Выбор варианта (СИ) - Ром Полина

Этим вечером мы с Сейдом крепко повздорили.

— Лейна! Лага моя невеста, да, но какое это отношение имеет к нам? Мы сговорены с ней уже давным-давно! Но тебя-то я люблю!

— Сейд, ты молодой, не совсем глупый мужик… О чем ты говоришь?! Какие — «мы»?! «Нас», дорогой тирг Сейд, никогда и не было. Я свободная женщина, я спала с тобой, пока сама этого хотела. Всё! Я что-то непонятно объясняю?!

Оскорбленный тирг вылетел из комнат громко хлопнув дверью.

Думаю, сведения о таком повороте событий дойдут до тиргуса быстро, но, скорее всего, он примет их за ссору двух любовников. Ну, в самом то деле, что такого? Ну, живут в одном доме жена и любовница. Так у всех так живут. Бабы — они потерпят, им не привыкать… Скорее всего, этот старый козел свято уверен, что я побрыкаюсь-побрыкаюсь, да и снова начну спать с его ненаглядным сынишкой. Я чужачка и вдова, я не так уж и молода для этого мира. Мне двадцать восьмой год. Хотя, в зеркале я видела, что выгляжу прекрасно, но то, что обе девочки моложе меня лет на десять — видно, тут хоть как оденься и причешись.

По местным меркам я, пожалуй что — перестарок уже, да еще и вдова. А главное — за мной нет никакой силы. Ни семьи, ни друзей. Так что все в моей жизни, в данный момент, полностью зависит от лацита тиргуса. И так сильно мне не нравился этот расклад…

На беседу к лацита тиргусу меня пригласили утром. Вместо привычного — «света в душе» — я услышала:

— Что? Поругались? Ну, рава, не сердись, не гневайся — помиритесь!

— И вам света в душе, лацита тиргус.

Разговаривать с ним и объяснять что либо я не хотела. А ведь, скорее всего — придется!

— Чайку попьешь со стариком?

Я привычно разлила чай и подвинула к себе мисочку с медом. Пили молча. Наконец тиргус не выдержал:

— Рава, ты чужестранка, а они сговорены давным-давно, Сейду тогда еще и двадцати не было. Вот, доспела девка…

Улыбаемся и машем. Это, лацита тиргус, тебе никогда не приходилось в налоговой бывать! Когда человека убить хочется за три часа мытарств, а ты ему улыбаешься и шоколадку в ящик стола вкладываешь. Или не шоколадку.

— Ну, потерпи ты, рава! Через месяц свадьба у них, уедут они на недельку к светлому источнику на сладкую неделю, а потом вернется Сейд, никуда не денется. А мамаша ее уберется к себе, и видеть ты ее будешь только раз в год.

Пожалуй, лацита тиргус — похуже налогового инспектора…

— Лацита тиргус, а вы о девочке подумали?! Это что ж такое — жена и любовница за одним столом?! И я, и она — не скотина в хлеву. А Сейд ваш — не бык-производитель при стаде!

Говорила я спокойно-спокойно, с ласковой улыбкой на лице, а внутри все трясло от злости. Вот же ублюдочный мир!

Хотя умом я понимала. Мир как мир. В моем не лучше было. Просто в своем мире у меня всегда был выбор, были варианты…

Сейчас главная моя цель — сохранить свободу выбора. Даже если придется нагло врать тиргусу в глаза.

Он жил в этом всю жизнь. Для него это норма и обыденность. Он даже не понимает, насколько, с точки зрения свободного человека, омерзительны его моральные качества. Да и не его это вина. Хотя, думаю, мысль о гареме из мужиков его бы потрясла!

— Я хочу вернутся в свой дом, лацита тиргус.

— Рава Лейна, я бы и рад тебя отпустить. Только так ведь и не знаем, кто к тебе забрался. Я ведь не совсем старый дурак, рава… Вижу, как тебя передергивает, вижу… Посмотрел на тебя сегодня и понял, что не по плечу ты Сейду. Эх, был бы я лет на двадцать хоть моложе — сам бы тебя к жрецам повел… И уж не гулял бы ни в жись…

Я немного успокоилась.

— Знаете, в чем ваша главная ошибка, лацита тиргус?

— Ну-ка? Аж интересно мне стало!

