Юлия Фирсанова - Возвращение, или Свободу попугаям!

Самым спокойным и не суеверным из нашей компании оказался, как вы догадываетесь, Дэлькор. Фаль вздрогнул у меня на плече, а жеребец даже ухом не повел. То ли в самом деле знал, кто голосит и не видел для себя великолепного опасности, то ли настолько верил в меня, дорогу хозяйку, что опять же не волновался.

— Не знаю, Лакс, как вообще в ваших краях определить раз и навсегда, кто живой, а кто нет. Волшебный мир. Право слово! Однако, кем бы ни было это создание, оно мучается, значит, чувствует и страдает, поэтому для меня оно живое. Другим своего мнения я не навязываю. Сейчас разберемся, — ответила я и призывно посвистела, как обычно звала бабушкиного пса.

Кусты справа впереди пошли мощными волнами, мы слышали только их шелест, чуть более сильный, чем на ветру, потом легкая рябь прошла по высокой, пропыленной близостью дороги траве, и на обочину выбрался громадный, с пони ростом, черный пес. Встряхнулся и в несколько неслышных прыжков, будто и впрямь был призраком отмахал до нашей группы.

Я соскочила со спины Дэлькора, присела на корточки, потормошила жесткую шерсть на загривке пса и весело заговорила:

— Привет, приятель, а где же ты хозяина потерял? Неужели Кейсар где-то поблизости шастает, очередного беглеца ищет?

Вместо ответа пес жалобно заскулил и ткнулся холодным мокрым носом мне в грудь, едва не свалив с ног. Здоровенный, угольно черный, с мощными высокими лапами, широкой грудью, челюстью крокодила он умудрялся выглядеть глубоко несчастным и потерянным, словно новорожденный котенок.

— Значит не шастает, — озадаченно нахмурилась я.

— Бедный песик, — всхлипнул чувствительный к настроению других Фаль и уронил несколько крупных почему-то нежно-голубых слезинок на мою золотистую блузку. Интересно, отстирываются ли слезы сильфов?

— А ведь эта псина Дерга, — удивленно выпалил Кейр и сплюнул в траву.

Перестать пугаться неведомого ужаса — прекрасно, вот только узнать, что его причиной была пусть и весьма крупная, но в остальном самая заурядная собака — несколько неловко, особенно для телохранителя.

— Что-то стряслось, такие псы просто так не теряются, — хмыкнул Лакс.

— Выясним, — объявила я и, ободрительно потрепав пса по умной голове, скомандовала: — Ищи хозяина! Веди нас!

Вместо того, чтобы развернуться и нырнуть обратно в траву, пес коротко взлаял и стрелой понеся вперед по дороге, как раз туда, куда мы ехали. Как и прежде передвигалась громадина совершенно бесшумно, наверное, собака была черным ужасом преступного мира, не менее славным, чем ее владелец. Неотвратимым и неумолимым, теряющимся во мраке ночи и возникающим из него столь же внезапно. Таких клыков стоило бояться!

Уж кого-кого, а Дэлькора не нужно было понукать. Бег наперегонки с черным псом он воспринял, как прекрасную возможность слегка поразмяться, обогнав, наконец, своих медлительных коллег. Непроходимая печаль, излучаемая псом, сменилась некоторой дозой здорового азарта, каковой всегда охватывает сильные и здоровые создания, занимающиеся спортом ради самого спорта, а не в жажде медалей и славы.

Не скажу, будто остальные участники гонки одобрили резко возросший темп движения, но останавливаться и устраивать коллективный диспут на тему приемлемой скорости передвижения я не стала. По прикидкам Кейра, да по количеству людей убиравшихся с дороги пред нашей кавалькадой, Ланц все равно был уже близко, так почему бы не погонять напоследок?

Ворота города ничем грандиозным не впечатляли, мрамора, статуй, золота, драгоценных камней никто на них, как и на въезд в Патер, не тратил и прочих достопримечательностей не водружал. Распахнутые деревянные створки, обитые металлическими полосами, стража в уже знакомой красно-зеленой форме при копьях, считающая народ и гоняющая мух — вот весь ассортимент встречающих, не считая таких же, как мы, гостей столицы. Впрочем, нет, мы были самыми уникальными и не только потому, что у нас имелась я — "гениальная и во всех отношениях замечательная магева", пожалуй, все-таки выглядела я почти заурядно, зато пес Кейсара впечатление производил ошеломляющее, даром что шерсть в репьях и липучей траве. Мчащийся впереди нашей четверки он заблаговременно обеспечил нам массу свободного пространства и почетный прием, сравнимый с королевским. Пусть фанфары не трубили, однако, тишина, прокатившаяся океанской волной по толпе у ворот, впечатляла не меньше. Только почему-то лица у людей были слишком серьезными и встревожено обнадеженными. Не люблю, когда на меня так глядят, как пить дать, чего-нибудь просить начнут или денег взаймы.

— Ворота Ланца открыты для тебя и твоих спутников, магева, — сглотнув комок, обратился ко мне с официальным приветствием один из шестерых стражников у ворот, единственный с большой бляхой на правой стороне груди и носом, сломанным как минимум в трех местах, значит, не всегда на воротах стоял, оперативной работой тоже заниматься доводилось. И добавил уже не по протоколу: — Надолго ли к нам?

— Проездом. Я песику обещала его хозяина отыскать. Не поможешь? — ответила я, беря быка за рога.

— Если только какой-другой монстр не выискался, собака эта Кейсара Дерга, — выпалил мужчина и почему-то на этом ценном факте замолчал, пожелав присоединиться к немому большинству.

— А где же сам Кейсар? — поторопила я немногословного собеседника.

— Где ж ему быть, в тюрьме, в самом Цвиранге, — скорбно вздохнул стражник.

— Допрос что ли ведет? — влез Лакс, перебирая варианты. Вдруг и правда, проблема всего лишь в том, что Кейсар больше лихих людей по Ланцу не ловит, а непосредственно дознанием занимается. Может, у него радикулит или еще какой геморрой разыгрался? Не мальчик все-таки, хоть и не старый еще, а мало ли, каких болячек нахватать мог за годы преданной службы, вот и решил утихомириться, а песик с тоски в леса подался, кровь разгонять.

— Кейсар Дерг объявлен государственным преступником, магева, и приговорен к казни завтра в полдень, — признался стражник, вроде бы с неохотой, а на самом деле, я ж видела, с самого начала хотел об этом заговорить, только ждал прямого вопроса, и ожидание с примесью надежды в его глазах стало сильнее.

Блин, кажется, я опять вляпалась в политику. В здешних краях это такое вещество, что вмешаться и даже влипнуть в нее нельзя, такая консистенция и запах подразумевает только одно выражение — именно вляпаться. Патер, Мидан, а теперь еще Ланц. И что прикажете делать? Сказать, спи спокойно дорогой товарищ, Ланцский Пес, я присмотрю за твоим домашним зверьком? Кто в конце концов мне этот Дерг? Видела-то только раз на дороге, говорила минуть пятнадцать от силы, да еще и совета моего мудрого он не послушал, вместо того, чтоб убраться из Ланца подальше, назад явился. Надо бы плюнуть и ехать дальне, но не могу я так, и, судя по настороженному виду моих спутников, они тоже знали — не смогу. Удивительно только, что не собирались одергивать, то ли дожидались более подходящего времени и места, то ли целиком и полностью поддерживали. Лестно было бы коль второе, но почему-то я больше склонялась к первому варианту. Ну и ладно, пока-то мне никто не мешает поступать по-своему! А значит, вперед, на баррикады.