(не) Обручённые (СИ) - Анна Снегова
— Сказала же, не смей меня жалеть! Ну? Зачем пришла?
— Кто я такая, не спросите? — уточнила я скорее для проформы. Очевидно же, она знает.
— Мне уже донесли, едва ты переступила порог этого богом забытого места. Сестричкам скучно. Сплетни разлетаются быстрее лесного пожара. Да и к кому бы ещё могла явиться колдунья. Как не к другой колдунье. Я права?
Вместо ответа я вздохнула.
Разговор как-то не клеился. Я не знала, с чего начать.
— У меня к вам столько вопросов…
— Давай-ка я сэкономлю тебе время, девочка. Не думай, что мне так уж нравится твоё присутствие тут. Или что ты меня развлекаешь. Скорее наоборот, раздражаешь.
Ясно. А вот язвительного характера и острого языка колдунья за столько лет такой жизни явно не утратила.
— Короче. Ответы на все свои вопросы найдёшь в Совином доме. Туда и отправляйся. Тебе нужны корни башни. Самые таинственные глубины, где сокрыты все главные сокровища знаний… если не испугаешься, конечно, — по бледным губам скользнула улыбка.
О господи. Снова этот Совиный дом!
Отчего-то подумалось, что вряд ли мне удастся миновать этого места, рано или поздно дорога туда меня приведёт.
Но почему-то захотелось, чтоб лучше поздно.
— Что там? У корней башни?
Она не ответила.
Я на секунду даже испугалась — пухлое лицо, будто растекшееся по подушке, было таким неживым, словно безобразная маска… как будто колдунья умерла. Даже захотелось подойти и проверить, дышит ли. Я еле сдержала этот глупый порыв.
Она словно ломанная кукла, подумалось вдруг.
Вот она — цена за ошибки, которые совершают колдуньи, если у них нет чувства самосохранения. И они принимаются играть с силами, которые им не подчиняются.
Сиплый вдох.
Кукла оживает.
— Ну? Ты всё ещё здесь? Я же сказала тебе главное. Иди!
Но я будто приросла к стулу и не могла сдвинуться с места.
— Или… ты задашь вопросы, которые хочешь на самом деле?
Я вздрогнула.
— О да-а-а-а… Ты ведь ходила к нему, правда же? — мерзкая улыбка зазмеилась по ее губам. — К Бастиану! Ходила, не отпирайся! Не могла же ты быть такой нелюбопытной, чтоб не посмотреть на собственного жениха.
Я нервно оглянулась на дверь. Надеюсь, Алану ничего не слышно.
— Почему вы спрашиваете?
Очень живо вспомнились слухи, которые ходили про эту… и Бастиана. Кем они были… друг для друга.
— Ходила, ходила, не отпирайся! — кончиком языка она облизала губы, и меня начало мутить. — На твоём месте я бы ни за что не упустила случая лишиться девственности с по-настоящему искусным любовником. Ах, каким он был!.. Горячим, страстным, нежным… До сих пор вспоминаю и жалею, что такой мужчина пропадает.
Я вскочила, стул подо мной противно чиркнул по дощатому крашеному полу.
Кров жарко прилила к щекам, сердце стучало в висках как сумасшедшее.
— Я… не такая дура, чтобы ходить на свидания к преступникам!..
— Ну, и как он? Всё так же хорош? — мечтательно спросила Райна, как будто даже меня не слышала.
Вот же… Я ощутила неподдельный гнев.
Бабник! Каким был, таким и остался. Наверняка, в его постели пол Ордена перебывало. У него, видимо, особая склонность к колдуньям. Я ещё больше разозлилась на саму себя, на собственную наивность. Думала, дурочка, что ты его сама привлекла… а просто в типаж попала.
Хотя… вряд ли я хоть вполовину так же красива, как Райна была тогда, если верно то, что о ней говорили. Да и сейчас в её речах ощущается эхо той самой Райны, характер уверенной в себе женщины, которая привыкла, что ею восхищаются. Яркой, заметной. Мимо такой ни один мужчина не пройдет. Если в кого и влюбляться, то в таких.
— Вы любили друг друга?
— Какие глупости, деточка! — фыркнула колдунья. — Даже если бы я и хотела чего-то подобного. Бастиана интересовало в женщинах лишь тело. Ему дела не было до таких глупостей, как чувства. Поверь, многие пытались! Многие мечтали стать будущей королевой.
— И Вы тоже хотели?
— Я? О, мне было достаточно того, что он вытворял с моим телом, — снова хищно облизнулась колдунья.
Кобелина! Гадкий, отвратительный, развратный… У меня перед глазами словно поплыла мутная пелена.
Я решила, что достаточно наслушалась этих гадостей, и развернулась к выходу.
Какая же я молодец! Выпуталась раньше, чем он разбил бы мне сердце. Ведь он не успел? Ведь правда же? Я справлюсь. Заживёт. Уже почти зажило.
У самой двери, уже коснувшись рукой округлой деревянной ручки, я твёрдо сказала:
— Это всё в прошлом. Да, я заглянула… пару раз из любопытства. Но это была ошибка. Больше не повторится.
В спину мне полетел ехидный смешок.
— Ну да, ты же правильная девочка! И никогда не совершаешь неправильных поступков. Ха!.. Как жестоки бывают правильные люди.
И я почему-то не могу повернуть чёртову ручку. В сердце закипает что-то глухое, тёмное, по-звериному тоскующее. Что-то, готовое выть и оплакивать своё несвершившееся безумие.
Наше несвершившееся безумие.
— Ты все равно придёшь к нему однажды. Снова. Но будет слишком поздно.
Я резко обернулась.
Она замолчала опять. Будто прислушиваясь к чему-то. Эта слепая колдунья, которая видела, кажется, слишком многое своими незрячими глазами.
— Уже поздно, я думаю.
И она улыбнулась, обнажив клыки.
* * *Я вывалилась из душной палаты в узкий прохладный коридор, по которому гуляли сквозняки, и привалилась к стене спиной. Меня трясло.
— Мэгги! Эй, Мэгги, она тебя обидела?
Я покачала головой. Алан в два широких шага добрался до меня и взял за плечи.
— Ты… да ты же ревёшь в три ручья! Проклятье… что эта старая дрянь тебе наговорила?
Надо же… а я и сама не замечала. Как из меня выплёскивались
