Александр Зорич - Ты победил

Осталось всего лишь в свою очередь застрелить Люспену – и хаосу на Медовом Берегу значительно поубавится.

«А что это мы не едем?» – глуповато подумал Эгин, только сейчас осознав, что конь стоит как вкопанный.

И тут он вспомнил мрачную ночь в Кедровой Усадьбе. Вспомнил чужой, неведомый голос, доносящийся с гребня стены: «Человек, сделай семь… нет, твоих меньше… шесть шагов влево.» «Человек…», «твоих…» – если можно еще было заранее подстроить слова и голос так, чтобы у Эгина сложилось впечатление, что с ним разговаривает неведомое существо, а не, скажем, Люспена, то уже ни одна известная Эгину магия в мире не могла предугадать, куда упадут бревна разваливающейся смотровой площадки. Да ну и гнорр, в конце концов, слов на ветер не бросает…

Значит, здесь все-таки есть некто (нечто?), именуемое Прокаженным. И, в отличие от прочих, он чист от любых подозрений. Кроме подозрений в том, что он смог спасти Эгина от смерти, а Лорму и Сорго – от плена.

А теперь так. Блуждая впотьмах, никогда не знаешь кто друг, а кто – враг. Возможно, Прокаженный – действительно друг и тогда с ним нужно переговорить, чтобы найти пути к уничтожению скверны. Если враг – с ним тоже нужно переговорить, по возможности выведать его планы и силу, а затем уничтожить.

Ну а Люспена…

У Эгина уже пошла кругом голова и он, насильно приказав себе сосредоточиться на более насущной мысли о безопасном выходе к реке, только легонько поддал коню по ребрам.

Он не знал, что, размышляя, смог подобраться уже очень близко к истине и отсутствие в его рассмотрении одного-единственного человека, одного-единственного слова и одной-единственной стороны света не позволили ему разгадать истинную расстановку сил на Медовом Берегу и вокруг него.

Вот эти ключи: главный конюх, мед, Юг.

Когда тайный советник, его секретарь и лучший солдат вайского гарнизона, молодчина Гнук, ушли в Серый Холм, на душе у Тэна окс Найры стало совсем тошно. Он и девять никудышных раздолбаев – вот все, что в случае нападения он сможет противопоставить неведомой угрозе. Угрозе, которая, похоже, действительно очень серьезна, ибо советник Йен окс Тамма не производил впечатление человека, способного пугаться по пустякам.

Что оставалось Тэну? Защищать вверенное ему княжеское владение и следить за тем, чтобы обыватели во главе с толстяком Вицей поскорее отправились восвояси, на запад.

Тэн рассудил, что со стороны моря и со стороны достаточно широкой близ Ваи Ужицы неведомая опасность явится едва ли, равно как и со стороны непроходимых болот, подступавших к городу с востока. Поэтому его солдаты, предварительно сложив дров и хворосту для десятка костров, сели в кружок там, где тракт, покидая Ваю, уходил к Серому Холму. Сели во главе со своим командиром и, опасливо хорохорясь, стали ожидать, когда же появится неведомый враг.

– А что, братцы, выпустим кишки супостату? – бодрясь, осведомился Тэн, когда начало смеркаться.

– Выпустим-выпустим, – довольно мрачно процедил один из солдат – лысый как колено, с кольцом в ухе. – Если только у супостата есть что выпустить.

В иное время Тэн, пожалуй, наградил бы его зуботычиной, но теперь ему было не до того. И это понимали все.

Сгустилась темнота, когда прибежал посланный Вицей мальчишка и сообщил, что первые лодки стали отходить от берега. Тэн потрепал его по щеке и подарил ему один медный авр. На счастье.

Потом Тэн приказал солдатам разжечь костры и жидкая цепочка из десяти ярких огненных цветков с треском распустилась между Ужицей и болотами. Тэн не сомневался, что проклятой нечисти, на которую смутно намекал советник, эта иллюминация нипочем, и все-таки рядом с кострами было как-то веселее.

Потом за спиной раздался первый далекий вопль ужаса. Кричали в Вае, на берегу Ужицы. Солдаты схватились за оружие.

Вопль повторился. Сильнее и ближе. За кругами неровного света, порождаемого кострами, темнота сгущалась и нельзя было разглядеть ничего, кроме серых стен ближайших домов.

Обязанностью Тэна было оберегать тех, кто сейчас гибнет в этой беспросветной темноте.

– Ну что, братцы? – спросил он, обводя взглядом своих солдат. – Наберите головней – и идем.

И они пошли.

Улицы были темны и пустынны. Возле дома градоуправителя не было никого. Они повернули к реке. Впереди, за покосившимися заборами, послышались шаги и журчание, словно бы сразу несколько пьяниц справляли на ходу малую нужду.

На Тэна и его солдат напали, как только они свернули за угол. Несколько темных силуэтов, с которых потоками стекала вода, выросли впереди и за спиной.

Все произошло как в невнятном, но очень плохом сне. Именно так – когда реальность перестает быть собой, когда знакомые и обыденные при дневном свете вещи утрачивают привычные свойства и открывают свою чудовищную изнанку. И, главное, как это бывает со снами, Тэн окс Найра смог сохранить лишь обрывочные воспоминания о событиях той ночи.

Тэн помнил, как бежал пустынными улицами Ваи и ему казалось, что более низкого предателя, чем он, не знает весь мир, хотя это и не являлось правдой. Тэн не был предателем, ибо все его солдаты были обречены с первых же мгновений схватки с костерукими и, останься он вместе с ними, он тоже погиб бы спустя несколько коротких колоколов.

Потом прямо перед ним провалилось под землю пол-улицы и несколько длинных змей (или щупалец? или многосуставчатых рук?) метнулись ему за спину, а одна – перехватила его поперек талии. В три удара метательного ножа, употребленного не по назначению, Тэн сломал отличную сталь, не причинив твари ни малейшего вреда. А фиолетовые пятна на шкуре и бездонные белесые глаза неведомой твари были уже совсем близко…

Он орал так, как не орал, наверное, и при рождении, а звезды над головой вдруг исчезли и в лицо пахнуло свежевскопанной землей и сыростью. Его туловище было перехвачено намертво, но дышать он все-таки мог. Тэн закрыл глаза, потому что опасался, что в любой момент его оторванная голова увидит со стороны фонтан крови, брызжущий из его конвульсирующего тулова. Уж лучше перед смертью видеть сны, чем такое.

Потом… Потом со всех сторон вновь разбушевался грохот и все лицо Тэна обсыпало землей.

Потом кто-то несколько раз ударил неподалеку по струнам каниойфаммы (а это-то уж какого Шилола?) и Тэн был выброшен на песок, словно несъедобная ракушка.

Тэн почти не ушибся. И когда к его щекам прикоснулись горячие, но ласковые ладони, он открыл глаза. Окруженная венцом тех самых змей-щупалец, освещенная переносным масляным фонарем, над ним сидела Люспена.

– У нас нет времени, варанец. Если хочешь жить – сдай оружие и следуй со мной.