В интересах государства. Аудиториум, часть 2 (СИ) - Хай Алекс

Вся задача заключалась в том, чтобы аккуратно прожать каждую кнопку и определить, какая нажимается чуть легче, а какая – нет. Привычным движением я принялся нажимать кнопки сперва на нижнем ряду. Так… Шестая – нет, седьмая – нет. Восьмая…. Оп, легко пошла. Значит, восемь. Девять – нет, а ноль прожался хорошо.

«Что ты делаешь?» – нервно озираясь по сторонам, спросила Хруцкая.

«Ломаю систему».

Мои пальцы скользнули на верхний ряд кнопок. Первая, вторая, третья – мимо. Четверная прожалась легко.

Попробовав комбинацию «восемь – ноль – четыре», я надел кнопки одновременно и…

Замок щелкнул.

«Как тебе удалось?»

Сразу видно, дети аристократии и босяцкими забавами во дворах-колодцах не баловались.

«Очумелые ручки. Готова?»

Ядвига кивнула, и я потянул дверь на себя.

Не успел я приоткрыть ее даже на несколько сантиметров, как на нас хлынул тот самый могильный холод. Тянуло так, словно за этими дверями был Северный полюс. Дверь оказалась очень тяжелой, прорезиненной изнутри для герметичности.

Я вошел первым. Ядвига направила «Жар-птицу» внутрь.

Холод пронизывал со всех сторон. В помещении царила такая густая тьма, что даже слабый огонек не помогал понять, каких размеров был этот холодильник. Ядвига усилила яркость огонька, и мы принялись торопливо оглядываться.

Металлические стеллажи – несколько рядов были пусты – должно быть, именно здесь хранили ящики с кровью. Два стальных стола, несколько пустых ящиков, тоже металлических.

«Кажется, здесь не было ничего, кроме крови», - предположил я.

Но Ядвига молча двинулась дальше.

«Миш, гляди!»

Я направился за ней. Девушка присела возле одного из стеллажей, и я заметил, что она разглядывала точно такой же ящик, в каких выносили пробирки с кровью. Хруцкая быстро достала один, разомкнула защелки и удивленно взглянула на меня.

«Пуст. Запасные?»

Я тоже зажег «Жар-птицу». Огонек высветил всю стену, и мы с Ядвигой одновременно охнули. Всю соседнюю стену занимали одинаковые стеллажи, от пола до потолка забитые ящиками со знаками биологической опасности. Ядька тут же метнулась туда и достала несколько ящиков. Открыла и ошарашенно отступила.

«Тоже пустые. Миша, это хранилище. Теперь я все поняла. И вспомнила!»

«Что вспомнила?»

«Позже. Сейчас нужно уходить. Бегом!»

Мы быстро вернули ящики на место и вылетели за дверь. Стуча зубами от холода, Ядвига захлопнула створку, убедилась в том, что язычок замка защелкнулся, а затем сняла «заморозку» с сигнализации.

«Ко мне в лабораторию, быстро!» – велела она.

Я не спорил. Хотелось убраться отсюда как можно скорее. И судя по тому, как резко побледнела Хруцкая, то выводы, к которым она пришла, точно не внушали утешения.

Едва мы оказались в ее кабинете, девушка закрыла дверь изнутри аж на три щеколды, а над нами повесила непроницаемый купол.

– Ядь, в чем дело?

Честно говоря, ее реакция, да и до смерти напуганный вид уже и меня начинали напрягать. Девушка несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула, несколько успокоилась, а затем подняла на меня волшебные ведьминские глаза.

– У нас проблемы, Миш.

– Давай-ка поподробнее.

– Кажется, я поняла, зачем им наша кровь.

– Так, по порядку. Им – это кому?

– Аудиториуму.

– Ну тогда рассказывай все по существу.

Я беспардонно уселся на край ее рабочего стола. Ядвига устало опустилась на стул.

– Я только в холодильнике вспомнила, что у нас на первом курсе тоже брали кровь. В самые первые дни, занятия только-только начались… Мы тогда не обратили на это внимания. Если ничего не путаю, нам просто объявили, что анализы следовало сдать в рамках медосмотра. Ни у кого это не вызвало вопросов.

– Но они получили кровь каждого из вас.

