Виктор Исьемини - Летний зной

Гедор растерялся. Против стрел, пущенных издалека, его амулеты могли и не спасти, так что разбойник хоронился за бруствером, как и все. А настил под ним содрогался в такт ударам тарана, и ворота трещали все страшней. Повсюду гремело оружие, ревели сражающиеся, штурмующим удалось закрепиться на стене, снизу лезли все новые и новые. Городские тоже подтягивались с других участков туда, где на стене шел бой.

Спешенные латники подтянулись к толпе сервов у лестниц, стали расталкивать крестьян, чтобы подняться на стену, где удалось захватить участок парапета. Некоторые крестьяне вошли в раж до такой степени, что в запале отталкивали латников — хотели сами вскарабкаться на стену.

Несмотря на численный перевес вейверцев, они проигрывали. Когда в бой смогут вступить хорошо вооруженные рубаки, дело решится очень быстро. Гедор оглядывался — куда ему? Оставаться на стене до последнего? Или бежать вниз, присоединиться к парням Ривена, чтоб драться у ворот, когда они не выдержат? Или бросить все, бежать домой, пытаться спасти Делу? Нет, — одернул себя разбойник, — только не бежать! Он защищает свой город! Гедор схватил парня с луком, который прятался за зубцом стены, встряхнул и рявкнул:

— Не трусь, бей их! Давай!

— Стрелы, мастер Гедор… стрелы в нас…

— Если ворота не выдержат, нам точно смерть, дурень! Тебя первого зарубят за стрелы твои заколдованные, понял?

Браконьер моргнул, потом до него дошло: верно, ему наверняка несдобровать за то, что колдовскую снасть использовал. Если сеньоры войдут в Вейвер — верная смерть, а вражья стрела, может, и минует. Он коротко кивнул и вскинул лук. Гедор метнулся к куче булыжников, заготовленных загодя над воротами, схватил камень и метнул, стараясь угодить в пролом крыши над тараном. Попал! Внизу заорали, этот вопль Гедор услыхал сквозь шум битвы…

А ворота трещали и хрустели, и кавалерия сеньоров уже подтягивалась поближе, рыцари вытаскивали мечи и поводили плечами, чтобы латы ловчей прилегали на груди, не мешали размаху…

Вдруг что-то произошло, и картина разом изменилась. Затрубили рожки под стеной, сеньоры стали разворачивать коней, их латники бросились прочь. Сперва Гедор, который увлеченно швырял камни в таран, не заметил перемен, потом, когда крестьяне, бросив осадную машину, побежали вслед за конными, опустил очередной булыжник и огляделся. Над лагерем ок-Ренгара поднялись клубы дыма, в дыму метались конные и пешие фигуры, там тоже шел бой!

Соседи Дрейсов, разъяренные тем, что чужаки вмешиваются в местные дела, напали на оставленный лагерь, грабили и жгли. Сил у них было маловато, чтобы напасть на чужаков, приведенных вдовой, открыто — зато на удар в спину они решились легко. Сейчас старый ок-Ренгар созвал своих людей, чтобы отразить нападение. Город получил передышку…

ГЛАВА 22 Ливда

Пожеланиям вампирессы не суждено было осуществиться — по дороге в порт никто путников не потревожил. Снова в боковых переулках мелькали тени, снова слышался подозрительный шорох… но вассалы «ночных баронов» не осмелились показаться на глаза. Ингви с вампирессой расспрашивали Пекондора, тот рассказал, что мог, об эльфе и о юном графе Ливдинском, при этом косился на Хромого — как-никак, меняле история Меннегерна была известна куда лучше. Но Хромой не обращал внимания на взгляды колдуна. Они с Кари шагали позади и помалкивали. Никлис важно шествовал первым — охранял, слышь-ка, его королевское величество, потому что когда еще выпадет такой случай, чтобы этак вот охранять?

К пристани добрались уже за полночь. Дунт расхаживал по палубе взад и вперед, а когда компания показалась на пирсе — торопливо шмыгнул в каюту. Потом показались оба монаха, сбросили сходни.

— Не соблаговолит ли ваше величество убрать волшебные сии огни? — осведомился Тонвер. — Уж больно они бросаются в глаза местным обитателям.

— Точно, — кивнул Дунт, — целая толпа собралась глазеть.

— Ничего, — решил Ингви, — местные обитатели выяснят, что барка арендована самым великим магом из живущих ныне и догадаются, что мои огоньки — в порядке вещей.

Томен важно кивнул в ответ на слова о «самом великом маге» — он полностью разделял это мнение о собственной персоне. Никлис первым взошел на «Одаду» и вручил монахам узелок со снедью, те рассыпались в благодарностях, особенно старался Тонвер, он всегда был более болтливым.

— Воистину доброе деяние сотворили, потому что блаженные велят неизменно заботиться о ближнем, всемерно способствуя… — Тонвер набил рот и принялся жевать, что не слишком мешало ему разглагольствовать, — как учил блаженный Энтуагл, следует всячески поддерживать телесную крепость того, кто служит верой и правдой, дабы от службы было больше проку!

— В самом деле, монахи, — удивился Хромой. — Однако… боюсь показаться невежливым, но мне пора. Малыш, должно быть, обыскался и наорал на слуг, которые не смогли меня найти. И к тому же завтра в поход.

— Аньг где? — спросил Кари. — В каюте? Я сейчас, сынок. Не задержу.

Собрался граф Геведский в самом деле быстро, за ним плелся заспанный Аньг. Парень зевал и задумчиво чесал затылок.

— Аньг, прощайся, — велел Карикан, — мы покидаем этот гостеприимный борт.

— Прощайте люди добрые, — покладисто произнес Аньг, — и также все прочие. Гилфинг с вами.

— И тебе удачи, — откликнулся Ингви.

Потом они с Ннаонной долго глядели вслед троице, удалявшейся от причала. Первым шагал Хромой, то есть Джейем Геведский, Кари шагал следом, отставая на полшага и не спуская глаз с сына. Аньг, зевая, плелся последним и, кажется, засыпал на ходу. Демон с вампирессой вглядывались в ночь и после того, как бывшие спутники исчезли из виду. Обоим было немного грустно.

Тем временем Никлис отправился дрыхнуть, а монахи быстренько разделались с ужином и мялись позади. Наконец Тонвер натужно покашлял, чтоб привлечь внимание, и заговорил.

— Ваше величество, я понял так, что сей мятежный Карикан отпущен на все четыре стороны, и притом получил толику монет? Прошу простить мою дерзновенную догадку, но я отчетливо слыхал, как звенит золото в его кармане!

— Надо же, — удивился Ингви, — ну у тебя и нюх на золото, святой отец!

— Все мои таланты направлены лишь к служению Пресветлому, — вздохнул Тонвер. — Все во славу его!

— Этот толстяк может вам рассказать с точностью до гроша, сколько монет было в чужом кошеле, и какие из них подпилены, — буркнул Дунт.

— Не преувеличивай, добрый, но не слишком умный брат, — Тонвер сделал постное лицо, — но ваше величество! Мы верно исполнили свою часть сделки… и даже более того, отслужили на суше и над коварной морской пучиною, сражались, голодали, мерзли и пеклись на солнце…