Ксения Баштовая - Дорогу осилит идущий

— Я… Я не понимаю…

— Ничего не припоминаешь?

— Н-нет… То есть не знаю… Я не…

— Понимаешь, Долли, — женщина счастливо улыбнулась, — я сейчас проверила фенотип вот этого конкретного… — Мрия сверилась с записями, — …слуа. И получается, он твой брат.

ГЛАВА 10

Спроси, какое слово чаще всего повторяется в Заветах Неблагого Двора?

Молодой ответит — честь. И он будет прав.

Зрелый ответит — отвага. И тоже будет прав.

Пожилой ответит — месть. И тоже будет прав.

Ибо это слово — Смерть.

Оно охватывает все сказанное.

Дольшери стояла, не шевелясь. Лишь испуганный взгляд метался от Рэя к Мрии…

— Ничего не помнишь? — ласково продолжила лаборантка. — Совсем ничего? Почему ж так плохо? — в голосе проскользнули нотки издевки, скрытой за поддельным сочувствием. — Получается, хорошо я поработала. Мозги промывать тоже надо уметь… Не помнишь, как пришла… пришел? Или все-таки пришла? С Живкой в Лес? Совсем ничего не помнишь, Дольшери — или, — женщина бросила короткий взгляд в свои заметки, — Дольшер, как лучше?

Ее собеседница дрожала всем телом. В глазах появилась тень какого-то безумия…

И Рэй поверил. Окончательно поверил во всю ту дребедень, что рассказывала Летисия, в то, о чем дриады так возмущенно кричали, что этого не может быть, в то, что пытался доказать, не веря сам ни единому слову, Дин…

Мужчина рванулся вперед, с силой ударил кулаками по стеклу, и Дольшери испуганно отшатнулась, а Рэй вновь ударил по преграде, не обращая внимания на то, что разбивает руки в кровь:

— Дол! Вспомни! Ты должен вспомнить! Ты ведь сам вышел за меня на арену! Вспомни, кто я! Вспомни Дина! Вспомни! Ты должен вспомнить!

Он кричал, срывая голос, на стекле оставались потеки крови из разбитых рук, а он, не обращая никакого внимания, вновь и вновь бил по прозрачной преграде…

— Дол, вспомни! Ты ведь сам говорил! Это твои слова! «Голос крови важнее слов племени»!

Женщина отступила на шаг, еще один, а потом бросилась прочь из комнаты.

Пневматическая дверь закрылась за ее спиной, Дольшери упала на колени в коридоре, схватилась руками за голову. Казалось, кто-то вновь и вновь вгонял в виски раскаленные иглы, достававшие до самого мозга…

Дриада — восемнадцать лет назад бывшая слуа, носившая тогда имя Дольшер, — выгнулась дугой, и истошный, безумный вопль сорвался с ее губ…

Крик боли, крик сумасшествия плясал по коридорам Великого Древа, отражался от стен, пробивался из одной комнаты в другую. И был отчетливо слышен в лаборатории, где сидела, развалившись в мягком кресле, Мрия.

— Сильно ее задело, — хихикнула она. — Надо будет, как все закончится, покопаться в ее голове, мозги прочистить, а то мало ли…

Рэй стоял, тяжело дыша, не отводя напряженного взгляда от закрывшейся двери. Затем медленно опустил руки, перевел взгляд на Мрию:

— Я убью тебя, — его голос не выражал ничего. — Я никогда не поднимал руку на женщину, но клянусь Тьмой, когда я выберусь отсюда, я убью тебя!

— Сколько пафоса! — хихикнула хозяйка лаборатории. — Боюсь только, ты отсюда не выберешься. Никогда.

Дин молчал. Не проронил ни слова во время вспышки Рэя, никак не прокомментировал слова Мрии… Только стискивал побелевшими от напряжения пальцами рукоять метательного ножа, висевшего на поясе. Ножа, который никто не потрудился забрать.

Крик за стеной стих.

Мрия покосилась на дверь и улыбнулась:

— Вот и чудненько, — затем повернулась к пленникам: — Продол…

В комнате мигнул свет.

И еще раз.

И еще.

— Что за чертовщина! — буркнула женщина, вставая с кресла. — Триста лет бесперебойно все работало!

Впрочем, далеко уйти она не смогла. Дверь открылась, и в комнату вновь вошла Дольшери.

Волосы женщины растрепались, из уголка рта свисала тонкая ниточка слюны…

— Что тебе надо? — недовольно поинтересовалась Мрия. — Ты мне больше не нужна, можешь идти.

Ей не ответили. Дольшери двигалась как-то странно, как сломанная игрушка, забывшая, какими должны быть правильные движения. Ее ладонь скользнула по панели на стене, пальцы подхватили один из уголков, рванули вверх, отдирая.

— Что ты творишь?! — взвизгнула Мрия.

Дольшери перевела на нее пустой взгляд и зло, безумно рассмеялась.

— Какого черта?!

Руки Дольшери, казалось, жили сами по себе. Женщина легко смахнула на пол какие-то бумаги, не глядя, ударила кулаком вбок, по монитору. Посыпались мелкие осколки, часть из них впилась в кожу, но Долли — та, что еще полчаса назад была Долли, а сейчас, пожалуй, уже не была никем, — этого даже не заметила. Хриплый, каркающий смех вновь сорвался с ее губ.

Мрия рванулась к ней, вцепилась в плечи:

— Да что ты творишь, тупая овца?!

Сумасшедшая с невиданной силой отшвырнула ее в сторону, ударила кулаком по какому-то механизму, вдребезги разбивая его, рванула в сторону еще какую-то панель, под нею показалось переплетение проводов, и безумица вцепилась в них, обрывая соединения.

Замигали лампочки, стены стеклянных «банок» медленно начали опускаться…

— Идиотка! — взвыла Мрия.

Лаборантка рванулась к помешанной и, уже не думая, что может остановить ее голыми руками, подхватила со стола какой-то прибор, и с силой опустила на голову Дольшери. Женщина покачнулась и упала… Изо рта текла кровь…

Впрочем, Мрия все равно опоздала. Стены «банок» опускались все быстрее, и уже через мгновение Рэй рванулся вперед.

Он не успел. Смазанное движение рядом, и длинный метательный нож вошел Мрии под левую лопатку.

— Прости, дядя, я не удержался.

Неестественно бледное лицо Дина не выражало никаких эмоций. Только в темных глазах было что-то странное.

И страшное.

Рэй встретился с ним взглядом, медленно кивнул и направился к лежащим на полу телам. Опустившись на колени рядом с женщинами, слуа осторожно коснулся шеи Дольшери, проверяя, может, есть пульс… А затем плавно провел ладонью по ее лицу, закрывая глаза, невидяще уставившиеся в потолок…

Дин действовал проще. Выдернул из спины Мрии кинжал, перевернул тело и полоснул клинком по горлу лаборантки, на всякий случай, для надежности. Поразмыслив несколько мгновений, парень коснулся клинком своего лба, оставив на коже вертикальную полосу чужой крови, и лишь потом вытер нож о бывший некогда белым халат лаборантки.

Рэй покосился на него:

— На вкус пробовать не будешь? Как у жряка на арене.

— Она этого не заслужила, — равнодушно откликнулся парень.