Татьяна Леванова - Сквозняки. Ледяной рыцарь

— Это не более чем романтическая семейная легенда, — тетя обхватила се бя руками, как будто внезапно ей стало очень холодно, она отвернулась к окну.

— Мне очень жаль, — мягко сказал лекарь. — Похоже, я расстроил вас, напомнив о дорогих вам людях. И ты, девочка, тоже прости. Все, что я могу, это делать предположения, потому что за всю мою жизнь еще ни один из тех, кто подвергся проклятью ледяной кости, не вернулся к нормальной жизни. Я не могу рассчитывать наудачу, я все время ищу, ищу… Ищу…

Он вдруг запнулся, глядя на прутик в глиняной вазе. С минуту смотрел на него очень внимательно, потом протянул ру ку, чтобы дотронуться.

— Извините, это мое, — сказала Ма шаи, чтобы перевести разговор, спроси Q ла: — Скажите, вы хороший доктор? т

— Простите, что? Хороший ли я доктор? — рассеянно отозвался лекарь Сер дюк.

— Вы хорошо лечите людей?

X — Калина, он самый лучший лекарь, потому и работает тут, при замке Мор В ского ветра, — вставила привениха. №

— Тогда вы должны знать Ракуш-ну» — хитро улыбнулась Маша, вспомни и, что ежи говорили, что только лучшие из лекарей заслуживают внимание мШастых ежей.

Ракушку! — лекарь выпрямился, и! идя на девочку сверху вниз. — Конечно, я знаю Ракушку. Что бы я делал без ее | о истов… Но ты? Кто мог тебе назвать ее имя?

— Ежиха, что лечила мой ушиб, веле-

i. i обратиться к ней, мол, она доделает. Мы не передадите ей?

— Конечно, я передам, но Ракушка очень занята в последние дни. Скажи мне, девочка, откуда у тебя эта веточка?

— Мне ее дали…

— Она может пустить корни. Я посажу ее. Не дашь ли ты мне ее?

— Если пустит корни, дам, чтобы не погибла, — Маша отвернулась и подошла к тумбочке с вазой. — А пока не могу, мне велели не выпускать ее из рук.

I впрочем, я могу отдать вам листик. Лекарь не успел ничего сказать, он голько ахнул, когда девочка оборвала П ICTOK и протянула ему.

— Вы свободны, — объявила ему применила. — Если больше никаких рекомендаций не будет…

— Только покой и отдых, пусть денек проведет в постели, через пару дней можете начать тренировки. Что же до зав трашнего пира и бала, полагаю, вреда не будет.

Он ушел, но перед тем как выйти за дверь, еще раз оглянулся на прутик, стоящий в вазе. Листик он унес в руке.

— Ну что же, детка, — вздохнув, при-вениха оторвалась от созерцания моря за окном. — Я отдала распоряжения насчет обеда, его скоро принесут. Потом ты сможешь поспать, но не спи слишком долго — завтра твой первый бал. Мне хотелось бы проэкзаменовать тебя перед ним. Насколько хорошо ты помнишь уроки в Громовой груде,

— Вы имеете в виду книгу? — Маша ответила тетке дерзким взглядом. — Или пощечину, что вы мне дали в то утро, ко-0 гда началась осада? Или мертвого старь-л евщика у вашего трона?

— О, — отозвалась госпожа Рыкоса. Пристально взглянув на девочку, она прошла по комнате к камину и опус-

X тилась в деревянное кресло с высокой Щ спинкой. — Похоже, ты затаила на меня В обиду? «А

Сл — Я помню все, чему вы меня учили.? Может быть, я действительно ошиблась, п к лесу, и у дикушек на меня напали не мм. Дядя Андрей сказал, что вас в это иремя не могло быть в том месте. Но я ви-irjia, как вы шли по коридору с ножом в руках, иу вас были странные глаза. Яви-1спа мертвого старьевщика. Я помню наш крик — в тот момент, когда меня < Просили в бочке в горную реку. Вы ска-»али рысарям, что не позволите им предать вас. И ваш голос изменился.