— Меня вы забыли спросить. Хочу ли я под венец. Хоть с тиргом Сейдом, хоть с вами. Я, лацита тиргус — вдова и сама вправе решать свою судьбу. Никто надо мной не стоит.

— Ох и непонятная у тебя страна, рава… Странная… Норову в тебе — как у парня молодого! Но, давай рава, горячку пороть не станем. Живи в замке, занимайся там, чем захочешь. Клянусь — не стану на твои задумки покушаться, ежели сама не решишь поделиться. Но ты подумай, что здесь охрана, все же, лучше. Этаж твой готов, вот и переселяйся. И поверь — добро я помнить умею. Не хочу я тебе зла, рава Лейна. Защитить хочу.

Договорились мы так. Я остаюсь в замке, гостьей лацита тиргуса. Столько времени, сколько сочту нужным сама. Сейд ко мне больше не подходит — это условие я выдвинула первым. А вечером, после ужина, лацита тиргус обещал рассказать, что выяснили про нападение на мой дом.

Глава 47

Сегодня переносили последние немногочисленные пожитки на новое место.

Вечером пила чай с лацита тиргусом и узнала, что ничего особенного про ограбление пока не знают. Определили семь человек, которые в это время выходили из замка, присматривают пока за ними, но, вроде как — ничего подозрительного не видно.

По договоренности с тиргусом общие трапезы я пропускала. Выходить буду только к ужину в День Верности и место мое — по левую руку лацита тиргуса. Это хоть как-то поддержит мой имидж гостьи.

Замок готовился к свадьбе, а у меня появилось две новых заботы. Точнее — три.

Первая и самая легкая — научить поваров готовить что-то необычное, такое, что всех поразит. Ну, свадьбу тирга должны запомнить, чай не крестьянин женится. Эту просьбу тиргуса я решу легко.

Как ни странно, после пары дней раздражения, никаких особых эмоций по поводу Сейда я не испытывала. Ну, симпатичный мужик и хороший любовник, грех жаловаться. Но — не более того. А если честно, то и положение тирги мне не слишком нужно, да и детей я ему родить не смогу. Я прекрасно помню слова доктора после операции:

— Не хочу вас обнадеживать, милочка, но — вряд ли… Слишком серьезные у вас повреждения были. Мы, разумеется, сделали, что могли и операция прошла успешно, но… да перестаньте реветь! Вы молодая, руки-ноги на месте! Усыновите потом ребенка. Не вы первая, не вы последняя. Ну, или суррогатную мать наймете, сейчас это даже модно…

И во что со временем превратился бы наш брак? Так что — все к лучшему. Больше злило, что не предупредил, не сказал, по-честному всё…

Вторая — ну, не то, чтобы забота… Но лацита тиргус начал ежедневно, дважды в день приглашать меня почаевничать в кабинет. Я, если честно, не очень понимала, зачем. То ли он старается гостям глаза отвести и делает вид, что я его любовница… Так, вроде как — глупо. И прислуга наверняка только больше сплетничать начала. Но каждый день после завтрака и после ужина, бросив гостей на Сейда, зазывал меня к себе и час, а то и полтора — беседовал. Расспрашивал о России, о законах, много — о положении женщин. Возмущался, спорил со мной, иногда хвалил. Возможно, старику было просто интересно. Ну, мне и самой беседы и споры с ним доставляли удовольствие. Все же он достаточно умен, хоть и со скрипом воспринимает идею развода, например, но заглядывает глубже, чем Сейд, крутит ее всяко, обдумывает, вопросы задает… А однажды сказал странное:

— Эх, рава Лейна, рава Лейна… Вот тебе бы с Милдой поговорить! Вот бы спелись-то!

— С Милдой? А это кто?

— Это жена моя первая, померла она родами… И она померла и сынок с ней. Умна была необычайно! И ведь много о женщинах говорила такого же, как ты. Только год у меня счастье мое и было…

— А… А потом что? Почему больше не женились?

— Ну, как не женился. Женился. На матери Сейда. Там и семья была подходящая и приданое и остальное, что полагается. Спокойная женщина была, грех жаловаться.

— Лацита тиргус, а ваша Милда, она откуда была?

— А вот никто и не знал, откуда. Так же, как и ты — пришлая. А только моя это была женщина, моя… А страна её смешно называлась — Мерика.