Павел Шумил - Этот мир придуман не нами

В полной мере прочувствовала, что испытывает Татака. Звездочки, как не хочется возвращаться. Такой позор! Шурр чему-то радуется. Взрослый, скоро папой станет, а как был шалопаем, так и остался.

Утром спасатели прилетят, что обо мне услышат? Что врагам законной власти ночной концерт для поднятия духа устроила. Что поленилась книжку перелистать. Три стражи антенну собирала, когда достаточно было просто кабели в шары воткнуть. Мне же только связь нужна, а не направление на источник сигнала. Ой, как стыдно… А хозяину расскажут… Хоть с байка вниз головой прыгай.

Прилетели. Надеялась, спать все будут, кроме мелких на дежурстве. Как же! Линда не спит, лекарь не спит, Пуррт не спит. И все сразу уставились на мой хвост.

— Миу, что случилось? Кого-то убили? Ранили?

— Нет, господин, все живы-здоровы.

— Ты ушки прямо как Пуррт поджимаешь, — встревожилась Линда.

— Не каждая ночная охота заканчивается удачно, — усмехнулся Шурр. — У меня на счету всего четыре легионера, а у Миу — только я! Расскажу — вы все попадаете.

— Ну так расскажи! — Линда попыталась сесть, скривилась и откинулась на подушку.

Шурр неторопливо снял доспех, важно уселся, растопырив коленки и начал:

— Решил я сегодня проверить, не забрел ли кто-нибудь из легионеров в оазис. Смотрю — есть один. По-хозяйски так возится, по сторонам совсем не смотрит. А рядом байк стоит. У легионеров байков нет, значит, свой. Спускаюсь пониже — это Миу уцелевшие вещи в байк складывает. Подкрадываюсь сзади, чтоб напугать… Напугаешь такую! Как завизжала! И с двух рук мне в глаза — песком. Рот забила, уши забила! Не успел опомниться, а у нее уже нож в руке. Честное слово, испугался!

Шурр замолчал и с гордым видом оглядел слушателей.

— А дальше что?

— Дальше Миу меня узнала. Иначе кто бы вам это рассказывал? Обещала только хвост узлом завязать, если еще раз девочек пугать попробую.

— Сказала — сделает, — хихикнула Линда.

— А потом мы решили немного во Дворце пошуметь. Показать легионерам тени мертвых.

— И как?

— Ошибка вышла. Я сразу не допер, а когда понял, уже поздно было. Надо, чтоб тени мертвых над мертвяком танцевали. Тогда это было бы страшно. А так — лишь время потратили.

— Вы пригласили во дворец тени мертвых? — изумился лекарь.

— Ну как тебе сказать… Миу пока живая. Но четыре ее тени танцуют очень красиво!

— Голограммы! — догадалась Линда. — Наш танец!

— Вот-вот. Надо было придушить одного-двух часовых и бросить тела им под ноги. Но сразу не сообразил, а потом было поздно. А без мертвяков их никто не боится.

— Настоящее искусство всегда прекрасно! — хихикнула Линда. Дернулась и опять сморщилась.

— Госпожа, у тебя лекарство кончилось?

— Есть пока. Но его нельзя в таких ударных дозах принимать. Можно печень посадить. Надо дать отдых организму. И перед операцией хорошо бы очистить организм от химии. Ничего, утром прилетят спасатели, дотерплю как-нибудь.

— Госпожа, не мучай себя, прими снотворное, — я прижала ее руку к своей груди.

— Миу! У тебя начали формироваться верхние девяносто! — изумилась Линда.

— Хозяин сильно огорчится?

— Обрадуется, — Линда прижала меня к себе и чмокнула в нос. А мы с лекарем все таки уговорили ее съесть снотворное. Как только она уснула, лекарь сдал дежурство Амарру, и мы, не раздеваясь, легли спать. Я попала между Шурром и Пурртом. Нет, я тут ни причем. Я первая легла на матрас. А эти нахалы присоседились с двух сторон.

