ЧОП "ЗАРЯ". Книга четвертая (СИ) - Гарцевич Евгений Александрович "jk57"

— Муха, мать твою, ты где?

«…тута я, осваиваюсь! Смотри, как я теперь могу!»

По телу пробежал приятный холодок. Мышцы размялись и взбодрились, а суставы (по ощущениям) превратились в туго сжатые пружины.

В дверь уже не стучали. Энергия скверны сфокусировалась, воздух в комнате наэлектризовался, и в следующий момент дверь с грохотом разлетелась в щепки. В проеме возник силуэт Арсеньева в человеческом обличье.

Но уже через секунду, стоило ему заметить горстку пепла, оставшуюся от его сестры, он взревел и начал преображаться.

— Тебе конец, — либо Арсеньев прекрасно контролировал эмоции, либо трансформация мешала говорить, но он был немногословен.

Вместо него говорила скверна. Зеленые дымчатые потоки выступили и пола и, окутывая ноги Арсеньева, начали подниматься вверх. Часть потоков оставалась на месте, превращаясь в подобие чешуйчатой брони. Тело графа росло, набухали мышцы, на локтях и коленях выступили костяные шипы, а языки скверны все добавляли оборотов, добравшись уже до пояса.

«…в дракона он что ли трансформирует?» — удивилась египтянка.

«…дракон вряд ли, но точно какая-то ящерица…» — ответил Ларс.

— Ну, на хер такую засаду, — я покрепче стиснул обрез. — Муха, кроме массажа и щекотки, на что мы теперь способны?

«…держись…то есть беги!»

До окончательной трансформации Арсеньеву оставалось закрыть броней голову. Витки энергии уже обматывали шею и заканчивали создавать усиленные наплечники с длинными, острыми шипами. Лицо графа побледнело, потеряв цвет, на нем проступили фирменные язвы Грешников. Только глаза еще были живые — полные злобы и ненависти.

Я рванул. Дернулся, подскочил, и под залихватский вопль Мухи, побежал к мутанту. Прибавка к скорости в сравнении с обычным Мухой была многократная.

Время вокруг будто замерло. Воображение даже нарисовало удивленную морду маленькой мушки, которую я обогнал. Газ в пол, ветер в лицо — я подлетел к Арсеньеву, вокруг которого в замедленном режиме вилась скверна, обошел его и приставил обрез к еще чистому затылку.

Громыхнул сдвоенный выстрел, голова Арсеньева серыми обескровленными ошметками разлетелась, прилипая к потолку и стенам. Трансформация оборвалась, сгустки скверны дернулись и растаяли, а упавшее тело графа стало принимать прежний вид.

— Не успел, гаденыш… — я улыбнулся и рухнул на пол рядом с обезглавленным трупом.

Болело все — каждый кубический сантиметр тела. Растянутые мышцы горели, суставы крутило. Меня всего будто через мясорубку пропустили, подсыпая туда песок и стальную крошку.

«…сорян, босс, откат пошел, твои мышцы к такому еще не готовы просто…» — виновато прошептал Муха, а Харми принялась прогонять сквозь меня что-то лечебное, но совершенно неэффективное.

Странное полубредовое состояние. После мясорубки по мне еще и каток проехал, а потом на ленточки порезали. Но вроде, даже назад стали собирать, только очень медленно. Сил кричать от боли или материться не было, я только прикусил воротник куртки, чтобы зубы не скрипели, и попытался отрешиться. Жив и ладно, есть шанс, что до свадьбы заживет. Сейчас полежу чуть-чуть и домой пойду. Может, даже Искру на свидание приглашу…

Краем глаза заметил движение, как на выходе с лестницы мелькнула тень. Попытался обернуться на шелест за спиной и дотянуться до «задиры», но по разобранным мышцам сигнал к действию не прошел. А потом и вовсе пропали все сигналы, а комната погрузилась в темноту, когда что-то тяжелое и холодное ударило меня в висок.

Пших…пвпших… звук будто от первых фотовспышек. Химические, где магниевый порошок поджигается. А потом донеслись голоса.

— А он долго еще в отключке будет? Поговорить с ним получится? — хриплый голос с наглыми нотками.

