Роджер Желязны - Ночь в тоскливом октябре

– Мы с Джил идем на собрание в дом викария после обеда. Моррис и Маккаб тоже там будут.

– Вот как? Стратегическое совещание?

– Наверное.

Мы поднялись на Гнездо Пса и огляделись. Перед большим камнем кто-то соорудил возвышение из камней, напоминающее алтарь. На нем лежали тяжелые доски. Чуть подальше уже был свален в кучу хворост для костра.

– Прямо здесь, – сказала она.

– Да.

– Мы будем протестовать против жертвоприношения.

– Хорошо.

– Ты думаешь, Ларри удастся осуществить свой план?

– Не знаю.

Мы спустились не с той стороны, откуда поднимались, и обнаружили еще несколько бесформенных следов.

– Интересно, что теперь будет с этим громадным парнем, – сказала она. – Мне его жаль. В ту ночь, когда он схватил меня на руки, он не хотел сделать мне больно, я точно знаю.

– Еще один пропащий, – заметил я. – Да, печально.

Мы снова шли молча, потом она сказала:

– Я хочу стоять рядом с тобой в полукруге. Полагаю, викарий встанет с левого краю, рядом с ним – Моррис и Маккаб, с ними Текела и Ночной Ветер, потом Джил. Я встану справа от нее. Займу позицию на три шага впереди. Таким образом, вы с Джеком окажетесь рядом с нами.

– Да?

– Да, специально разработано такое размещение. Ты должен быть справа от меня и немного сзади, то есть слева от Джека.

– Почему?

– Потому что с тобой может случиться что-то плохое, если ты станешь справа.

– Откуда ты знаешь?

– Немного житейской мудрости.

Я обдумал положение. Старый кот из Царства Грез, очевидно, был на ее стороне, а она – Открывающая. Следовательно, могла пытаться подставить меня. Тем не менее, ее замечания относительно Древних звучали почти пренебрежительно, и она, казалось, испытывает ко мне симпатию. Здесь здравый смысл заканчивался. Я знал, что придется довериться своим чувствам.

– Я так и сделаю.

Когда мы подходили к своему участку, я сказал:

– Собираюсь еще раз пойти и посмотреть, не вернулся ли Ларри. Хочешь пойти со мной?

– Нет. Это совещание…

– Ладно. Ну… Это… было хорошо.

– Да. Я никогда раньше так близко не знакомилась с собакой.

– То же могу сказать о себе и кошках. Значит, до скорого.

– Да.

Она отправилась домой.

Я снова обыскал все вокруг дома Ларри, но не нашел никаких признаков его возвращения. По дороге домой я услышал, как кто-то прошипел мое имя из пучка травы.

– Нюх, старина. Приятно снова повидать тебя. Я как раз полз к тебе. Ты сократил мне путь…

– Шипучка! Что ты тут делаешь?

– Слонялся в том саду, подкармливался, – ответил он. – Просто заполз сюда, чтобы быстренько перекусить по дороге.

– А зачем ты меня искал?

– Узнал кое-что. Хотел, чтобы и ты знал.

– Что? – спросил я.

– Наверное, я подцепил дурную привычку от Растова. Посмотри на меня. Я чувствую себя так, будто меняю кожу.

– Ничего похожего.

– Знаю. Но я действительно любил его. Когда мы с тобой расстались, я направился в сад и начал поедать старые, перебродившие фрукты. С ним было… уютно. Я чувствовал, что нужен кому-то. Теперь фруктов почти не осталось. Я приду в себя. Со мной все будет в порядке. Но мне его будет недоставать. Он был хороший человек. Викарий прикончил его – это мне рассказал Ночной Ветер. Хотел сузить рамки. Поэтому Граф убрал Оуэна, чтобы викарий поостерегся. Вы ведь доберетесь до викария, правда?

– Шипучка, ты, наверное, перебрал. Оуэна убили после того, как Графа проткнули колом.

– Умно, правда? Вот об этом я и хотел тебе рассказать. Он нас надул. Он все еще здесь.

– Что? Каким образом?

– Как-то ночью я набрался до чертиков, – сказал он, – и вдруг почувствовал себя ужасно одиноким. Не хотелось оставаться одному, поэтому я пополз искать кого-нибудь или что-нибудь – огней, движения, звуков. Я добрался до цыганского табора, это было как раз то, что надо. Свернулся под кибиткой, рассчитывая провести там ночь, а утро вечера мудренее. Но подслушал обрывки разговора в кибитке, которые заставили меня забраться наверх и пролезть в щель между досками пола. Я случайно выбрал ту самую кибитку, и там сидели два сторожа. Иногда они говорили на своем языке, иногда по-английски – младший хотел попрактиковаться. Я провел ночь в кибитке, а не под ней. Но узнал всю историю. Я даже нашел отверстие, сквозь которое видел гроб.

– Он у цыган?

– Да. Они охраняют его днем, когда он спит, и сторожат ночью, когда Граф улетает.

– Так значит, он фальсифицировал свою смерть, – сказал я. – Одел тот скелет, который мы нашли, в свою одежду, и сам проткнул его колом.

– Да, тот разваливающийся скелет, который уже лежал там.

– …И поэтому на нем не оказалось кольца.

– Да, и здесь он тоже был в безопасности. Любой, кто нашел бы останки, подумал бы, что кольцо взял убийца.

Меня пробрал холод.

– Шипучка, он ведь устроил все это уже после смерти луны, да?

– Да. На твои расчеты это не повлияет.

– Хорошо. Но вот чего я не понимаю: Граф убил Оуэна, потому что викарий убил Растова. Отражает ли это конкретные симпатии Графа? Или он просто намерен сдерживать викария и не давать распространиться насилию?

– Не знаю. Об этом ничего не говорили.

Я тихо зарычал.

– Сложная задача, – сказал я.

– Согласен. Теперь тебе известно все, что знаю я.

– Спасибо. Хочешь пойти со мной?

– Нет. Я и правда вышел из Игры. Удачи тебе.

– И тебе, Шипучка.

Я слышал, как он уползает прочь. После обеда прошел небольшой дождик, который прекратился вскоре после захода солнца. Я вышел из дома, чтобы посмотреть, взошла ли луна, и Бубон пошел со мной. Но ее все еще закрывали облака, и мы увидели только большое яркое пятно света на востоке. Дул холодный ветер.

– Значит, время пришло, – сказал Бубон. – К утру все будет решено.

– Да.

– Хотел бы я участвовать в Игре с самого начала.

– Хотел бы луну с неба, – заметил я. – Может, так оно и было. Ты же играл, в каком-то смысле. Ты обменивался информацией, наблюдал за ходом событий, так же, как и все мы.

– Да, но не делал ничего по-настоящему важного, как вы все.

– Важнее всего те мелочи, которые, складываясь вместе, дают нам окончательную картину.

– Наверное, – сказал он. – Да, было забавно. Как ты думаешь… Нельзя ли мне тоже пойти? Мне бы хотелось увидеть, как это произойдет, чем бы все ни кончилось.

– Извини, – ответил я. Мы не можем взять на себя ответственность еще и за непосвященного. Думаю, борьба будет жесткой.

– Понимаю, – сказал он. – Я так и думал, что ты это скажешь, но должен был спросить.

Через некоторое время я покинул его, а он остался смотреть на небо. Луна все еще пряталась.

И вот… Мы вышли до полуночи, конечно, Джек и я, он надел теплую куртку и взял сумку с принадлежностями. В другой руке у него было несколько небольших поленьев для костра. Мы ушли, не заботясь об оставшейся не запертой двери.