Анна Клименко - Кубок лунника

– Скоро уже?

– Почти готово.

Он встряхнул результат своей работы и сунул Малике под нос.

– Вот оно, – услышала ведьма благоговейный шепот, – вот то, ради чего ведьмы готовы перегрызать друг другу глотки!

– Лично я не в восторге от этой затеи, – парировала Малика, стараясь не глядеть на рубиновую жидкость.

Смотреть-то на нее можно сколько угодно, но при этом знать, что через минуту это неведомое потечет в твои вены? Бр-р-р-р!

Тем временем Александр выхватил из стальной коробки шприц, наполнил его препаратом.

– Ну, госпожа Вейн, держитесь, – и снова жалость в коровьих глазах, – давайте руку жгутиком перетянем, что ли… Кулон у вас симпатичный, небось, поклонник подарил? Ну, ладно вам… Можно подумать, первый раз укол делаете…

– Первый, – успела пискнуть Малика.

Она зажмурилась, а потом ощутила неприятную, тянущую боль в локтевом сгибе.

– Терпение, друг мой, терпение, – голос Александра начал стремительно теряться в нарастающем шуме.

«Разве где-то водопад?» – подумала ведьма.

А потом ее швырнуло в кипящее масло, не меньше, и Малика, разом ослепнув и оглохнув, завопила во всю силу легких.

«Парочка неприятных минут? Всеблагий, я его ненавижу!»

– Прекратите, пожалуйста, прекратите это!

Она билась затылком о жесткую кушетку, пытаясь освободиться из ремней.

– Это скоро пройдет, – зудел над ухом Александр.

Малика уставилась в пространство: она, купаясь в океане боли, по-прежнему не видела ни лаборатории, ни алхимика. Зато – вот он, бред! – на ведьму уставилась пара желтых, с вертикальными зрачками, глаз, и раздался тихий шепот:

– Говорю тебе, это она.

– Что-то не похоже. Почему это произошло?

– Молчи, она может нас слышать…

Внезапно Малика вынырнула на поверхность пылающего моря и огляделась.

В очень странное место она попала – «да это же сон!» – повсюду, куда только хватало взгляда, простиралась серая безжизненная равнина, сквозь ее мякоть к пасмурному небу прорастали гранитные зубья скал. Решив больше ничему не удивляться, ведьма пробурчала:

– Ну, и что дальше? Куда мне идти?

– Доброго дня, – раздалось точнехонько за спиной.

Едва не подскочив на месте от неожиданности, Малика резко обернулась и уставилась на щуплого паренька с огромными, как плошки, карими глазами. Он стоял, ежась на свежем ветру, жалкий и взъерошенный, то и дело потирая узкие ладони.

– И тебе доброго дня, – ответила ведьма, – может быть, подскажешь, куда я попала?

– Я и сам не знаю, куда попал, – сокрушенно признался подросток, – когда-то все было иначе, а теперь…

Он вдруг поднял руку и посмотрел сквозь нее на Малику. Ладонь была полупрозрачной, словно сотканной из мириадов серых пылинок.

«Призрак! Час от часу не легче», – ведьма содрогнулась.

Если все происходящее было следствием коррекции и действия на ее, Малики, организм препарата, то еще куда ни шло. Но если… Если вдруг Малика действительно попала в то место, где обитают призраки, и сейчас прогуливалась по изнаночной стороне Полотна, то…

«Тогда я не знаю, что делать», – мысленно заключила она, – «милорд Ректор предупреждал о том, что неприятности начнутся. Но чтобы так скоро?!!»

– Ты помнишь, почему здесь очутился? – спросила она призрака.

Паренек развел руками.

– Конечно, помню. Вчера меня убил лунник.

– Ты наверняка ошибаешься, – поспешно возразила ведьма, – лунники подчинились людским законам и больше на нас не нападают.

– Меня убил лунник, – упрямо повторил подросток.

И серая долина внезапно огласилась звериным воем.

– Слышишь? Это он, – уверенно сказал призрак, – смотри!

И указал пальцем куда-то в сторону багровых утесов.

Прищурившись и что есть сил напрягая зрение, ведьма вгляделась в серые дали. На утесе, до жути напоминающем кровавый клык, сидел серебристый крылатый зверь. Внезапно мир изнанки дрогнул и потек к Малике, приближаясь; она даже испугаться не успела, как лунник уже был в каких-нибудь десяти шагах. Зверь сложил крылья, повернул угловатую голову и воззрился на ведьму. В золотых глазах не было и следа от человека – неутоленная жажда крови, злость и… Еще что-то… Страх?..

– Это он тебя убил? – спросила ведьма.

Но, как оказалось, призрак исчез, оставив ее в одиночестве.Затем и весь мир начал таять, рассыпаясь прахом, обнажая светлые стены, высокое стрельчатое окно, скорчившегося в кресле Марио Альберта Игиро…

– М-м-м-м, – высказалась ведьма.

Ее напарник выглядел взъерошенным и помятым. Когда только мужественный подбородок успел щетиной зарасти?

– Малика! – его словно выбросило из кресла, – ну наконец-то! Уэлш нашего алхимика чуть с потрохами не сожрал, честное слово!

Ведьма пожевала губами, быстро облизнулась. Во рту, казалось, появилась своя собственная пустыня – с барханами и раскаленным песком.

– Что? Воды? – засуетился Марио.

Он ловко подсунул ладонь под затылок ведьмы, приподнял ее голову, поднося свободной рукой высокий стакан.

– Давай, пей. Ну ты нас и напугала!

Странное ощущение. Вода залила пустыню, даря ей жизнь – но при этом недоброе предчувствие сжало сердце так, что ведьма невольно застонала.

– Что такое? – Марио отставил воду, – целителя звать?

– Не… не надо, – выдохнула ведьма, – что произошло? И почему здесь ты, а не Александр?

Напарник пожал плечами.

– Не мог же я бросить тебя совсем одну. Что до Алекандра, так он заперся у себя в кабинете и боится кому бы то ни было на глаза показаться. Кричит из-за двери, что ему давно пора на пенсию…

– Что… со мной? – предчувствие не отпускало.

– Сейчас – уже ничего. Но было тебе изрядно плохо, Малика. У тебя началась какая-то странная реакция на укол, такого в ведомстве еще не случалось, и…

– И?

Он аккуратно положил Малику обратно на подушку, нервно потер ладони.

– Ты была без сознания четыре дня.

– Вот как, – буркнула ведьма, – еще не начала работать, а меня уже чуть не угробили. Хорошенькое здесь местечко!

– Александр клянется именем Всеблагого, что у него такого никогда не случалось, – Марио покачал головой, – Генрих вызвал эксперта, состав, который тебе ввели, перепроверили. Наш алхимик не ошибся, Малика, он все сделал правильно. Дело в тебе.

– Ну, конечно. Нашли виноватую, – огрызнулась ведьма.

– Не злись, больше это не повторится.

– Естественно не повторится. Что бы я еще раз дала колоть себе вены, да еще и вливать внутрь гадость неизвестного происхождения? Нет уж, увольте, увольте…

Она еще раз огляделась. Сквозь окно сочился розоватый свет занимающегося дня. Выходит, Марио ночевал прямо здесь, в кресле? Хм, какая трогательная и вместе с тем подозрительная забота. Разве что Уэлш приказал?