Евгений Филенко - ШЕСТОЙ МОРЯК

              Точно взмолилась

                    зима безраздельная.

              Но как некстати

                    Семья дивовидная

              Вдруг задержалась,

                    причины не ведая.

              Погреб внутри

                    напугался изрядно.

              Молча за падалью

                    раб надзирал.

              Это норвежец

                    с норвежцами бражничал.

              Это вода,

                    глубока и прохладна,

              Всё дожидалась

                    героя бесстыжего.

              Мрачный ведун

                    знак обнаружил,

              Знак, что напористо

                    громкоголосого

              Скальда трясет.

  — Видать, недобрый был знак, — заметил Бьярки. — Не иначе магическая руна. Ничем иным здешних скальдов не проймешь. Хотя бы того же Финнбоги...

  — Окажи мне честь — заткнись, — промолвил Локи.

              Еж, утомившись,

                 думал о значимом.

              Пальца хрустального

                    лишился стервец.

              Брага приволье

                    себе обретала

              В бочке, что помнила

                    асов рожденье.

              Ведьма домашняя

                    грызла корову.

              Пришлый боец

                    нагло справил нужду.

              Парень отнюдь

                    не забыл о баране.

              Мрачный безумец

                    внушал Медвежонку:

              «Быть в том не может

                    сомнений: остался

              Тринадцатый».

  — Там и про меня написано? — обрадовался Бьярки.

  — Там про всех есть, — сказал Локи. — Но не думаю, что каждому, кто упомянут в моих книгах, это придется по нраву.

  — Вот только не припомню, чтобы мне доводилось в последнее время беседовать с безумцами, — усомнился Бьярки.

  — Ты понимаешь строки из книг слишком буквально, — сказал Локи. — Вполне возможно, событие, о котором в них говорится, еще не наступило. Или наступит в следующем мире. Или не наступит никогда. На твоем месте я бы сильнее озаботился тем, что тринадцатый остался.

  — Не пойму отчего, — проговорил Бьярки, — а мне куда больше не нравится ведьма, что напустилась на несчастную корову. Да и брага, что вряд долго удержится в древней бочке — та уж давно рассохлась, поди.

  — Если только не принять во внимание, — сказал Локи, — что «древней бочкой» я вполне мог в ту давнюю пору величать старину Браги[31] , муженька нашей Идунн,

 и уж менее всего с намерением воспеть его поэтические достоинства. И порази меня железная колотуха Тора, если я помню, что или кого мы тогда не поделили.

              Лошадь всю ночь

                     ожидала убийцу.

              Грозный медведь

                     с прилежаньем великим

              Холил-чесал

                     свой подшерсток обильный.

              Глупый ирландский

                     герой Беовульф,

              Люто сразивший

                     чудовище Хрюнделя,

              Часто нос к носу

                     моржа лицезрел.

              Вкопанный глаз

                     посмеялся недобро

              Над неумело

                     подвешенным конунгом.

              Не без причины

                    робел перед хижиной

              Тролль скудоумный,

                     скалы обитатель.

              А долговязый

                    Арни Железный,

              Сын Свартньёгра

                    Законоговорителя,

              Ужрался.

  — Бывает с ним такое, — подтвердил Бьярки, — редко, но бывает. Хотя такого здоровенного лося, как наш Арни, совсем не просто свалить с ног выпивкой. Но кого ты назвал здесь грозным медведем, который вдруг решил уделить внимание своей шерсти вместо того, чтобы доказать свою силу и ярость, уж не меня ли?

  — Не думай, что ты единственный в Стране Льдов, кто носил имя Медведя,  — сказал Локи. — Я вижу смысл этой строки в том, что кому-то понадобилось время, дабы проявить себя во всей красе. Долго чесался, да скоро поднялся! А вот откуда здесь взялся морж, и, самое странное, зачем — это для меня остается загадкой.

  — Может быть, увидеть моржа — какая-то старинная и потому забытая уже примета, — предположил Бьярки. — Вопрос только, дурная она или добрая.

  — Или иносказание, — промолвил Локи. — Кто-то, мол, опившись браги, видит двергов и троллей. А кто-то — моржей. Хотя твое предположение мне нравится больше. Увидел-де моржа — готовься к почетной смерти. Ты, верно, знаешь, что морж охраняет двери Вальхаллы?

  — Впервые слышу, — отвечал Бьярки.

  — И я тоже, — сказал Локи. — Это я только что придумал. Вот было  бы забавно: поднимаешься ты на порог Вальхаллы в рассуждении присоединиться к эйнхериям, отведать вечно свежей кабанятины и вечно хмельного козьего меда[32] — а тебя встречает свирепым хрюканьем усатое и клыкастое мурло! Жаль только, записать нечем, да и некуда... Что я вижу? — вдруг воскликнул Локи. — На твои глаза навернулись слезы! Тебя так огорчила моя выдумка с моржом?!

  — Нет, — сказал Бьярки и  всхлипнул. —  Лошадку жалко.

  — Не грусти, — сказал Локи. — Возможно, это был не для нее убийца.

              Асгард слепящую,

                     лучшую бронзу

              Уст приложеньями