Ярослав Коваль - Под сенью короны

Из состояния ступора меня вывело прикосновение женской руки к плечу.

— Идём, — негромко, но твёрдо произнесла Аштия. — Ступай за мной.

Женщина скользнула взглядом и по сопровождавшим её людям, хотя могла этого не делать. Я ожидал, что Аджиб оттеснит меня в сторону, но так и дошёл до выхода из особняка по правую руку от её светлости. До самого экипажа. Видимо, сейчас она уже и на самом лучшем пластуне не решалась ездить — только в карете. Я помог ей подняться по трём крохотным ступенькам, но и вступив внутрь она не отпустила моей руки. И мне пришлось последовать за своей покровительницей в карету.

— Садись. — Госпожа Солор с комфортом устроилась напротив, подгребла под себя подушки. — Нужно поговорить.

— Я прошу прощения, если нарушил традиции, но мне как-то категорически не по себе, когда с женщиной так обращаются…

— Серт, я тебе благодарна, конечно, за твоё заступничество. Однако призываю тебя быть осторожнее и благоразумнее. Твои осторожность и благоразумие могут минимизировать и мои собственные проблемы. Откровенно говоря, примерно представляю, откуда взялась такая бешеная вспышка недовольства мною. Солдаты спонтанно устроили мне чествование после моего возвращения из рейда. Ты слышал об этом?

— Нет.

— Это всего лишь ревность к таким вот проявлениям солдатских симпатий.

— Знаешь, мне плевать, почему этот утырок ведёт себя с тобой, как последнее чмо. Не очень догоняю только, почему это ты рвёшься понимать его резоны?

— Тише, тише…

— Аше, неужели ты не осознаёшь, что он планомерно копает под тебя?

— Понимаю, конечно.

— Он присвоит все твои победы, а недочёты и провалы повесит на твою шею. А провалы ведь будут, можно даже не сомневаться в этом! Особенно если учесть, что его люди постоянно суют тебе палки в колёса!

— Успокойся, Серт.

— Легко сказать… Так! Что это там?

— Городская площадь. На которой сейчас торжественно казнят госпожу Атейлер. Не стоит высовываться. Шторки тоже не стоит отодвигать. Оба мы с тобой уж лучше обойдёмся без подобного зрелища. Поверь мне.

— И кто принял решение о казни?

— Не я, конечно. Я уговаривала дождаться родов и только тогда казнить, умоляла и убеждала. Но моё мнение в окружении нового Главнокомандующего мало кого интересует. Что касается его величества, то он сейчас в столицах. И, откровенно говоря, вряд ли стал бы вмешиваться. Ему сейчас нужно заниматься другими вопросами. Право решать эти задачи отдано господину Лагрою.

— Он просто угрёбище лесное! Почему всем насрать на то, что он творит? Почему никто из твоих людей не вмешивается? Никто из людей императора?

— Им это строжайше запрещено.

— Аше, ведь все эти действия направлены и против тебя тоже. Происходящее уже больше смахивает на полномасштабную политическую войну. Если ты сейчас не сделаешь что-нибудь, он тебя с потрохами сожрёт.

— У него нет шансов. — Аштия внимательно рассматривала меня. Казалось, что её глаза поблёскивают в темноте, будто грани камней, отразившие отсветы факелов. Надо же, как быстро стемнело, я и не заметил. До чего ненависть может ослепить…

— Ты так в этом уверена?

— Я знаю. Ладно. Расскажу и тебе, а то ведь ты способен выкинуть ещё что-нибудь… намного более непродуманное. Хотя как раз ты-то и мог сам догадаться. Разве не ты мне рассказывал о Гражданской войне у тебя на родине и о вашем императоре, расправлявшимся с оппозицией?

— Э-э… Прости, не понял. Ты это к чему?

Женщина приподняла брови и посмотрела на меня взглядом малого ребёнка, который мгновение спустя стремительно повзрослел. Взор её светлости, вроде до безмятежности спокойный, был взглядом военачальника, оценивающего вражескую армию, или лучника, выбравшего цель. Болезненно, когда на тебя так смотрят. Становится страшно, что ты недооценил противника.

— После захвата столиц, да ещё и бескровного захвата, перелом в ходе войны стал очевиден. Конечно, всё ещё могло и может повернуться по-всякому, но рассчитывать на победу уже можно. Ты это понимаешь, не так ли?

— Пожалуй, да, — ответил я, напрочь сбитый с толку. — Более чем.

— Дальнейшие военные действия неизбежно должны быть связаны с репрессиями против мятежников. Да, они мятежники, и их необходимо покарать ради блага Империи. Но при этом они — представители многих видных аристократических семейств. В том числе и самых видных. На аристократии держится власть императора, и восстанавливать её против себя государю категорически не хотелось. Но ответственность за казни так или иначе должна лечь либо на его величество, либо на Главнокомандующего и главу Генштаба, то есть меня. А это императору тоже совершенно ни к чему… Не понимаешь? На привязанности и уважении солдат и офицеров к семье Солор строится половина побед Империи. Можно спланировать что угодно, как угодно, но воюют-то простые солдаты. А они могут воевать очень по-разному. И если воздействовать только страхом, то позднее его величество взмокнет подавлять восстания.

— Это верно…

— Империя лишь тогда процветает, когда её не терзают войны. Можно вести их за пределами страны, укрепляя таким образом границы, сбрасывая накопившееся социальное напряжение, но на территории государства — нет и нет… Перед его величеством стояла задача покарать мятежников и при этом не измазать меня кровью, не рассорить смертельно с другими аристократическими родами. И самому остаться в стороне. И я предложила ему такой выход.

— Подставной Главнокомандующий?! — осенило меня.

— Временный. Он облечён всей полнотой власти и ответственности, и сам искренне считает, что всё зависит от него. Я общаюсь с его величеством посредством его людей, и так мы оба с ним контролируем, чтоб ничего капитально-провального не произошло. Однако господин Лагрой имеет возможность проводить собственные операции, и результаты большинства из них отнюдь не блестящие. Это потихоньку восстанавливает против него солдат и офицеров. В армии его никто не любит, такой расклад исподволь укрепляет мои позиции. Руштеф копает под меня и тратит на это уйму сил, но его величество ведь знает, в чём тут дело. Наветам он не поверит. Так что я спокойна. Чуть позже господин Лагрой расправится с основными фигурантами восстания, самыми родовитыми мятежниками, и государь казнит его за превышение полномочий, обман доверия его величества, за преступления против представителей аристократии (сегодняшнее вопиющее происшествие тоже будет упомянуто), за провалы и так далее… Скажи, нужно ли предупреждать, что эта информация — одна из строжайших тайн Империи на настоящий момент, или сам понимаешь?