Тэд Уильямс - Игра теней

— Это еще почему? Я знаю, что у тебя нет ни семьи, ни друзей. Значит, тебе не с кем прощаться.

— Ты прав, бесценный. Но боюсь, в сегодняшней схватке я сломал локоть. — Солдат приподнял поврежденную руку, поддерживая ее здоровой. — Мне необходимо вправить и перевязать его. Я лучше справлюсь со службой, если больная рука не будет мне докучать.

Автарк кивнул головой и разразился смехом:

— Мне по душе твое хладнокровие, солдат. Что ж, иди, лечи свою руку. Тебе предстоит трудная задача. Как знать, что ждет тебя, если ты ее выполнишь? Может, я назначу тебя на должность старика Вэша.

Губы Сулеписа искривила зловещая ухмылка. Его глаза блестели, как в горячке.

«Наверное, этого человека — или живого бога — беспрестанно терзает лихорадка, — пронеслось в голове у Вэша. — Наверное, в крови у него горит солнечный огонь. И поэтому он опасен, как раненая гадюка».

— Что ты думаешь об этом, старина? — донесся до него голос автарка. — Готов уступить свое место преемнику? Готов передать ему свой опыт?

Вэш низко поклонился, стараясь держаться так, чтобы на его лице не дрогнул ни один мускул.

— Я с радостью выполню любое твое желание, бесценный. Твои желания — закон для всех твоих подданных.

Глава 9

Глубоко под землёй

У Тсо и За родилось много сыновей, и величайшим из них был Зафарис, принц Вечера. Он летал по небесам на черном соколе и, завидев зверя или демона, угрожавшего обители богов, поражал врага своим топором из вулканического камня. Сей топор носил имя Громовой Удар, и мир, дети мои, не знал более могущественного оружия.

— Ты думаешь, я так запыхался, потому что я… слишком тучный, — пробормотал Чавен, прислонившись к стене коридора и обмахиваясь перевязанной рукой. — Но дело не в этом. То есть, конечно, жиру во мне много, но…

— Ничего подобного, — перебил его Чет. — Ты никогда не был толстяком, а за последние дни, пока голодал и прятался, и вовсе исхудал. Ты просто выбился из сил и нуждаешься в отдыхе. В этом нет ничего постыдного.

— Да нет, я вовсе не устал! Беда в том, что я… я боюсь этих подземных коридоров.

Даже в свете настенных факелов, придававших всем лицам серо-зеленый оттенок, щеки Чавена поражали своей бледностью.

«Наверное, на придворного лекаря угнетающе действует сумрак», — отметил про себя Чет.

И в самом деле, освещение казалось слишком тусклым даже для привычных к темноте глаз фандерлинга. Они находились на краю города, там, где Нижнюю Рудную улицу пересекали многочисленные безымянные переулки — их когда-то начали застраивать, но бросили после того, как планы гильдии каменотесов изменились.

— Тебя страшит темнота или… что-то другое? — осведомился Чет.

На память ему пришел таинственный человек Джил, который взял его в город, на встречу с народом кваров. Джил тоже все время был настороже, но тревогу ему внушали не туннели, а нечто, скрывавшееся в глубине под ними.

— Или задавать этот вопрос невежливо?

— Нет, нет, — покачал головой Чавен. — Ведь ты мой лучший друг, ты спас мне жизнь. Сейчас я немного отдышусь и… расскажу тебе о том, какова причина моего страха.

Через несколько мгновений дыхание Чавена выровнялось, и он начал рассказ:

— Ты знаешь, я прибыл из страны Улос, что лежит на юге. Но известно ли тебе, что я принадлежал к богатому семейству Макари?

— Мне известно лишь то, что ты сам мне рассказал, — произнес Чет.

Он старался ничем не выдать нетерпения, но мысли об Опал, ожидавшей его дома в обществе погруженного в оцепенение пасынка, не давали Чету покоя. Большая часть утра уже прошла, время летело незаметно, как песок в песочных часах, а цель их похода до сих пор оставалась для Чета тайной.

— Да, это было очень богатое семейство, и, судя по дошедшим до меня слухам, оно и доныне сохранило свои богатства. Я порвал с ними много лет назад, когда они начали служить Парнаду, покойному автарку Ксиса.

Чет мало интересовался автарками, покойными и ныне здравствующими, однако сделал вид, что все понимает.

— Да-да, конечно, — закивал он головой.

— Я вырос в Фалопетрисе. Окна нашего дома выходили на Гесперийский океан. Дом этот стоял на высокой каменной скале, пронизанной многочисленными туннелями. Такими, как этот.

Чет помнил, что цитадель холма Мидлан является не просто наскальным поселением, но колыбелью его народа, и что все фандерлинги в буквальном смысле слова вышли из Соляного пруда, поэтому ощутил легкий приступ раздражения. Он был убежден, что жалкие туннели Фалопетриса не идут ни в какое сравнение со здешними. Однако Чет быстро взял себя в руки — он понимал, что лекарь никоим образом не хотел его уязвить. Чету не терпелось услышать продолжение рассказа и узнать наконец, почему его друг потерял присутствие духа.

— Мне доводилось слышать о тех скалах, — заметил он. — По большей части они состоят из известняка и туфа. Отличный материал для кирпичей и…

На сей раз нетерпеливое выражение мелькнуло на лице Чавена.

— Несомненно, — перебил он. — Так вот, когда я был мальчишкой, мы с братьями часто играли в пещерах. Глубоких пещер мы избегали, так как даже мои братья понимали, что они слишком опасны. Для игр мы обычно выбирали выемки в скале неподалеку от нашего дома. Там мы изображали из себя морских волков и строили крепость, чтобы отразить нападение захватчиков из Ксиса.

Губы Чавена исказила усмешка, он коротко и невесело усмехнулся.

— Эти игры можно считать иронией судьбы, — пробормотал он и продолжил свою историю. — Так вот, как-то раз старшие братья рассердились на меня — уже не помню, по какой причине — и бросили одного в пещере. Мы спустились туда по отвесной тропе, а когда тропа оборвалась, воспользовались веревочной лестницей, которую утащили из нашего сарая. Без лестницы выбраться из пещеры было невозможно. Мои старшие братья и сестра Замира вскарабкались по ней и забрали ее с собой, а меня оставили в одиночестве. Поначалу я думал, что они скоро вернутся. Мне было лет пять-шесть, и я вообразить себе не мог, что старшие поступят со мной так жестоко. Наверное, они собирались хорошенько испугать меня, а потом освободить из плена. Но один из моих братьев, Нирам, упал и сломал ногу. Перелом был такой тяжелый, что из раны торчали обломки кости. После того случая брат навсегда остался хромым. Так вот, братьям пришлось на руках нести Нирама домой. Поднялась суматоха, родители спешно послали в город за хирургом. И в этой суматохе обо мне забыли. Не буду утомлять тебя описанием кошмарных часов, которые я пережил, — сказал Чавен, словно боялся наскучить собеседнику.