Отельер из иного мира (СИ) - Чехин Сергей Николаевич

Страх накатил — словами не описать. Поймет, пожалуй, лишь тот, кто хоть раз побывал под артобстрелом. Ноги дернулись и задрожали, силясь унести глупую тушку с открытого участка и спрятать хоть за каменным блоком, хоть за расколотым бревном. А потом сразу рвануть к воротам и бежать, покуда хватит сил, лишь бы не слышать вопли и не отсчитывать секунды до следующей канонады. Сердце колотилось с такой скоростью, что перед глазами то и дело темнело, суставы забивались ватой, а легкие сдавило колючей проволокой.

Первобытный инстинкт мобилизовал каждую клеточку и приказал — прочь! Убирайтесь как можно дальше, иначе погибнете. Но знаете, почему командиры никогда не бегают? Потому, что в мирное время это вызывает страх, а в военное — панику. И если я не просто смоюсь из крепости, а хотя бы словом или жестом проявлю обуявший ужас — это станет последней каплей, после которой начнется такой забег, что никого сам черт не остановит.

Поэтому покрепче вцепился в ремень, подался вперед и заорал:

— Тащите гребаные пушки, пока нас всех не перестреляли! Живей, навались!

— Да пошел ты! — крикнул коренастый бородач и сплюнул на лафет. — Пошли вы все! Я тут подыхать не пописывался, пусть вояки мрут — им за это хотя бы платят. Идем, парни: драки — не наше дело.

— Это кто там раскудахтался? — из пробитого ядром пролома выполз Барко, кашляя и потирая запястья. — Разве не мы, гномы, славны тем, что бьемся с врагами насмерть?

— Только если речь о доме, — парировал рыжебородый сородич. — А это место никогда им не станет.

— Что верно — то верно, — старик усмехнулся и с прищуром оглядел сбившихся в кучку строителей. — Но есть кой-какой нюанс. Этот человек, — косматый палец ткнул в мою сторону, — не уехал, несмотря на все покушения. Не попросил долю, когда нашел мой тайник. Не разогнал вас всех штыками, когда вы отказались работать. Не нанял новую прислугу, а всячески помогал старой. И не покинул поле боя, когда началась настоящая заварушка — причем дважды. Почему? Ответ прост — так заботятся и защищают только одно место на всем свете — свой дом. А покажите-ка мне гнома, кто не придет на выручку доброму соседу? Так что, мастер Вильям, я с тобой. Несмотря на все, что было раньше и будет после.

Барко взял вторую лямку и перекинул через грудь на бурлацкий манер. И без колебаний зашагал к руинам батареи, хотя до третьего залпа оставались считанные секунды. Кто-то развернулся и ушел, и я не собирался их винить при всем желании. Однако подавляющее большинство пусть и без особого воодушевления все же навалились на орудия, бочки и покатили к последнему рубежу. Алые плащи смешались с серой парусиной, а вскоре к ним прибавились и зеленые крапинки — каждый преследовал свои цели, но все вместе сражались с единой угрозой, позабыв о противоречиях и разногласиях.

— Не толпитесь! — заорал Норманн. — Шире, шире!

Приказ оказался бы крайне полезным, если бы защитники успели перестроиться, но с такими тяжестями попробуй еще маневрировать: три шага вперед сделал — уже успех. Вновь громыхнуло — чуть тише обычного, а затем раздался звук, словно с большой высоты высыпали ведер десять щебенки. Шорох приливной волной поднялся до самых ворот, а землю сплошным ковром устлали крупные — с грецкий орех — железные шарики. Картечь в упор — сокрушительное решение, и даже на приличном расстоянии представляет самую серьезную угрозу. И хоть снаряды упали редко, такого урона живой силе еще не нанес ни один предыдущий залп.

От криков заложило уши — мелкие дробинки в отличие от ядер убивали не сразу, и очень многие получили легкие, но оттого не менее болезненные ранения. И сквозь общий гомон все же вычленил знакомый голос — Амелин ревела, зажимая ладонями бедро, и сквозь пальцы сочилась густая кровь. Мигом бросился на помощь, перепрыгивая мертвых и раненых, хотя Луис уже достала из сумки жгут и бинты.

— Как она?

— Жить будет, — эльфийка зубами оторвала полосу ткани. — Если успеем спрятать.

