Ольга Макарова - Осколки чего-то красивого

Любовь.

Сны.

Вдохновение.

Боги.

…и много чего еще…

А надо ли? Надо ли доказывать? Стоит ли?

Я биолог. Я изучаю живое. Как организм работает, развивается, живет… но чем больше я изучаю, тем больше осознаю, что Тайна не просто остается, она растет.

Для того, кто не занимается наукой, в жизни нет никакой тайны. Он просто живет. Живет и все. Любит и все. Смотрит сны — и все…

А тот, кто отступил от этого "и все", сталкивается лицом к лицу с Вечностью. С Тайной.

И мне кажется, мы рождаемся не для того, чтобы разгадать то, что невозможно объяснить словами и логикой. Мы рождаемся осознать, что оно есть, что оно необъяснимо, и принять это. Просто принять…

254.

Дождится…

255.

Я устал… от всего…

Прихожу к Джулай — и будто из меня выкачивают литр свежей крови. А я улыбаюсь. А я сторожу ее сон…

Лучше бы я сам болел!

Знаете, от чего люди плачут? От беспомощности. Поэтому мужчины стыдятся слез…

256. 29 июня 2003 г —Манник и Ваннери

Дин сказал брату, что на дальних полях растет манна, и мальчишка (впрочем, Ваннери был слишком суров и рассудителен для мальчишки) пошел проверить.

Он две недели шел до дальних полей. Там и лес был по пути, и болота. Взрослые туда и ногой бы не ступили, потому что знали, что со времен Первой Магической войны там полно нечисти. Ваннери этого просто не знал. Он ее, нечисть, никогда не видел, а потому в нее не верил. Любое порядочное создание ночи скажет вам, что практически невозможно что-нибудь сделать с тем, кто в тебя не верит…

В общем, две недели — и Ваннери стоит на холме и глядит на манное поле… А там замечательные холмы: они стоят рядом и окружают поле так, что кажется, будто оно в чаше. Чаша Богов, так называют эти холмы. Летом она полна белоснежной манны, которая при легком прикосновении осыпается со стебельков, а весной — воды — растаявшего снега…

Ваннери спустился к полю. Ветвистые манные колоски колыхались над его головой. И возникло непреодолимое желание войти в манные заросли, углубиться в них, потеряться… странное желание… странная обида от того, что стоишь с краю поля и не чувствуешь его безбрежности…

Ваннери просто не знал, сколько путешественников с радостью повиновались этому желанию, этому зову — и пропадали навсегда…

Это Чаша Богов, а у манны только один бог — Манник, и это далеко не самый добрый бог…

Пожав плечами, Ваннери набрал полный мешок манных колосьев и отправился домой.

Две недели — и он стоит на пороге дома и смотрит на траурную ленточку над дверью, а перешагнув порог встречает сначала испуг, потом удивление, потом — радость…

С тех пор люди сеют манну на самых обычных полях, но не в том все дело, а вот в чем…

Человек может быть сильнее бога. Человек может вместить в себя бога. Человек может уничтожить бога.

Манника больше нет, есть Ваннери, и в его душе что-то растет и зреет, как зерно. Из таких зерен вырастает то, что мы зовем чудом. Это то, для чего он родился. Это то, что есть у каждого человека изначально.

(29 июня 2003 г)

257.

Вечер.

Мы с Ингаром выпили "по портвейну" в честь того, что с Джулай все в порядке. Прощай, война!

All you need is love…

258. 30 июня 2003 г

Монстрик:

"Ну вот я больше и не пишу стихов. Реанимировать не получилось. Оно умерло раз и навсегда. И ничего не возникло взамен. Я теперь как… как без руки, наверно, да еще и без протеза. Урод, в общем…"

Жаль. Я так любил ее стихи. Воистину, самое прекрасное творили люди, которым было больно… Но, наверное, когда слишком долго больно, в душе что-то ломается. А она, душа, живая — не склеишь…

259. 1 июля 2003 г

Первый день настоящего лета. Июнь обычно холодный. И дождливый.

230.

Маленькая девочка сидит с протянутой рукой и просит милостыню. И тень у нее маленькая, даже меньше, чем она сама.

Это живой символ всех людей, у которых нет будущего… маленькая девочка и ее маленькая тень на асфальте…

Я вот подумал… Лет через сто люди будут ужасаться, что мы видели это и проходили мимо. Ну, в лучшем случае, кидали монетку голодному и оборванному ребенку.

В будущем не будет нищих. Не будет людей без будущего, обреченных с детства…

Да, скорее всего, наши потомки просто не поверят, что было все так, как есть сейчас…

231.

Я видел ночью странный сон. Джулай в плену. А мне — просто подойди и ударь по цепям, и забери ее с собой. Но Голос говорит: "Видишь коридор? В нем стоит Невидимый Страж. Иди. Если ты ее любишь, ты пройдешь, если нет — сгоришь заживо".

И в душе начинает шевелиться что-то мерзкое. Это что-то — кровосмешение сомнения со страхом. Эдакий слюнявый уродец…

А я иду. И вдруг весь мир заливает красным. Будто вспороли брюхо восходящему солнцу… Жидкий и горячий красный свет…

Мерзкий сон… Неужели, когда любишь, наступает момент — и начинаешь сомневаться, оглядываться назад, вести себя, как трус…

Что бы весь этот бред ни значил, я должен задушить сомнение, пока оно маленькое, пока у него не выросли когти и не прорезались клыки.

Так душили в колыбели оборотней… боясь и не понимая…

Быть может, лучше хотя бы разобраться сначала, что может стоять за страхом-сомнением…

233. —Легенда о елках

Зеленая елка бегала по лесу на пушистых лапках. Лапки елок подрастают по весне и обзаводятся нежно-зелеными мягкими кончиками, которые похожи на пятна разбавленной краски.

Еще у елки были глаза и длинный пушистый хвост с цветущей шишкой на конце…

Это была совсем еще молодая елка, поэтому ей очень нравилось бегать по лесу, гоняться за зайцами и валяться в высокой траве…

Зимой она бегала уже не для удовольствия (холодно же!), а удирая от лесорубов, которые все как один мечтали заполучить ее для рождественского вечера.

Перед Рождеством так вообще по всему лесу скакали ошалевшие елки, большие и маленькие, и носились за ними бородатые мужики с секирами и топорами и ругались по-скандинавски…

Зато потом было хорошо. Особенно летом… елки любили есть землянику и купаться в реке…

А почему елки сейчас не бегают, этого никто не знает. Говорят, какой-то колдун обманул доверчивый лесной народец и привязал его к земле.