Роберт Асприн - Душа города

— Кроме всего прочего, — наконец отозвался Страт, еще раз попросил Крита держаться в стороне и пошел к выходу.

За спиной зазвенела тетива, и болт арбалета ударил в тяжелую каменную притолоку, венчая окончание разговора. Страт замер как вкопанный, а потом повернулся лицом к Криту. Секундная слабость в коленях сменилась гневом.

— Просто хотел удостовериться, что ты проснулся, — сказал Крит.

— Уверяю тебя, я не сплю. — Страт повернулся на каблуках и двинулся вниз по лестнице, чувствуя, как предательски подкашиваются ноги.

Левой рукой он схватился за перила, чувствуя острую боль оттого, что испугался неожиданного выстрела, и оттого, что наблюдающий сверху Крит знает, что означают побелевшие костяшки пальцев на перилах. Унижение стало окончательным.

К черту Крита.

К черту Темпуса и всех этих правоверных богоизбранных. Темпус разговаривал с Ишад и сообщил ей тогда, за столом в ее доме, нечто такое, что та, пробормотав что-то в ответ, затем выставила Страта дураком на потеху честной компании. Он даже не вернулся за плащом, будучи не в силах вновь переступить порог той комнаты.

Ему вдруг пришло в голову, что Крит может знать, о чем тогда шептались Темпус и Ишад. Положив руку на шею гнедому, Страт глянул вверх, где с пустым арбалетом в руках стоял Крит.

— О чем договорился с ней Риддлер? — спросил Страт.

— С кем? С Камой?

Страт подумал, что тот намеренно уходит от ответа.

— С ней, черт возьми, у Пелеса. Чего она добивалась?

— Думаю, тебе стоит поинтересоваться об этом у него самого. Где твой здравый смысл? Ты что, так и будешь кричать через всю лестницу?

— Ладно, — поднял свисавшие поводья Страт. — Я разберусь с этим вопросом, может, даже сам спрошу его. — Запрыгнув в седло, воин почувствовал, как под ним пробуждается ото сна могучая и подвижная сила.

— Бывай. — Страт повернул коня и выехал со двора на узкую аллею.

Все вдруг смешалось, и улица, словно во время приступа лихорадки, стала ускользать от его глаз. Всадник коснулся кармана на груди, где хранил маленькое кольцо, едва налезавшее ему на мизинец.

Она послала его через Хаута, который потом напал на колонну, пытаясь захватить нечто находящееся в руках Темпуса, жреца богов.

Стратон вытащил кольцо и надел его на палец. Оно было точно наркотик, от которого становилось трудно дышать. При Крите Страт постеснялся носить его, однако, не раздумывая, надел сейчас, когда на кольцо никто не взглянет, а редкий прохожий илсиг посчитает его за одного из безликих пасынков. В конце концов, внешность его была самой, что ни на есть типичной, а сил вполне достаточно для человека с мечом. Всякий горожанин в случае встречи с ним постарается поскорее отвести глаза, показав, что нет никакого повода пялиться на высокого и сильного ранканца верхом на лошади. Никто не заметит, что глаза мужчины на миг потеряли осмысленность, когда с помощью этого кусочка металла Страт снова ощутил контакт с Ней, и душа его на некоторое время нашла покой.

Очнувшись, Стратон бросил взгляд на сверкающие над неожиданно прямой улочкой стены города.

По стеклу занавешенного окна застрекотала дробь, и Мория вздрогнула, схватившись рукой за сердце. Сначала она подумала, что это большая черная птица скребет когтями, ибо каждую минуту ожидала подобного гостя. Девушка тут же встала с кровати, одетая только в корсет и кружевные панталоны, которые по статусу полагались даме полусвета. О Шальпа и Шипри, вздыхала она всякий раз, когда мысли уносили ее в далекое прошлое.

Нет, это в окошко бросили горсть гравия из переулка, что вел к конюшням. Бросил кто-то, хорошо знающий, что это окно ее спальни. Возможно, тот знатный лорд, что следил за каждым ее шагом, а может — о Шальпа! — может, это Мор-ам. Опять попал в беду и пришел за помощью.

Мория раздвинула шторы, выглянула в окно и увидела красивое лицо человека, смотревшего на нее с полным обожанием. Ее охватила ярость оттого, что он вернулся, ярость, смешанная со страхом и состраданием к этому совершенно потерявшему голову господину, совсем беззащитному перед Ее чарами.

— Проклятье! — Мория распахнула рамы окна и свесилась вниз. Затянутые в корсет ребра неприятно заныли, когда девушка навалилась на подоконник. Холодный ветер разметал ее волосы, заставив Морию поежиться. — Уходи! — закричала она. — Разве мой привратник ничего не сказал тебе? Уходи немедленно!

Тасфален возвел очи горе и, всплеснув изящными руками, бросил на бывшую воровку красноречивый взгляд, перед которым не устояло бы и более стойкое сердце.

— Моя госпожа, прости меня, но выслушай. Я знаю секрет…

Мория подалась назад. Ветер холодил ее грудь, и обнаженные плечи, и руки, а сердце билось так, что вся сценка казалась немного нереальной. Магическая сила наполнила ее вены, и Морию охватило такое же чувство, как в тот день, когда Хаут коснулся ее чарами, чтобы из гадкого утенка сделать прекрасного лебедя. Маленькая бедная Мория из Низовья — свеча, о которую опалит крылышки бедный лорд. Пламя страсти поглотит и испепелит их обоих…

— О, глупец, — простонала она, глядя ему в лицо и чувствуя его нетерпение. Они оба были словно охвачены огнем. — Зайди за угол, там есть дверь, — шепнула Мория, захлопнула окно и задернула занавески.

Она надела тапочки, попробовала затянуть потуже корсет, не смогла, примерила другой, третий, который наконец смогла зашнуровать, рванулась вниз по лестнице и оказалась внизу, где на нее тупо уставилась воровка-служанка.

— На заднем дворе человек. Впусти его, — задыхаясь, приказана Мория.

— Слушаюсь, госпожа, — отозвалась, шепелявя, служанка, заправила кудри под шарф и потопала по коридору в своих растоптанных туфлях. Служанка была из тех, что наняли для званого вечера, а потом оставили в доме, ибо Мория не имела ни малейшего понятия, куда ее следует отослать, так же как и нового помощника Ши. Все выглядело так, словно Она полностью доверилась Мории, оставив ее управлять всем этим людом и скарбом, но рано или поздно Ишад наверняка обнаружит пропажу тех денег, что девушка отдала Мораму. И тогда ей несдобровать.

Мория слышала, как стих топот тяжелых туфель, как распахнулась дверь, и срочно направилась в прихожую, где висело зеркало. Схватив горсть булавок, девушка принялась лихорадочно приводить в порядок растрепанные волосы.

О боги, неужели же это я? Нет, это работа Хаута. Она наверняка уже добралась до него. Может даже, Она уже убила его — завлекла к себе в постель и швырнула в реку, как бросит меня на потребу нищим. Они придут ночью и перережут мне горло… О боги, мое лицо, я красивее Ее, Она не могла не заметить этого…