Как только небо начало светлеть, Шурр улетел на охоту. А Пуррт перевернулся на другой бок и по-хозяйски возложил лапу мне на попу. Сделала вид, что сплю и ничего не замечаю.

Проснулась от крика боли. Кричал отец. Жутко кричал! Я вскинулась, вскочила — и увидела, как, срывая спиной занавески, Амарру рухнула на пол. На нее повалился шест, подпирающий веревки с занавесками, и весь больничный закуток обнажился. Отец больше не кричал. А над ним склонился Пуррт.

— ПАПА!!! — округлив глаза, я смотрела на рукоятку ножа у него в боку.

— Прости, Миу, я не… — начал Пуррт

— Отойди к стене! Быстро! — рявкнула Линда. А огнестрел в ее руке смотрит точно Пуррту в голову.

— Па-а-па! — рыдала я на груди у отца.

Проснулся лекарь, осмотрелся, приказал Пуррту лечь и связал руки за спиной.

— Миу, он дышит? — спросила Линда.

Папа дышал. Осторожно и не глубоко.

— Не трогай его. Дай мне кружку, миску и свой ошейник. И сообщи спасателям, — Линда не говорила, а приказывала. Всхлипывая, я заметалась по пещере. Раскрыв ошейник, Линда вытряхнула прибамбасы, щуря глаза, прочитала, что написано на упаковке таблеток. Сломала упаковку, выхватила одну таблетку и разрезала ножом пополам на дне чашки. Потом еще раз пополам. Бросила белый кусочек в кружку и растолкла лезвием ножа.

— Залей водой, размешай и дай Владыке маленький глоток. Быстро!

Я так и сделала. А потом подбежала к пирамидке, выбрала в меню корабль спасателей и заколотила по кнопке вызова.

— А, Миу, — обрадовался мне Богдан Борисыч. — Мы уже видим вашу планету. Ждите в гости через три часа. Почему у нас глаза мокрые?

— Господин, поспешите! Папу снова ранили. Ножом в бок.

— Ясно. Паола, пристегнись! — голос у Богдана Борисыча изменился как у Линды, как у хозяина после ласки тысячи иголочек. Не говорил, а лязгал. — Хорошо, малышка, мы поторопимся. А сейчас дай Линду.

Я протянула ноут Линде.

— Проникающее ранение… Нет, крови на губах нет… Оставили в ране, боимся трогать… Дала стимулятор в микродозе… Нет, кошачий… На самом деле, в микродозе. Не знаю, сколько в микрограммах. Четверть таблетки на стакан воды, один маленький глоток… Хорошо, сделаю что смогу.

И отдала ноут мне. Я вернула его на центральный блок антенны и разрыдалась в голос.

— Миу, прости меня, если сможешь. Я не знала, что Владыка твой папа, — схватила меня за руку Амарру. И тоже заплакала.

— Маяк на скалистом образовании посреди пустыни — это он? — прозвучало из ноута антенны.

— Маяк? — удивилась Линда.

— Да! Да! Это он! Это я его поставила, — закричала я, вскакивая. — Вы его уже видите?

— Мы — еще нет. Его видит зонд, который я послал впереди корабля.

Не поняла. Зонд — это же трубочка, которую Марта засовывала в желудок хозяину. А, неважно! Главное, рядом.

Следующая стража прошла в нервном ожидании. Дважды, когда дыхание папы становилось неровным, я вливала ему в рот маленький глоток питья из кружки.

— Лин, от этой таблетки папе хуже не станет?

— Станет. Но не сейчас. Понимаешь, Миу, эти стимуляторы… Они не для тех случаев, когда все хорошо. Они для тех случаев, когда без них никак. Или сделай, или умрешь. А потом откатка приходит… Но это уже потом, когда все позади, когда можно.