Олаф Бьорн Локнит - Глаз Паука

– Хвост отдавлю! Уйди с дороги, поганец!

– Это Диззи, – невнятно булькнул Аластор.

– Да хоть Великий Дракон Познания! А ну, брысь!..

Глава третья

Хорошо быть деревом…

– А вот и мы! – влетевший с залитой солнечным светом улицы в сумеречный и прохладный зал таверны Хисс приостановился, выжидая, пока исчезнут плававшие перед глазами радужные разводы. – Как дела, красавица?

– Лучше некуда, – в голосе Диери отчетливо звучало раздражение. – «Меня убьют на войне» уже было, «Падение Аграбы» и «Шестой легион» – тоже. Могу поспорить, сейчас он затянет «Серый ветер» и пойдет по второму кругу. У меня уже в голове звенит.

Вошедший следом за Хиссом Малыш, безошибочно уловив дурное настроение своей подружки, проскочил между столами и отправился утешать дувшуюся на весь белый свет девицу. Причина недовольства у Диери имелась, и весьма серьезная. Ей совершенно не хотелось быть нянькой при Альсе Кайлиени, а покидать того в одиночестве, как уже убедилась компания, никак не следовало.

В первый же день оставшийся без надзора Аластор напился – причем в долг на средства своих приятелей – и затеял ссору с зашедшими в «Змею и скорпион» гуртовщиками. Ссора быстро перешла во всеобщую драку и завершилась только с появлением вызванного патруля городской стражи. Альса, виновника случившегося, не забрали по единственной уважительной причине: он валялся в углу без сознания.

От стражников с трудом удалось откупиться. К вечеру Альс оклемался, единым духом осушил кружку забористого двергского эля – и безобразие немедленно повторилось: он прицепился к местному «смотрящему» с дружками.

Без смертоубийств обошлось только потому, что кто-то признал Дурного Глаза и остановил грозившую вот-вот начаться свару. Общими усилиями ругавшегося на чем свет стоит Альса утащили наверх, в жилые комнаты. Мрачный «смотрящий» заявил пришедшему извиняться Хиссу, что он, конечно, все понимает и даже отчасти сочувствует, но подобную выходку терпит первый и последний раз.

К нему присоединился и почтенный Ионте, хозяин «Змеи»: мол, еще одна драка в его заведении, и катитесь-ка вы, господа хорошие, искать себе другое жилье. Либо отведите своего невменяемого дружка туда, где ему самое место – в Приют скорбных рассудком.

Попытка убедить Аластора вести себя потише ни к чему не привела: он желал пить и драться, все остальное его не касалось. У Хисса появилось подозрение, что Альс не очень-то твердо осознает, кто с ним разговаривает и где он находится.

Выход нашла Лиа, предложив чем-нибудь отвлечь Аластора. Например, добыть для него виолу взамен прежней, сгоревшей вместе с «Норой». Хисс лично пробежался по лавкам Ишлаза, отыскав вполне пристойный по качеству работы инструмент и всучив его Альсу, как ребенку – новую игрушку.

Уловка подействовала. Количество опустошенных Альсом бутылей и кувшинов несколько уменьшилось. Зато теперь он впал в черную меланхолию. День и ночь напролет сидел где-нибудь в углу и бренчал на виоле, подпевая вполголоса. Сперва эта идея казалась даже выгодной, благо Аластор Кайлиени обладал прекрасным слухом и приятным голосом, и послушать его собирались посетители; однако вскоре выяснилось, что Дурной Глаз исполняет исключительно мрачные песни, воспевающие кабаки, тоску и уныние, причем раз за разом один и тот же набор. От этих песен даже у много на своем веку повидавшего кабатчика разболелся зуб.

…Новости, принесенные Ши из Асмака, не стали для компании совершенным потрясением, хотя надолго повергли всех в удрученное молчание, прерываемое скорбными восклицаниями: «Как он мог так поступить?». Наконец Хисс стукнул кулаком по столу и постановил: Джая Сиггдима считать подлой канавной крысой и имя его более не упоминать.

Его поддержал Конан, и на том деяния покойного Джейвара по кличке Проныра не обсуждались. Сделанного не воротишь, Нергал ему судья.

Хисс, кроме того, предлагал вот что. Предположим, Джай в самом деле разболтал своей приятельнице Ней о собрании таинственных вещиц в «Норе». То ли впечатление произвести хотел, то ли еще по какой причине – Сет его ведает, однако Нейрза Сейдан и ее странные дружки, именующие себя Ищущими Истину, до крайности этими вещами заинтересовались. Должно быть, предположения Ши верны и «Искатели Истины» – очередная компания безмозглых юнцов, вообразивших себя колдунами.

– Мозгов у них, может, и нет, зато денег – завались, – продолжал рассуждать Хисс. Остальные, исключая Альса, но включая хорька по кличке Диззи, ставшего любимчиком девиц, внимали. – Об этом мы точно знаем от Зуада Шептуна, чтоб ему на том свете демоны все кости переломали. Зуад и его шайка пошли в услужение к типу, которого они назвали Туранским Верзилой. Этот Верзила забрал добычу – нашу добычу! – после чего превратился в дым и растворился в воздухе. Но теперь я более чем уверен: он удалился в направлении Асмака и скрылся за воротами поместья… Как бишь оно называется, Ши?

– «Альнера», – подсказал воришка. – Я сходил, поглядел, что оно из себя представляет. Большой дом в два этажа в глубине сада, за ним – куча служб. Высокий забор с шипами поверху, зато охрана туповатая – торчит у главного въезда и даже, кажется, обходов не совершает. Собак вроде нету. Если б мне предложили рискнуть и пошарить по тамошним кладовым, я бы согласился. Хотя кто его знает, что там в самом особняке. Может, у них ручные пардусы по лестницам разгуливают. Альса бы туда пустить, перед ним двери и замки сами распахиваются… Да толку от него сейчас – что с козла молока.

– Угу, – промычал Змеиный Язык, покосившись на скорбную фигуру Кайлиени. – И даже меньше.

– Значит, придется самим, – подвел итог Конан и задумчиво добавил: – Вот бы заодно изловить этого туранца с его прихвостнями…

– Спятил? – постучал себя по голове Хисс. – Вспомни, что в «Норе» творилось. Уж на что покойный Ар-Гийяд был умельцем с мечом вытанцовывать… Не-ет, я бы предпочел вернуть украденное и проучить задавак из Асмака, которые думают, будто с их деньгами им все позволено.

– И в чем-то они совершенно правы, – вполголоса буркнула Диери.

Осуществлению плана мешало одно важное обстоятельство. Сборища «Искателей Истины» на вилле «Альнера», если верить сплетням обывателей Асмака, происходили довольно редко – раз в две-три седмицы. В последнее же время колдуны – а в Обществе их насчитывалось около двух десятков, мужского и женского полу – безвылазно засели в своем убежище, почти каждую ночь проводя какие-то ритуалы. Потерявшие страх горе-чародеи разошлись до того, что последствия их магических забав были видны невооруженным глазом – над крышей поместья вставало колеблющееся радужное зарево, из недр коего высовывались страшенные хари, звучали потусторонние голоса, а кое-кто из слуг, работавших в «Альнере», собирался на днях просить расчета.