— Что ты хочешь сказать? — спокойно спросила Рыкоса, — Что больше не

<i се лаешь быть моей приемной дочкой?

— Вы снова будете угрожать мне, чтобы я плясала под вашу дудочку?

— Я никогда не угрожала тебе, моя девочка, — Рыкоса выпрямилась во весь рост. — Каждому из случаев есть свое объяснение.

— Мне очень интересно, — съязвила Маша.

— Перед лицом опасности люди час-го ведут себя так, как им несвойственно. Я была в отчаянии, боялась, что потеряю тебя — после стольких лет, которые и провела без всякой надежды. Я боялась потерять наш родовой замок. Каюсь, я позволила своей звериной сущно- 1 сти вырваться наружу. Такое изредка случается со всеми чистопородными потомками Гривухи. Ненадолго могут измениться глаза, голос, характер.

|— Поэтому вы убили старьевщика?

— Этот хитрый старикашка… — Ры-коса принялась мерить шагами комнату, — много лет бродил по замкам, скупал старые вещи, иногда подворовывал, не гнушался никакой грязной работы. Он был в курсе всех семейных тайн, мог выдать расположение войск, подземных ходов, мог отравить колодец. Он. собирался выкрасть тебя, я узнала, что он совсем заморочил тебе голову.

— Это портрет Калины? — Маша сдернула с тумбочки подвеску. — Вы говорили, я ее копия!

$

л л рэ ж л В

— В детстве была, с годами ты все больше становишься похожа на своего отца. Я хотела защитить тебя. Так же, как и тогда, когда ударила тебя. Мне нужно было, чтобы ты усвоила урок. Чтобы навсегда запомнила, что не пристало венцессе проявлять слабость и дурной характер перед теми, кто ей служит, Так же поступила в свое время моя мать. Никто и никогда не видел меня неопрятной, растрепанной, паникующей.? Нгрнее, панику я стараюсь заменить яростью.

Маша снова вспомнила, как выгляде-пн Рыкоса в тот зимний день, в лесу — дикая, странная, с нечесаными волосами, небрежно одетая — и окончательно поверила, что это не могла быть она. Иге звучало очень разумно — Гривуха, ярость, старьевщик. Кроме одного — Миша была Машей, Не венцессой Калиной.

— Я вам верю, — наконец сказала де-иочка. — Но я не могу играть в ваши игры. Я не венцесса, я не должна жить в «гой комнате, танцевать на балах. Я приехала сюда…

Она запнулась, не решив, рассказывать ли привенихе о ледяном рыцаре. Но га истолковала ее замешательство по-своему.

— Ты приехала, потому что у тебя не было выбора. Андрей рассказал, что ему пришлось увозить тебя из деревни едва ли не силой. Все рыеари, что ехали с оболом, уже в замке и подтвердят, что ты венцесса Калина. Андрей уверен в этом и поклянется чистотой своей породы. Он утверждает, что перед лицом опасности ты вела себя вполне достойно, твоим предкам не пришлось бы за тебя краснеть. Ты общалась с дикушками, с волками, с умшастыми ежами, с соседушками, ты противостояла чудовищу, крылатому змею, диким зверям, ты проводила в последний путь застывшего рысаря — все это испытания не для деревенской простушки. Я не ошиблась в тебе. Считаешь ты себя венцессой или нет, ты достойна этого титула. Прими его с честью.

— А если нет? — еле слышно переспросила девочка.

— Самое страшное преступление в этом мире — предательство чистой породы. Если тебя признают самозванкой, тебя обезглавят. Так что никогда, даже наедине с собой, покуда ты в замке Морского ветра, не сомневайся в своем титуле. Как я не сомневаюсь в том, что ты