Карина Демина - Черный Янгар

— Рад, что ты отозвался на наше приглашение, — сказал кёниг.

Он восседал на вершине и тусклый осенний свет окутывал его фигуру, которая, казалось, стала еще массивней. Скоро сравняется кёниг по толщине с Кейсо.

— Разве мог я поступить иначе? — Янгар поклонился и подошел к трону.

Еще тогда, десять лет тому, завоевал он право оставаться на ногах, как подобает сыну Золотого рода. И ныне не собирался его отдавать: не будет Янгхаар Каапо ползать на коленях, пусть бы и не по нраву Вилхо подобная вольность. Хмурится он, но молчит.

— Зачем ты звал меня, мой кёниг? — у самого трона Янгхаар вновь поклонился. — Неужели случился мятеж?

Покачал головой Вилхо: почудилась ему насмешка в голосе Каапо.

— Восстали покоренные во славу твою народы?

Снова покачал головой Вилхо.

— Или ты готов вновь послать меня к границе, чтобы твоя земля стала еще больше?

— Замолчи!

Голос кёнига громом гремел. Вот только Янгхаар давно уже не боялся гроз, даже венценосных. Сердится Вилхо? И пускай. Но и злясь на Янгара, пускай помнит, сколь многим обязан ему.

— Нет, — сняв руки с подлокотников трона, положил их Вилхо на массивный свой живот. — Спокойствие даровали боги. И подданные наши живут в мире и благоденствии… кроме тебя, Янгар.

Он замолчал, позволяя Янгару ответить, но и тот не произнес ни слова.

— Писали мы уже, что премного огорчает нас война, которую ты развязал.

— Я…

— Молчи, Янгар, — вялый взмах руки и золотые пальцы касаются пухлой золотой щеки. — Ты объявил о мести. Ты обнажил оружие. Ты повел аккаев на земли Ину. Разве не так?

— Так, но…

— Ты убил троих его сыновей…

— Двоих, — уточнил Янгар. — Олли Ину жив.

— Но лучше было бы ему умереть.

— Для кого лучше?

Спиной ощутил взгляд Кейсо и вздох его беззвучный услышал.

— Ты упрям, Янгар, мы знаем. И мы терпим твое упрямство лишь потому, что помнми, сколь многое ты сделал для нашей страны. И мы готовы признать, что ты имел веские причины для мести… но тебе следовало прийти со своей обидой к нам.

И что бы он сделал, бессильный кёниг?

— Ты же решил начать войну, — с упреком произнес Вилхо. — И тем самым нарушил покой нашей земли…

Если он ожидал раскаяния, то Янгхаар не был готов каяться. И поклон его вышел не в меру резким, что не осталось незамеченным.

— Но мы готовы простить тебя. И Ерхо Ину заплатит виру за твою обиду. А ты ему — за убитых детей, — Вилхо поднялся.

Он спускался с золотой горы. И роскошное одеяние не в силах было скрыть неуклюжести его тела. Сияли топазы, полыхали огненные лалы, но больше не ослеплял блеск драгоценных камней Янгара. Видел он пухлый мягкий живот, перетянутый роскошным поясом, впалую грудь, плечи, прогнувшиеся под тяжестью парадного убранства и короткую, в складочках шею.

Кейсо тоже был толст, но его полнота не вызывала у Янгара такого отвращения.

Остановившись на середине пути, Вилхо позволил рабам подхватить себя под руки. Его ладони вяло обвисли. Поплыла золотая краска на лице. И пот катился по широкому лбу.

Сиплое дыхание доносилось до Янгхаара.

И сквозь приторную сладость благовоний пробивался кисловатый запах разъеденного болезнью тела.

Рабы помогли кёнигу спуститься. И они же поддержали его, когда Вилхо, морщась и кривясь, ступил на красную дорожку. Он подошел к Янгару и, заглянув в глаза, сказал обычным своим скрипучим голосом:

— Ты замиришься с Ину, понял?

Влажные пальцы вцепились в щеку.

И на миг показалось: Янгар снова в прошлом, на рынке Бейсам. И не в тронном зале Оленьего дворца стоит, но на деревянном помосте. И не Вилхо Кольцедаритель рядом, но старший евнух Тершен-паши пальцами в рот лезет, пытаясь понять, хороши ли у раба зубы.

Старший евнух каждую неделю отбирает мальчишек.

Велик гарем у хозяина.

И потянуло оскалиться, впиться, как тогда, в унизанные перстнями пальцы.

Сдержался Янгхаар, только отшатнулся.

— Замиришься, — совсем иным тоном повторил Вилхо. И пальцы свои о камзол Янгара вытер: — Не забывай своего места, Янгхаар. Мы тебя вознесли. Но мы тебя и уничтожить можем.

— Кто тогда будет сторожить твой дом, кёниг?

Вилхо повел плечом и спокойно ответил:

— Поверь, найдутся желающие.

Глава 23. Призраки

Не прошло и трех дней, как встретились два заклятых врага.

Встал перед золотым троном Ерхо Ину.

Склонил голову Тридуба перед кёнигом и положил к подножию трона дюжину шкатулок, драгоценными камнями наполненных. Бросил к ногам Вилхо шкурки чернобурок и соболей.

Принес Янгхаар чудесные ткани: яркие шелка и бархат мягкий, как первая трава, златотканный атлас и скользкую переливчатую тафту, которую делали за морем. Привел он дюжину жеребых кобылиц изабелловой масти и полдюжины тонконогих восточных жеребцов.

Доволен остался Вилхо.

Принял он дары и, велев подняться, подал Ину правую руку, а Каапо — левую.

— Мы, — обратился он к Янгару, — волей богов поставлены над Севером и данной нам властью освобождаем тебя от клятвы, принесенной столь неосторожно. Мы говорим, что неугодна месть богам.

Жрецы, сидевшие у подножия трона на мягких белых коврах, закивали.

И Советники подхватили слова Вилхо.

— Отправь в храм Маркку черного быка. И матери всего сущего — дюжину белых голубей. Для Акку — клинок, кровью обагренный…

Поклонился Янгхаар, показывая, что сделает так, как кёниг велит. И вряд ли кто видел усмешку на его губах. Кёниг же нахмурился и громко произнес:

— Да будет отныне между вами мир вечный.

И руки соединил.

Сдавил Тридуба ладонь Янгхаара так, что затрещали кости. Крепким было и ответное пожатие. Смотрели двое друг другу в глаза. Улыбались.

И всякому было ясно: страшным будет мир меж ними.

— Будь у меня еще одна дочь, — усмехнулся Ерхо Ину, сжимая ноющие пальцы в кулак. — Отдал бы ее тебе. А пока возьми виру за свою обиду.

Три сундука, наполненных золотым песком, внесли в зал.

— Что передать твоему сыну? — Янгхаар не удостоил виру и взгляда.

— Тот, о ком ты говоришь, больше не мой сын.

Не ответил Янгар, но подал знак, и встали перед Тридуба сундуки с монетами.

Довольным выглядел Вилхо.

Вот только люди, к кёнигу близкие, шептались, что слишком уж вольно стал держаться Черный Янгар. И подчинившись воле кёнига на словах, на деле он задумал недоброе: нарушить слово, перед троном сказанное. А иные и вовсе заговорили, что будто бы вышел час славы Янгхаара Каапо. И пусть пока еще он в силе, но вскоре иссякнет эта сила.