Елена Звездная - Замок Оборотня

Из груди доносится хриплый рык, но Сонхейд гасит свою злость, страстным жадным поцелуем сминая мои губы. И я теряюсь в этой яростной злости, в обжигающей страсти и в той боли, которую ощущаю в каждом его слове.

– Я любил ее, – почти стон и снова рык, – я любил ее, Ким!

И снова поцелуй, от которого подгибаются ноги, а пальцы вынуждены вцепиться в его рубашку, в попытке устоять.

– Такая нежная, – губы оборотня скользят по моей шее, – такая хрупкая…

Зубы сжимают ворот майки… рывок! Треск ткани! И я чувствую дыхание лэрда обнаженным плечом.

– И в то же время такая сильная, решительная, смелая, гордая… Моя волчица!

Вот только целует он меня, в абсолютной кромешной мгле, в тишине, где единственные звуки – его голос и его дыхание, и от этого кажется, что мы одни во всем мире. И неожиданно замирает, напряженный как струна, от чего его тело становится, словно каменным и во мгле прозвучало полное боли:

– Я обнимал ее мертвое истерзанное тело, Ким… Я целовал ее холодные губы… Я стирал слезы с искаженного от ужаса лица… И я умирал там, вместе с ней.

Замерев от ужаса, я слушала страшное, боже какое же страшное признание. Но дальше оказалось страшнее.

– Я много лет жалел, что не погиб тогда. Что Арида выходила, вылизывая как щенка. Я выжил. У меня осталась стая, обязанности альфы и желание сдохнуть.

Он снова прикоснулся к моим губам, нежно, еле ощутимо, и хриплый шепот прозвучал едва слышно:

– Ты ненавидишь меня, Ким? Вот и прекрасно – мне не нужна твоя любовь.

И бесконечно бережный поцелуй, после которого вкрадчивый шепот:

– Желаешь отомстить? Вот и занимайся местью.

Бедро вторглось между моими ногами, рука властно опустилась на грудь, а Сонхейд, вновь целуя, прошептал:

– Ты хочешь меня, Ким, твое тело отзывается на каждое мое прикосновение, твой голос срывается от стонов, когда я ласкаю тебя – мне этого достаточно, моя леди. Я не хочу твоей любви, – ладонь сжимает грудь сильнее, – я не хочу твоей помощи, я не хочу, чтобы ты лезла в дела стаи.

Я попыталась оттолкнуть его, но одно движение и, сведя мои ладони вместе, Сонхейд прижал их к стене над моей головой, лишая даже возможности пошевелиться, и вновь захватывая в плен губы, прорычал:

– Твоя ненависть, Ким, лучшая гарантия того, что ты никогда не бросишься на мою защиту, а значит, я сделаю все, чтобы ты действительно меня ненавидела. Потому что сегодня утром я понял одно – я больше не бесстрашный альфа стаи Северных Гор. У меня появился мой самый жуткий страх… Страх обнять твое мертвое тело, Ким.

Горло сжало спазмом, слов у меня не было, оборотень их и не ждал.

Молча подхватил на руки и вновь понес вниз по ступеням, в абсолютном мраке подземелья. А я вспоминала его утром – растерянный взгляд, трясущиеся руки, тяжелое дыхание… И поняла, что у него тоже есть свой кошмар. И в отличие от моего, его не пройдет никогда.

– Сонхейд, – тихо позвала я.

– Гаэрд, – поправил альфа.

– Гаэрд, – я не могла сейчас спорить, – а почему вы перекинулись тогда… с вашей женой?

Он молчал ступеней пятнадцать, но все же ответил, пусть и едва слышно:

– На нас напали, я был ранен… – и глухое:

– Оставайся она в убежище…

Лэрд больше ничего не сказал, но оно и не требовалось. И так все ясно. Он ее запер, но наверное убежище открывалось изнутри, и, обратившись, бросился в бой. А она, видимо когда его ранили, бросилась в бой… И погибла. Мне лишь одно не понятно:

– Гаэрд, почему вы решили, что именно вы убили ее?

Сонхейд застыл, затем произнес:

– На ней был только мой запах.

Быть не может! Просто не может быть! Никак!

А потом Сонхейд остановился, и я услышала его шепот. Оборотень произносил что-то на непонятном мне языке, и несмотря на кромешную тьму и безмолвие, создавалось ощущение, что от его слов загудел воздух и стены. И во тьме появился просвет, на самой грани у пола. И ниша начала медленно открываться, впуская в обитель мрака шелест деревьев, пение птиц, шум ветра, звук падающих капель.

Именно шум воды становился наиболее громким и по мере того, как ниша открывалась все сильнее, я сначала предполагала, затем подозревала, а после действительно поняла, что мы находимся под водопадом. Под огромным, переливающимся радугой водопадом, высотой метров пятьдесят точно! И шагнув из тьмы подземелья, Сонхейд ступил на площадку, где пахло водой, травой и озоном.

Шагнул и остановился, прислушиваясь к чему-то.

Далекий вой, долгий и протяжный, с переливами в звучании. Янтарные глаза потемнели, губы сжались в одну линию, на щеках заиграли желваки. Судя по всему это было сообщение, и, похоже, оборотню оно не понравилось. Не понравилось настолько, что Сонхейд резко сменил курс, свернув к отвесной скале. Серой, мрачной, непроницаемой, а он…

– Закрой глаза или посмотри на меня, Ким, – ледяной приказ.

Я закрыла глаза, за шаг до того, как оборотень вошел в стену. А он в нее вошел, и создалось ощущение, что нас обступил густой плотный туман, холодящий кожу и замедляющий дыхание.

– Прости, – улыбка на тонких губах, – и спи.

Мрак накатывает неотвратимо.

Так тепло, хорошо, приятно… очень приятно… и все приятнее становится…

Открываю глаза – в полутора метрах от меня горит костер, я лежу на боку, и опираюсь на что-то горячее позади меня. Это горячее осторожно поглаживает рукой мою грудь, и целует обнаженное плечо…

– Долго думал, что тебя так напугало, и понял – я, – задумчиво произнес Сонхейд.

Замерла, даже дышать страшно стало, как вспомню хранителей и части тела от них отлетающие.

– Почему ты не пошла в город? – вновь целуя мою кожу, спросил оборотень.

Кажется я без одежды. Совсем. Тонкое покрывало сверху и жар тела лэрда с той стороны, куда не добиралось тепло костра.

– Страшно стало… город незнакомый… люди… язык не знаю… и…

– Для тебя этот, да и любой другой город, совершенно безопасен, – его губы легко касаются мочки уха, пальцы зарываются в волосы на затылке.

– Города в основном населяют оборотни, Ким, на тебе мой запах, а со мной не посмеет спорить ни один зверь.

Вспомнился полет трехпалой конечности. Я вздрогнула. И тихо спросила:

– А хранители?

– Хранители? – меня осторожно уложили на спину, и желтые глаза нависшего надо мной Сонхейда начали пристально изучать мое лицо.

– Хранители, Ким, начали играть в какие-то странные игры.

И почему-то под его внимательным взглядом, я отчетливо ощутила, что лежу в лесу, рядом ярко пылает костер, вокруг темень и вековые деревья, на мне лишь тонкая ткань, едва ли способная остановить оборотня…