– Ага, – кивнула Ядька. – И в прошлом году вроде тоже что-то такое объявляли. Они раз в несколько лет, видимо, меняют легенду, чтобы лишних вопросов не возникло. В прошлом году тоже придумали какой-то медицинский повод. Все перваки ходили в медкорпус.

– Значит, Аудиториум берет кровь каждого студента, так? Должна же быть причина. Причем весьма весомая – меротприятие-то не самое простое. С кровью можно много всего сделать, если знаешь, как…

– Это меня и беспокоит, – тихим, почти бесцветным голосом отозвалась Хруцкая. – Я не занимаюсь такими типами экспериментов, да и у нас это не преподают, но в паре книжек встречала упоминания…

– О чем?

– Об использовании крови объекта в случае отсутствия самого объекта. Иными словами, имея пробирку твоей крови на другом конце земного шара, я могу воздействовать на тебя через нее…

Я едва не сверзся со своего насеста и, удержав равновесие, уставился на Ядвигу во все глаза.

– Хочешь сказать, теперь они могут контролировать каждого из нас?

– Наверное… Говорю же, этому у нас не учат.

– Но кто-то же умеет. Вопрос – кто.

Хруцкая в отчаянии обхватила голову руками.

– Миша, это уже совсем несмешно, и я жалею, что мы в это впутались. Тут нужно не просто молчать. По-хорошему нужно бы стереть себе память о сегодняшнем. Если выяснится, что мы знаем… Кто бы ни был в этом заинтересован… Нам несдобровать.

Ну да. В лучшем случае просто сотрут часть памяти – в конце концов, мы с Ядькой были довольно ценными кадрами, чтобы просто так пускать нас в расход. Впрочем, все зависело от того, насколько были высоки ставки.

– Мне страшно, Миш, – прошептала девушка. – Вот сейчас по-настоящему страшно.

Чего скрывать – даже у меня по хребту пробежал мерзкий холодок, а под ложечкой засосало. Во что же мы вляпались? И если кто-то в Аудиториуме хотел всех нас контролировать, то каким образом? Понять бы еще, как можно было воздействовать на кровь.

Хорошо, если это какая-нибудь не особо критичная вещица вроде отслеживания местонахождения. Неприятно, но терпимо. С такой штукой жить можно. А если с помощью крови можно было взять под контроль наши разумы на расстоянии? Это же катастрофа…

– Одно меня радует, – продолжила Ядвига. – У нас этому не учат. Кровавое воздействие – специализация крайне редкая, и мало у кого просыпается к ней дар.

– Но у кого-то она явно есть, – ответил я.

– Могу сказать лишь, что для серьезного воздействия на расстоянии требуется очень высокий ранг. Второй, а лучше первый. Даже «тройки» будет маловато. Все же кровь – не замена живому объекту, а, так сказать, след. Кусок материала. Так что тут могут быть нюансы. Либо воздействие получится совсем слабым, либо могущество должно быть невероятным.

– Хочешь сказать, так развлекаться сможет кто-то вроде Романовых?

– Например… И я молюсь Господу, чтобы эти пробирки были их подстраховкой на случай дворянского мятежа.

Я молча кивнул, не желая даже продолжать эту ее мысль.

На ум сразу пришел разговор с Великим князем. Александр Константинович же предупреждал, что его интерес был связан с еще одним членом императорской фамилии. До сегодняшнего дня мне и в голову не приходило, что это подозрение могло иметь под собой столь вескую почву.

Что если Великая княгиня Ксения Константиновна, которая патронировала Аудиториум, и правда запустила руки несколько глубже, чем следовало? Даже если предположить, что она и правда собирала нашу кровь и хотела контролировать молодняк, то зачем ей делать все это втайне?

Выходит, Корф очень вовремя меня сюда засунул. И не зря так торопился.

Не нравилось мне это. Ох, не нравилось…

– Мне нужно идти, – я отлип от стола и на ватных ногах направился к двери. – Прости, с проектом помогу тебе завтра. У меня появилось дело.

Хруцкая вытаращилась на меня во все глаза.

– Миш, какое к черту дело после всего?

– Важное.

Не попрощавшись, я вылетел из кабинета и торопливо направился к выходу.

Пришло время написать первое письмо тетушке Матильде.

Глава 23

Тренироваться на холоде, да еще и в темное, было тем еще удовольствием. Посоперничать с мерзостью ранних утренних тренировок мог только очень ранний утренний подъем. Особенно промозглой петропольской зимой.