Владимир Журавлев - Неудачная реинкарнация

Учительница неуступчиво помолчала.

- Защищаешь слабых от бед мира? - сказала наконец она. - Всех не защитишь. И всегда - тоже.

- Да не замахиваюсь я на решение мировых проблем! - возмутился он. - Я что, бог?! Да и никто всех не защитит, даже его величество закон! Закон еще соблюдать надо и поддерживать! Вот я и делаю то, что должен делать каждый… каждый кто? Каждый интеллигентный гражданин, получается… я просто поддерживаю справедливость закона вокруг себя, в смысле, докуда нога дотягивается…

- Это насилие! - возмутилась уже учительница. - Чем ты тогда отличаешься от твоего Валуха? Он правит силой - и ты тоже!

- В этом смысле, естественно, ничем! А что, есть другие способы править?

- Но это бессмысленно!

- Да почему?!

- Да потому что так нельзя! Негодяи всегда сильнее, потому что их много!!! Они всегда будут побеждать, если силой!!!

- Вранье! Сволочей мало! Это, знаете ли, штучный товар, природой производится редко! Вот дать одному Валенку по коленке - и не станет его банды! И ведь дам!

- У меня, знаешь ли, жизненный опыт, не сравнить с твоим, ротсназе! Уж я-то знаю, сколько мерзавцев вокруг!

- Ну что вы, интеллигенты, такие трусливые, а?! Вы же просто боитесь, что вас стукнут или, не приведи господь, убьют даже! А Валенки не боятся - потому и давят всех! Творче, да что ж ты их создал такими вялыми?! Понимаю, почему меня все время к бандитам прибивает - самая активная часть населения получается! На Жерь бы всех интеллигентов… а на Арктур даже лучше…

- Я слабая больная женщина!

- Вранье!!! А умище на что?! А объединиться? А натренироваться?! А вооружиться, ит-тырк-вашу…?!!!

- Думмкопф!!! Сопливый пацан! Я живу умственным трудом, я не бандитка - с ножиком бегать!

- Вранье! Воинственность интеллигентной жизни не помеха! Бегайте с красивым ножиком и деритесь изящно!

- Да я мирно жить хочу, не трогайте меня!

- Да какая это жизнь?! Об вас уже дебил Валенок ноги вытирает!

- Я слабая женщина!!!

Ну вот, пошли повторы… а так славно беседовали! Можно сказать, почти на равных…

Алиса Генриховна! - заметил он. - Вот мы идем посреди улицы и орем друг на друга. Это, конечно, по-своему увлекательно и эмоционально обогащает прохожих, но…

Учительница перевела дух и тоже успокоилась.

- Должен существовать иной путь! - наставительно сказала она. - К гуманизму нельзя прийти через насилие!

- Но ведь!… - растерялся он. - Разве можно противопоставлять гуманизм насилию? Насилие - это же… это же просто инструмент, один из многих, что к нему все так прицепились? В любом самом разинтеллигентном споре один давит другого, можно сказать, в каком-то смысле тоже насилует… ну а побежденный, естественно, вынужден убедить себя, что да, он был неправ, и подчиненное положение - самое сладкое из положений… а кто не убеждается, того долбят, пока тот не впадет в депресняк… в жизни интеллектуалов полно примеров!

- Да, но… - уже растерялась учительница. - Но драться?!

- Дело привычки! - пожал он плечами. - На ссадины и боль перестаешь обращать внимание быстро…еще на тренировках фактически…

- Но это опасно, - тихо заметила она. - Я слышала, у вас иногда… убивают?

- Да, - хмуро согласился он. - Я думаю, тут вот что важно… гордость, чувство собственного достоинства - и страх перед смертью. Что в человеке сильнее?

- Этот твой… Валенок - гордый?!

- Э, с ним, как с любой гнусью, все гораздо проще! Он не гордый, он… тщеславный. И еще - жадный. Зато эти два качества в нем гораздо сильнее страха смерти! Я за ним с ножом гоняться буду - но он все равно не бросит свои тиранские делишки! Упрям, буй-тур, урод жирный…

Учительница остановилась, погруженная в свои мрачные мысли. И внезапно покраснела, как девчонка.

- Значит, говоришь, убеждают себя, что подчиненное положение - самое сладкое? - задумчиво протянула она. - Володя, а ты знаешь, твоя феноменальная слава пошляка - она ведь даже несколько преуменьшена и не отражает действительности!

- Алиса Генриховна! - возопил он растерянно. - Да я разве об этом говорил всю дорогу?!

- А разве нет?

Учительница тряхнула челкой и звонко рассмеялась - и на мгновение стала красавицей.

- Вот таким милым картавым говорком - и такую напраслину наговариваете! - проворчал он. - Кстати, о говоре…

Он остановился, пораженный. Потом с подозрением уставился на учительницу. Эрде, земля волопасов - вот где он слышал что-то подобное!

- Слушайте, вам вот такое "ейнь, свей, полисей!" что напоминает? - требовательно спросил он.

Алиса Генриховна мгновенно потухла. Забрала у него сумку, ссутулилась…

- Да Алиса Генриховна!…

- Я не знаю, откуда что стало известно… - пробормотала она отстраненно. - А говоришь, мерзавцев мало… Так говорили в Девятой колонии. Вдоль железной дороги раньше было много колоний ссыльных немцев. Но вот так говорили только в Девятой. Я там родилась и выросла.

Она скользнула по нему холодным взглядом и ушла. Ну вот. Обиделась. Приняла его гипертрофированный акцент за насмешку над… над чем? Над национальностью? Но он же вовсе и не собирался… да прусский язык - самый близкий родственник славянскому, если на то пошло! Блин! Ну кто бы знал, что язык Эрде и реликтовый диалект немцев-мигрантов так похожи?! Нет времени изучать все, что накопилось в необъятной памяти - да и как?! Ну где в маленьком сибирском городке найти серьезные труды по языкознанию? Да здесь даже международный фонетический алфавит раздобыть - уже непреодолимая проблема! Ну, есть РФА - но что им опишешь?! Примитив, топор-колун, и знания такие же, и обиды потом и от немцев, и от татар… да и от даргинцев, если на то пошло… и армяне на рынке что-то возмущенное орали… О! Зато русские не обижаются! Правда, русских еще не приходилось дразнить… потому что даже непонятно, как это сделать!

Его еще ждала тренировка. А потом еще одна - за счет чего-то же надо было Валенка пинать… Еще - занятия по прикладной химии, в смысле, проверять, что как взрывается…еще - куча мелких дел, недостойных отдельного упоминания, но обязательных к исполнению… еще же и уроки надо бы делать, обещал же отцу буквально неделю назад! О! И охрану случайно образовавшейся принцессы еще навесили…

И он сорвался в привычный стремительный бег.

Глава восемнадцатая.

- Так что, вот так сразу и стрелять? - нервно переспросил боец третьего, самого надежного десятка.

Подэпсара внимательно осмотрел его. Угу. Губы трясутся… но это понятно. Вообще-то полицейский спецназ способен в любого стрелу засадить, и в солдата в том числе. И без всяких моральных проблем. Но не тогда, когда за поскотиной топчется целая армейская часть! А полицейских - три десятка… Ну… лучше надеяться, что инстинкт самосохранения не подведет, и руки у полицейского в критический момент не затрясутся. А то ведь затопчут.