Ксения Баштовая - Бубновая гильдия

По гоблинским верованиям, Смерть — это светлокожий мальчишка, держащий в руках удочку и кусок алой ткани. Тот, у кого мальчишка выловит душу удочкой, умрет быстро и безболезненно. Тот, кому он накинет на голову красный платок, — медленно и мучительно. С чьей-то «легкой» руки эти события получили в народе название Ночь Алого Платка.

Выступление мятежников длилось всего одну ночь, но его следы видны на улицах Алронда даже семнадцать лет спустя…

Карты бабочками порхали меж ладоней. Колода, повинуясь едва заметным жестам, рассыпалась веером и, треща потертым атласом рубашек, перелетала из одной руки в другую. А клиентов все не было…

Мысли, словно зацепившись за закопченную статую, вернулись к событиям семнадцатилетней давности…

Своего детства Айзан не помнил. Так, какие-то отрывочные образы, не больше. Рыцарь, сжимающий обнаженный меч, молодая тролльчанка, крепко держащая за руку его, трехлетнего малыша… Мужчина в богатой одежде алых и золотых цветов, сидящий верхом на огромном вороном коне. Герб цвета гюльз и ор[5]… Герб в форме щита, на котором изображен лев «пассан»…[6]

Из раздумий молодого шулера вырвал пробегавший мимо гоблин, который поинтересовался на ходу:

— Во что играешь?

И, услышав ответ:

— В «очко», — умчался прочь.

Конечно, можно было назвать и преферанс и покер, да вот только с кем играть? Едва смолк топот деревянной обуви гоблина, как над головой прозвучал мягкий и до отвращения знакомый голос:

— И какова ставка?

Айзан медленно поднял голову, надеясь, что ослышался.

Уличная игра ведь похожа на торговлю. Разложил товар (раскинул карты) и, когда к тебе подходит клиент, отказаться — пусть даже до безумия не нравится его физиономия — нельзя… Последствия отказа могут быть самыми катастрофическими. Купца — исключат из гильдии, а мошенника… «Мастей» в столице много, уж они-то смогут изгнать незадачливого игрока из города…

Темный эльф сладко улыбнулся, пустив изумрудом солнечного зайчика, и повторил вопрос:

— Так какова ставка?

— Две медянки, — выдавил Айзан.

— Надо же… — протянул эльф, обращаясь в пустоту. — А только что было пять злотых… — И он бросил перед Айзаном небольшую монету с вычеканенным профилем Дегариса Констарен'эт Дораниела.

Шулер перетасовал колоду.

Глава Бубновой гильдии взял всего две карты и, подняв глаза на мошенника, уверенно бросил:

— Хватит.

Естественно, сдавая себе, Айзан не поскупился, набрав тремя картами двадцать очков. Проведя рукою над открытыми картами — шестерка бубен, король пик и бубновая десятка, он поинтересовался:

— Ваши карты?

Эльф, нахально усмехаясь и глядя прямо ему в глаза, аккуратно положил свои рубашкой вверх и пропел:

— Двадцать одно.

В первый момент Айзан решил, что он ослышался: судя по крацу, темному эльфу пришла червовая дама и пиковая шестерка. Девять очков, но никак не двадцать одно.

— Что?..

— Двадцать одно, — мягко повторил эльф.

Айзан сжал губы и, сам поражаясь своей наглости, потребовал:

— Предъявите.

Эльф заломил бровь.

— Вы мне не верите? — В его голосе послышалась явная угроза…

Гаргулья, стоявший за его спиной, как бы невзначай положил руку на эфес малкуса,[7] висевшего на поясе.

— Верю, — выдавил Айзан. Странное выражение, светившееся в глазах главы воровской гильдии, погасло, но потом вспыхнуло вновь, едва мошенник медленно продолжил: — Но я хотел бы убедиться, что мое доверие обоснованно…

По губам бубнового туза ядовитой змейкой скользнула легкая усмешка. Затем он медленно одну за другой перевернул карты («не набок, а от себя» — автоматически отметил мошенник), и Айзан почувствовал, как под ним зашевелилась земля: на ковре лежали бубновый туз и червовая десятка… Но это же невозможно! Шулер отлично помнил свой крап: надкол иглой вверху слева почти в самом углу — дама, чуть ниже и правее — шестерка. Ошибиться было нельзя!!! Слишком уж натренированы были пальцы!

Но факт оставался фактом. Двадцать одно.

Эльф перевернул карты обратно, плавно поднялся на ноги — словно перетек из одной позы в другую — и, бросив:

— Тай, забери мой выигрыш, подашь какому-нибудь нищему, — пошел прочь.

Гаргулья сгреб деньги и направился вслед за ним.

Айзан схватил карты, оставленные эльфом, и впился в них взглядом.

Земля не просто зашевелилась, можно было почувствовать ее вращение: в руке у него были червовая дама и пиковая шестерка…

Несколько минут парень сидел, пытаясь понять, как такое могло произойти (единственным объяснением, приходящим на ум, была магия), когда чья-то тень заслонила солнце. Айзан медленно поднял голову… Гаргулья — телохранитель главы гильдии воров оскалился, с его клыкастой физиономией это могло изображать и улыбку и угрозу.

Сердце замедлило ход, а потом и вовсе застряло в горле. Айзан, сидящий на ковре, находился в заведомо худшем положении, чем нависающий над ним гаргулья…

Телохранитель медленно разжал кулак — на ковер спланировал небольшой кусочек картона — и прогрохотал:

— Босс сказал: за храбрость. — А потом развернулся и пошел прочь…

Айзан непонимающе мотнул головой. Куда катится мир? И что, собственно говоря, только что произошло?

Наконец его внимание привлекла картонка, лежавшая на земле. Он поднял ее, осторожно перевернул. На одной из сторон было размашисто написано: «Ул. Легрона, 43. Трактир „Пьяный гном“. 7 часов вечера».

Было в этом куске бумаги что-то странное… Айзан полуприкрыл глаза, медленно провел кончиками пальцев по ребру картонки и замер, увидев, как от бумаги отделились два тонких, с волос толщиной, полупрозрачных листа размером с игральную карту каждый. На одном была изображена десятка, а на другом — туз.

Даже кентавр, промахнувшийся мимо гвоздя и попавший молотком по пальцу, оборвал свою страстную речь на полуслове, прислушиваясь к цветистым высказываниям обманутого обманщика.

К часу дня Айзан окончательно и бесповоротно решил, что ни в какой трактир он не пойдет. Но в половине седьмого он остановился перед зданием с грубо нарисованной вывеской, изображавшей странное бородатое и пучеглазое существо с кружкой пива в передних лапках (потому как назвать это руками было бы трудно).

Тяжело вздохнув и припомнив всех известных богов (их насчитывалось всего ничего, а точнее, вообще ни одного. Фортуну ведь трудно назвать богиней, она вершит судьбы даже бессмертных), мошенник толкнул дверь и вошел в трактир.