Татьяна Чернявская - Ферзи

Беглый осмотр не дал видимых результатов. На месте импровизированного лагеря искомых особ не было, что вызывало крайнее раздражение и недовольство. Можно было предположить, что чародей сбился со следа и отправился за другим караваном, но хорошо запомнившаяся повозка и несколько примелькавшихся лиц его сомнения рассеивали. Была, конечно, вероятность, что девушки отделились раньше, но чародей её сразу же отверг, посчитав, что даже самые отъявленные дуры не станут в одиночку бродить ночью близ леса, когда можно спокойно греться у костра. На этом стоило бы остановиться и дождаться, пока все лягут спать, чтобы незаметно перетрясти оставшуюся сумку и вернуть себе, наконец, бесценную печать. Однако его сильно смущало обилие женского пола в обычно весьма ограниченных на эту радость торговых коллективах. Хотя и было неприятно, но чародей вынужден был признаться себе, что очень слабо запомнил объекты слежки в лицо. Девушки были невысокими и весьма обычными, обе в штанах на городской манер. У той, что была опасно близка к списку его заклятых врагов, были очень длинная рыжевато-бурая коса и яркий, хоть и весьма обтрёпанный, короткий ардак. Вторая, ставшая теперь для него основной добычей, была повыше ростом и, кажется, коротковолосой, во всяком случае, особой длинны за её светлыми волосами он не запомнил. Вот только раскинувшийся возле самого большого костра «цветник» пестрел и тёмненькими, и светленькими, и рыженькими всех мастей, а никто не мог поклясться, что к вечеру девицы не захотели переодеться, чтобы слиться с общим гамом. Совершенно неожиданно вернулась утренняя мигрень, окончательно скрашивая впечатление от поиска. После второй или третьей русоволосой девицы, отринутой на роль спутницы своей отравительницы, он ощутил что-то очень напоминающее проблески отчаянья.

— Эй, Манирка, не видела, куда наши чародейки запропастились? — беззлобно, но чересчур властно крикнул дородный мужик с длинными обвислыми усами.

Одного упоминания о пропаже выслеживаемых хватило, чтобы мужчина насторожился. Отчаянье вспыхнуло сильнее, подступив к горлу, хотя, возможно, это был очередной приступ рвоты из-за удушающих запахов еды.

— А чего тебе… — сварливо взвизгнула та самая Манира, оказавшаяся упитанной женщиной лет сорока.

Но вперёд вышла другая дама, более приятной, если не сказать интригующей, комплекции.

— Да какая разница, — небрежно отмахнулась она, перебрасывая косу с полной, роскошной груди на спину. — Наверно, мыться пошли. День-то какой сегодня жаркий был. У-ух, Триликий, как мы тут все пропоте-ели. А, девочки, не одним ж столичным тут отдыхать, может, и мы сходим купнёмся?

Предложение выглядело бы вполне невинно и даже обыденно, если бы не профессионально томный взгляд прожженной кокетки, который был мастерски обращён всем и одновременно никому. На её призыв отреагировали по-разному: женщины — наперебой поддержали заводилу одобрительными возгласами; мужчины постарше — недовольно ворчали из-за бабской придури на ночь глядя шляться по речкам; мужчины помоложе — понятливо осклабились и принялись перебрасываться сальными шутками; прячущийся в тени чародей — позволил себе усмехнуться. Общая атмосфера небольшого лагеря стала понятна ему уже после нескольких минут слежки, и сейчас мужчина был несказанно рад, что несколько ревнивых дамочек упростили ему задачу.

Следуя за чинной процессией торговок, что, обмахиваясь полотенцами и подстилками, дефилировали в сторону местного водоёма, смачно покачивая бёдрами, чародей тихо радовался запахам тины, стоячей воды и звериных меток. Тошнота наконец-то улеглась, сменившись не столь травмирующей резью в пустом желудке.

В минутах десяти ходьбы от основного места лагеря к дороге прижимался один из притоков местной реки, что, хоть и утратил с изменением русла свою полноводность, всё ещё упрямо оставался достаточно широким и глубоким, чтобы питать сложившуюся экосистему. После схода талых вод уровень воды резко спал, обнажая крутые склоны полноценного оврага. Быстро и из-за необходимости конспирации не слишком тщательно проверив энергетический фон, чародей удостоверился в отсутствии поблизости крупной нечисти, способной заинтересоваться такой добавкой к водопою и принялся раздеваться. Помня по дотошно выученным картам, как именно изгибается этот приток, он знал, что наилучшим способом подобраться к предположительному месту купания самозваных чародеек, а заодно и целого табуна добровольных «помошниц», будет зайти с тыла, где пологий берег надёжно укрыт поворотом и не просматривается, ни с места купания, ни с пути их возможной компании. Несмотря на всё своё желание поквитаться с отравительницей, он понимал, что степень её непосредственной вины не столь велика, чтобы рисковать светиться на всю округу и выдавать себя прямиком в лапы ищейкам, снующим где-то неподалёку. Перенеся одежду на другой берег и надёжно спрятав все улики, включая столь дорогое сердцу кольцо, мужчина слегка перевёл дух, интуитивно чувствуя подвох, но не слишком понимая, в чём он может заключаться, и нырнул.

Прохладная из-за недавних дождей вода жадно вцепилась в уставшее тело. Поотвыкшие от необходимых нагрузок плечи едва не поскрипывали при каждом гребке, а мышцы неприятно гудели. Мужчина на миг вынырнул, удостоверяясь в своих предположениях и, набрав в лёгкие побольше воздуха, нырнул обратно. Обилие голых женщин не особенно его взволновало. Во-первых, отличающийся убийственной целеустремлённостью мужчина всегда умел расставлять приоритеты и давно вытренировал собственный организм реагировать на окружающие предметы исключительно в соответствии с поставленными задачами. Во-вторых, в кулуарах многочисленных посольств ему приходилось видывать дам и попрелестнее, и попрофессиональнее, чтобы особо впечатляться провинциальным кокоткам. В-третьих, его куда больше заботили сброшенные на берегу вещи. Конечно, ничто не могло гарантировать, что печать находится именно среди этих вещей, а не валяется где-нибудь на дне неизвестной сумки. О том, что заветный артефакт может пылиться где-нибудь в придорожных кустах, думать вообще не хотелось. Впрочем, он точно так же не хотел думать, что молодая девушка, жаждущая покрасоваться, может полезть в воду вместе с древней печатью, выглядевшей по прошествии веков, наверняка, не самым притягательным и эстетичным образом. Ничто не гарантировало, что печать, коварно переставшая пульсировать в самый неподходящий момент, здесь, но чародей предпочитал рискнуть, ведь вернуться к стоянке он всегда успеет… потом…

Вынырнув у самого берега, мужчина быстро удостоверился, что все купальщицы заняты своими делами и вышел из воды, направляясь к сложенной у кустов одежде. Неожиданно за спиной раздался всплеск, и на него налетело с четверть кади горячего женского тела, щедро прижимаясь обнажёнными прелестями к спине.