Андрэ Нортон - Торговцы во времени (авторский сборник)

— Итак — мои руки все еще связаны, — он вложил в эту фразу всю язвительность, на которую был способен. То, как его принял Тулка, давало ему маленький ключик к характеру этих людей; возможно, они могли признать достоинство того, кто имел смелость им противостоять.

— Дитя. — Кулак переместился с ткани, покрывающей грудь Росса, на его плечо, и теперь Росс раскачивался этой силой вперед-назад.

— Дитя? — Откуда-то Росс извлек короткий смешок. — Спроси Тулка. Я не дитя, Фоскар. Топор Тулка, нож Тулка — они были в моих руках. Тулка коварно использовал лошадь, чтобы свалить меня.

Фоскар внимательно его рассмотрел и потом усмехнулся.

— Острый язык, — прокомментировал он. — Тулка потерял топор? Так! Еннар, — крикнул он через плечо, и один из людей приблизился.

Он был ниже и намного моложе вождя, с мальчишеской поджарой стройностью и открытым, привлекательным лицом. Когда он смотрел на Фоскара, его глаза светились ярким энергичным огнем. Как и другие люди из племени, он был вооружен кинжалом и топором на поясе, и так как на нем были две нити бус, два наручных браслета и один браслет на предплечье, как и на вожде, Росс подумал, что, возможно, он родственник старейшины.

— Дитя! — Фоскар похлопал Росса по плечу и убрал руку. — Дитя! — Он обратился к покрасневшему Еннару: — Ты заберешь у Еннара топор, нож, — приказал Фоскар, — как забрал у Тулка. — Он подал знак, и кто-то обрезал ремни с рук Росса.

Росс растирал друг о друга онемевшие руки, помассировал челюсть. Фоскар уязвил молодого человека, назвав его «дитя», так что юноша будет изо всех сил бороться с пленником. Это будет не так просто, как застать врасплох Тулка. Но если он откажется, Фоскар вполне может приказать убить его. Он предпочел остаться дерзким; ему придется показать все, на что он способен.

— Забери — топор, нож... — Фоскар отступил назад, махнув людям, чтобы они расступились и разомкнули круг вокруг двух молодых людей.

Росс почувствовал себя неважно, когда увидел, как рука Еннара потянулась к рукоятке топора. Ничего не было сказано о том, что Еннар не будет обороняться своим оружием, но Росс заметил, что в людях из племени была, в конце концов, искорка спортивного интереса. Именно Тулка протолкнулся к вождю и что-то сказал; от этого Фоскар страшным голосом взревел на своего младшего помощника.

Рука Еннара отстранилась от рукоятки топора, как будто это отполированное дерево было раскалено добела; и, как понял Росс, он перенес свое крайнее раздражение на него. Теперь Еннару нужно было выиграть ради собственной гордости, а Росс чувствовал, что должен победить, чтобы выжить. Они настороженно кружили; Росс наблюдал скорее за глазами своего противника, чем за его руками, наполовину спрятанными на уровне талии.

Там на базе его противником в битвах без оружия был Эш, а до него — крепкие, натренированные и безжалостные инструкторы. В его истерзанном теле были отработаны захваты и удары, предназначенные как раз для того, чтобы спасти свою шкуру в подобной стычке. Но тогда он не голодал, был бдительным и подготовленным. Его, ослабшего, не избивали до потери сознания и не волокли многие мили, привязанного поперек лошади, после дней мучительной борьбы со стихией. Так что ему предстояло узнать — был ли Росс Мердок таким крутым, каким он себя всегда считал? Крутой или нет, он не отступит, пока не победит — или не умрет.

Выкрики из толпы побудили Еннара к первым решительным действиям. Он изготовился, низко согнувшись в позе борца, но Росс присел еще ниже. Одна рука щелкнула по пыльной земле и снова взметнулась, отправив в лицо кочевнику облако грязи. Потом их тела встретились в ударе, и Еннар навалился на Росса через плечо; они рухнули на землю.

Будь Росс не таким изможденным, битва моментально закончилась бы в его пользу. Но когда он попытался увернуться и броситься на своего противника, то двигался слишком медленно. Еннар не ждал, пока его прижмут, так что настала очередь Росса оказаться в проигрыше.

Он выбросил руку, поймав Росса за ногу чуть выше лодыжки, и снова Росс поступил, как его учили, легко упав на землю напротив своего противника. Еннар, расслабившийся после почти мгновенного успеха своего нападения, не был готов к этому. Росс покатился, стараясь увернуться от стальной хватки рук, раздавая боковые удары и изо всех сил стремясь повторить то, что он сделал с Тулкой.

Он попал под град ударов, но ему удалось избежать мощных медвежьих объятий, в которые, он знал, его противник старательно пытался его заманить — а этот захват значительно приблизил бы его стремительное поражение. Следуя правилам, которым его учили, он продолжал бороться. Только теперь он понимал со всевозрастающей паникой, что лучшего, на что он был способен, было недостаточно. Он слишком измучился, чтобы положить этому конец. Если ему вдруг не засветит удача, он может только оттянуть свое поражение.

Пальцы ужасно надавили ему на глаза, и Росс сделал то, что, как ему казалось, он никогда не сделает ни в одной схватке, — он по-волчьи щелкнул зубами, вцепился ими в руку, размахнулся при этом ногой и направил колено в извивающееся над ним тело. Когда Росс обрушивал последние остатки своей силы, вырываясь из слабеющей хватки противника, он почувствовал на своем лице его горячее дыхание. Он с трудом поднялся на одно колено. Еннар тоже стоял на коленях, припав к земле, как зверь, готовый к прыжку. Росс поставил все на последний ход. Сжав руки вместе, он поднял их как можно выше и обрушил на шею врага. Еннар неуклюже растянулся в пыли лицом вниз; через секунду Росс к нему присоединился.

 Глава 16 

Мердок лежал на спине, уставившись на растянутую тисненую кожу, образующую крышу палатки. Росс был избит как раз настолько, чтобы чувствовать себя сплошным синяком; он потерял интерес к будущему. Только настоящее имело значение, а оно было мрачным. Может, он и сражался с Еннаром до упора, но в глазах кочевников потерпел поражение и не произвел на них такого сильного впечатления, как рассчитывал. То, что он еще жив, было маленьким чудом; он сделал вывод, что все еще дышит только потому, что они хотели получить за него награду, предложенную пришельцами из другого времени. Да, перспектива была не из приятных.

Его руки, вытянутые вверх над головой, были прихвачены ремнем к глубоко вбитому в землю деревянному колышку, а лодыжки привязаны к другому. Единственное, что он мог, это поворачивать голову из стороны в сторону, не более. Все, что он ел, это кусочки пищи, которые бросал грязными пальцами ему в рот раб, запуганный охотник, пойманный из мигрирующего племени, разбитого кочевниками.