Сергей Уксус - Остров - 3

— Сергей, там почти все — люди. И самому младшему на вид около тридцати.

— Ну, пятнадцать и десять… Кас, лучше ведь всё равно не придумать.

— Может, ты и прав. Но я попробую.

Где-то через час после начала ужина пришли служаки — Гуль с Киром и Бегун. Я к тому времени собирался уже мыться и спать, но задержался из-за новостей. Очень неприятных: выздоровление нашего слепого не прошло незамеченным, и по городу поползли слухи. Более того, к самому орку уже подходили с осторожными расспросами. И теперь очень желательно было бы решить, что именно зеленошкурый должен врать.

— А зачем врать? Говори правду: несколько лет назад ты случайно встретил Повелителя, и он пообещал тебя вылечить, когда найдёт способ, — Сергей, аккуратно отстранив жён, опёрся локтями на стол и положил подбородок на кулаки.

— А если, — Гуль поспешно проглотил кашу, — спросят, когда и где он его встретил?

Хитро покосившись в его сторону, дракон повернулся к капралу:

— Дарн, ты можешь мне кое-что пообещать?

— Да, командир! — ар-Керт отложил ложку.

— Пообещай, что не будешь рассказывать, когда и где я обещал тебя вылечить.

— Обещаю, командир!

Младший Беллиус широко улыбнулся:

— А вот теперь пусть говорит, что обещал Повелителю не выдавать этой тайны!

— А Кир? — Старый не любил оставлять дело незаконченным.

— Да то же самое! Все сейчас быстренько обещают мне не рассказывать никаких подробностей, включая причины, по которым я их лечил, а потом честно ссылаются на данное слово!

— Всё равно надолго этого не хватит, — буркнул Гуль, возвращаясь к еде. — Тебя просто вычислят.

— Как вычислят, так и отвалят, — посерьёзнел Сергей. — Я не могу всё время заниматься чьим-то лечением. Да и мои предшественники, которых было значительно больше, тоже не страдали благотворительностью.

— Будешь объяснять это каждому?

— Нет. Буду убивать слишком назойливых.

Ну, может, не сразу убивать. Не знаю. Зато знаю, что не хочу оказаться в положении лекаря из той притчи. Очень не хочу. Ещё и потому, что мне, в отличие от него, бежать некуда. И я не один. Так что…

Следующий день оказался не столько трудным, сколько шумным. Сначала в форт прибыли представители разведки (для разнообразия — нашей) и потребовали у коменданта Северного передать им захваченных офицеров. Тот не долго думая отправил «уважаемых» к капитану Урргу ар-Дрогу. Мол, операция проводилась его людьми, так что… Старый в свою очередь… как это… отмазался на Сергея. Ну а брат уже указал маршрут, назвать который просто неприличным у меня, например, не получается: предложить мужчине пойти на этот самый орган дохлого гоблина!..

Обиженные до глубины души шпионы опять побежали к Гулю, но тот только руками развёл: во-первых, формально (да и неформально тоже) партнёр ему не подчиняется, а во-вторых, кто такой командир Особой, чтобы приказывать Старшему? Доблестные представители тайной службы поскучнели: чтобы пожаловаться смотрителю, его ещё найти надо, а время-то идёт! Старый им посочувствовал и опять отмазался. В этот раз — на меня. Мол, тоже Старший. Во всех смыслах.

— Сергей, ты не прав.

— Хм-м-м?

— Зачем людей обидел?

— Каких?

— Тихушников.

— А-а-а… Ну, обидел. А какого хрена под руку лезут?

— Работа у них такая.

— Лезть?

— Нет, сведения добывать.

— И что? Пусть добывают. И вообще, ты-то откуда знаешь?

— Сергей…

— Да понял я, что нажаловались! Вот только с какого перепоя я им Зурга отдать должен?

— А тебе не кажется, что имперцы про нас слишком много знают?

Кажется, не кажется… Знают! Причём Кас прав: слишком много. Систему охраны Наместника — раз. Что мы мёртвых допросить можем — два. Расположение школы — три. Место высадки на островок — четыре… И наверняка ведь ещё и про гранаты пронюхали! А это, как ни крути, пострашнее стыренных книг будет! Н-да-а-а. Зашибись ситуация. Или, говоря другими словами, опять я обломался. Партнёр!.. Партнё-ор!.. Скажи этим, пусть подождут. Сейчас подойду…

Ближе к обеду, когда Сергей с разведчиками наконец-то договорились (никаких сделок с Зургом! Что останется — вернуть! Даже если останется труп), из порта прибежал посыльный. Оказывается, кто-то из крыс захотел выслужиться (или нажиться, что вернее), проявив, как выражается брат, нездоровую инициативу: объявил захваченный корабль особо ценной добычей со всеми вытекающими из этого последствиями. То есть с принудительной продажей в казну по имперским (за неимением собственных, островных) расценкам. А поскольку этими самыми расценками боевые корабли не предусматривались, зажравшийся чинуша милостиво соглашался определить корвет, как «шхуна большая, неновая, в посредственном состоянии». В переводе на деньги — тридцать жёлтеньких. Ну, тридцать пять, но это уже из расположения к нам и со всем содержимым трюмов.

Судя по физиономии, недоумок собой гордился. Сильно гордился. Но недолго. Счётов двадцать. Потом получил от партнёра молнию в лоб. Слабенькую. Не до смерти. А присутствовавший в кабинете и весь разговор довольно ухмылявшийся начальник портовой стражи — в зубы сапогом. Уже от меня: в конце концов, грабить хозяина острова — это наглость!

Дальше дело пошло не так весело: дежурившие за дверью стражники (похоже, их специально там поставили), прибежав на шум (вой и проклятия) и увидев у нас с Сергеем наши любимые шарики, почему-то передумали драться и вступили в переговоры. Мол, нападение на государственных служащих, причинение ущерба и прочее гоблово дерьмо. То есть надо срочно прийти к соглашению с уважаемыми стражами порядка, а иначе…

К большому несчастью говоруна, он, в отличие от крысы, стоял, а не сидел за столом, и поэтому получил от брата значительно ниже лба.

Окончанием истории стали два десятка городских стражников, сопровождаемые магом и нагнавшие нас уже по дороге к дому. Эти парни были несколько иного сорта, так что я просто показал им кольцо и отправил в порт, арестовывать жалобщиков. Пусть с вымогателями городской совет разбирается.

— Кас, как думаешь, много они наворовали?

— А я знаю? Смотря как воровали. Может, много, может — нет. А что?

— Да мысль тут одна пришла. Предложить им скинуться и купить для острова один новый, находящийся в отличном состоянии корвет. Проявить гражданскую сознательность, так сказать.