его захватила общая круговерть, так что юноша, проходя по коридору в очередной раз, лишь бросал на молодую женщину страдальческие взгляды. Елена сегодня была не в настроении, поэтому жестоко отметила про себя, что парень смотрит как не доеная корова и вообще.
Даже обычно степенный и неторопливый монах Церкви Пантократора, что занимался духовным утешением преступных душ — имени служителя церкви Елена так и не сумела запомнить — метался как наскипидаренный. Монах и медичка особо не общались, хотя сталкивались часто, церковник входил в состав «комиссии», что констатировала смерть заключенного и отправляла тело на анатомический стол или сразу в могилу. Но в этот день бритый налысо толстяк снизошел до приветствия. Елена ответила, и ей не понравился внимательный взгляд, которым служитель мазнул по сундучку с лекарской снастью. Впрочем, это неприятное событие почти сразу забылось.
Так все и тянулось, в нервозном ожидании вечера и обещанного Чертежником поединка. Ближе к концу дневной стражи Елена поняла, что дальше терпеть этот бедлам она не в состоянии. И пошла искать мастера Квокка. Найдя же, прямо и без словесных обходов попросилась в отлучку.