— С ума сошел что ли? После того, что он сделал? — попроще и немного испуганно. — Фотографируй и поехали скорее в редакцию, чтобы материал в утренний номер успеть сдать.

— Эй там, к заключенному не подходить, и чтобы меня в кадре не было, — уже практически над ухом произнес довольно грубый голос.

Так. Что за хрень творится? Глаза пока открывать не стал, прислушался к себе. Фобосы на месте, но какие-то притихшие, будто душелов еще в комнате, но уже не у меня. Тело болит, голова болит, но по, крайней мере, чувствую, что мышцы отзываются. Но двигаться не могу — мешает что-то тяжелое и холодное на щиколотках и запястьях.

Неизвестные журналисты засуетились, заметив мои попытки пошевелиться. Один охнул и, уговаривая второго, потянул его на выход.

— Лучше не пытайся, — прогудело над ухом и меня дернули, встряхивая за цепь от кандалов.

Я открыл глаза.

Все тот же подвал на базе Арсеньева. Я в углу, на руках и ногах усиленные кандалы, светящиеся магическими знаками. На шее тоже какая-то болванка. По бокам два охранника — один в форме городской стражи, а второй в толстых кожаных доспехах с огромной эмблемой на груди в виде головы льва.

В комнате еще несколько человек — эксперты-криминалисты (суетятся вокруг безголового тела Арсеньева, собирая его мозги с потолка), дополнительная стража. Ассорти какое-то! Помимо герба Львовского Прайда, я узнал значок Очей и логотип инквизиции. Фулл-хауз целый собрался из спецслужб.

Фу, можно выдыхать! Львов не будет так открыто на меня нападать. Где-то должен быть Исаев, сейчас разберутся.

Я посмотрел на тело Арсеньева — жалко, конечно, что трансформация отменилась, но здесь все равно улик выше крыши. Перевел взгляд в сторону, где изгнал Лидию, и непроизвольно нервно хихикнул. На месте, где должны были быть следы, лежало обнаженное женское тело. Истерзанное так, что лица не разобрать.

К горлу подкатила тошнота. Что же за псих такое сделал? С лица срезана кожа, руки выломаны в обратную сторону, грудь рассечена, дальше смотреть не смог — мясо сплошное.

Да, что за хрень?

Мертвые Мраколовы были на месте, без всяких изменений. А труп Грешника исчез, стальная дверь в пыточную отсутствовала — вместо нее деревянная стена, щедро залитая кровью. На стене осталась карта и фотографии — только совсем не те, что были. Висел чертеж здания, похожего на монастырь, а на фотографиях улыбающиеся брат с сестрой с видом блаженных закладывали первый камень в окружении монашек. И все фотки были такие — тут душка Арсеньев бабушку через дорогу переводит, там милашка Лидия бездомных кошек кормит.

— Что, псих? Сорвался, как и твой отец? Подымайся, за тобой конвой приехал, — меня подняли и под прицелом нескольких ружей повели на улицу.

Глава 21

Ко мне подступили два здоровых стражника в черной форме и перчатками чуть ли не до плеч, похожими на резиновые. Взяли под руки, подняли и понесли на выход.

Косятся, боятся. Руки напряжены, но стараются меня как можно дальше от себя отодвинуть. Когда меня пронесли перед лампами криминалистов, я понял почему.

Грудь, рукава — все было в темных пятнах засохшей крови. А когда меня вынесли на улицу и пронесли мимо тонированного окна кабины автозака, то я увидел, что и лицо не уступает. Какая-то боевая раскраска на лбу и под глазами, будто я пальцем кровью на себе рисовал и красная корка вокруг рта. Это типа я их ел, что ли?

А вдруг и правда? Может, я себе все это придумал? Про Грешников, про скверну. А на самом деле реально крыша поехала. Еще и эти голоса в моей голове. А ведь их, кроме меня, никто и не видел…

Стоп! Нафиг даже такое допускать. В реальности происходящего я уверен, а, значит, меня просто мастерски развели. На зависть всевозможным рекламщикам, пиарщикам и решалам моего прошлого мира меня просто красиво сделали. Точнее, не именно меня, а с моей помощью.