Раненых уносили во дворец, чьи толстые стены надежно защищали от обстрелов. Но даже если носильщики побегут к воротам со всех ног по ровной земле и без груза, то все равно не успеют до следующей атаки. И все же кликнул Нэй, чтобы девушку отнесли хотя бы к ближайшему укрытию, чтобы переместить во дворец после очередного залпа. Однако время шло, носилки с Амелин миновали лабиринт, наши пушки почти добрались до руин батареи, а пиратский корабль все не спешил бить.

— Порох у них, что ли, кончился, — майор нервно подкрутил ус.

Пауза затягивалась. Солдаты и рабочие смолкли и уставились на серую стену тумана в ожидании свиста картечи или взрывов бомб. Но вместо чугуна в завесу вонзился огромный полупрозрачный кулак, точно сплетенный из ревущего ветра. Марево колыхнулось и порвалось, как пенка на молоке, а в широкую прореху тут же вонзился второй сгусток воздуха, как если бы невидимый великан осыпал нас могучими ударами. Возведенный колдовством купол часто замерцал — аж глаза заболели — истончился и пошел мелкой рябью. И пока Галлифида пассами и гортанным пением латала пробоину, взял у Генри подзорную трубу, взмахнул на расколотый блок и нашел шамана на квартердеке корабля.

Это был отнюдь не сгорбленный старик в лохмотьях и рогатом шлеме, каким бы его представили девять из десяти авторов фэнтези. А невысокий — с человека — и стройный молодой орк с выбритым лицом и зачесанными назад темными волосами. Шелковые шаровары украшала простая, но красивая ромбическая вышивка, длиннополая накидка без рукавов обнажала татуировки на руках, и среди знаков я заметил похожие на те, что начертили под кроватью. Края алого кушака свисали чуть ли не до пяток и легонько трепыхались на ветру, и только золотое колечко в носу выдавала в чародее нечто дикое, варварское. Если бы не цвет кожи — и не отличить от статного заморского принца, не имеющего ничего общего со снующими по палубе хануриками.

Судя по движению рук и направлению ладоней, шаман исполнял некое подобие китайской гимнастики, но всякий раз, когда пальцы сжимались в кулаки, ревущие смерчи врезались в купол. Орк сомкнул веки, дышал ровно и плавно ступал по доскам, всем своим видом выражая покой, безмятежность и таящуюся внутри силу. А вот Ривер, на чьих хрупких плечах лежала защита целой крепости, этим вряд ли могла похвастать. И угасала столь же быстро, как и созданный ею барьер.

— Готовьте пушки! — крикнул, спеша к берегу. — Цель — кормовая надстройка!

Эльфийка выглядела так, словно ее избили битой. Она свернулась калачиком в углу, и, судя по кровавым разводам на полу, далось это нелегко. Озноб пронзал тело, липкий пот заливал побледневшую мордашку, размывая бурые подтеки на губах, под носом и в глазах. Накрыл беднягу сюртуком и сел рядом, но как не согревай, какие лекарства не предложи, ведьма все равно умрет, если сейчас же не снимет купол.

— Ривер, — нежно шепнул, коснувшись горячего, как галька на солнце, лба. — Орудия на месте. Ты сделала, что могла. Хватит.

— Меня послали в здравницу не ради обычной разведки, — несмотря на ужасающее состояние, голос лился ровно, без стука зубов, хрипов и заикания. — Мы, темные, хотим выйти из Союза. И прощупываем почву, какой может быть реакция Кассия. Никто не надеется, что нас отпустят с миром и пожелают доброй дороги… — она усмехнулась. — Вопрос в том, сможем ли отбиться сами или придется искать… покровителей и заступников.

— То есть, орков?

Кивок.

— Как ни крути, котик, ты пригрел за пазухой предателя и перебежчика. Грядет новая война — столь жестокая и кровавая, что никаким оркам и не снилась. Но выхода нет. Мой народ — древнейший в этом мире. Гордость и благородство в самой основе нашей жизни. И мы не потерпим роль бесправного скота, который держат для охраны границ. Но одна только мысль… — эльфийка закашлялась, — что нам суждено сойтись в бою друг против друга, пугает сильнее самой смерти. Не знаю, откуда ты прибыл и куда отправишься, звездный скиталец, но лучше погибну твоим другом, чем выживу и стану злейшим врагом.